Я никогда ни с кем не спал. Точка.
С тех пор как я потерял отца, меня мучает бессонница. Вот почему я начал пить — помимо того, что вывожу из себя дядю. Когда я напиваюсь, мне удается поспать несколько часов. Но мне пришлось немного снизить употребление алкоголя, когда я сосредоточился на футболе.
Большую часть ночей я пялился в потолок или изнурял себя в спортзале.
Прошлая ночь была иной. Прошлой ночью в моих объятиях спала крошечная штучка, как младенец.
Я мог бы провести всю ночь, наблюдая за ней. Подайте на меня в суд.
Каждая линия ее лица и изгиб тела запечатлелись в памяти. Пока я наблюдал за ней, множество темных мыслей пронеслось в голове, но больше всего это были неудержимые волны собственничества.
Теперь она принадлежит только мне, и никто не сможет ее забрать.
Никогда.
Может, я и не знаю, как, блядь, Астрид вписывается в общую картину, но я знаю, что она моя. Я знаю, что съем все, что она предложит, как паразит, которым она меня рисует.
Я не утруждаю себя рубашкой, хватаю ключи от машины и бегу вниз по лестнице.
На улице, блядь, льет как из ведра. Дождь такой сильный, что расстояние становится туманным, а зрение расплывчатым.
Прямо перед домом Астрид стоит под дождем.
Глаза закрыты, голова откинута назад, позволяя дождю намочить ее лицо. Обе ее руки широко расставлены по обе стороны, как будто она ангел, собирающийся взлететь.
Я замираю, наблюдая, как она делает именно то, что я показал ей в прошлый раз, когда привез ее сюда.
Ее платье прилипает к коже, и ручейки образуют дорожку от мокрых волос к шее.
Я бросаю ключи от машины на крыльцо и шагаю к ней. Дождь обрушивается на меня, промочив за секунду.
Она не чувствует меня, когда я стою прямо за ней, наблюдая за засосами, которые я оставил на ее шее и затылке. Гневные красные отметины на ее бледной коже вызывают во мне первобытную реакцию.
Я отметил ее, так что теперь она моя.
Мои руки обнимают ее сзади за талию, и я зарываюсь головой в ее влажную шею.
Она прерывисто вздыхает, когда ее рука обхватывает мои соединенные руки, отталкивая или удерживая, я не знаю.
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я у ее уха, вызывая дрожь.
— Я собиралась уходить.
Я сжимаю челюсти.
— Почему?
— Потому что… — она замолкает, но не смотрит на меня. — Это была ошибка, не так ли?
— Кто сказал? — я рычу ей в ухо.
— Я. — она откидывает голову назад, смотря на меня. — Я не знаю, какого черта тебе от меня нужно, и это сводит меня с ума.
— Хорошо. — я покусываю мочку ее уха, пробуя на вкус ее и дождь. — Ты тоже сводишь меня с ума.
Она поворачивается в моих объятиях, и ставит обе ладони мне на грудь.
— Ты когда-нибудь собираешься остановиться?
— Никогда, принцесса. — я делаю паузу. — Ты сказала, что собиралась уходить, почему не ушла?
— Идёт дождь.
— И это все?
— Знаешь, в тот день, когда я потеряла маму, лил дождь. С тех пор я ненавижу дождливые дни. До тех пор… — она смотрит на меня со странной уязвимостью. — Пока ты снова не показал мне, как наслаждаться этим. Спасибо.
Нет, спасибо тебе, отец.
Я провожу пальцами по ее мокрым волосам, убирая пряди с ее лица.
— Значит, ты у меня в долгу, да?
Она бьет меня в грудь.
— Тебе просто нужно было повернуть ситуацию в свою пользу, не так ли?
— А чего ты ожидала?
— Хорошо, что я тебе должна?
— Твой альбом для рисования.
— Нет, — говорит она, защищаясь, ее щеки пылают даже под дождем.
Я смеюсь. Попросить у нее альбом это всего лишь формальность. Я уже проходил через это несколько раз, когда она изо всех сил пыталась закончить круги в парке.
Черт, когда я не сплю, я провожу всю ночь, наблюдая за эскизом, который я украл из ее дома, и представляя ее сосредоточенное выражение лица.
— Выбери что-нибудь другое, — говорит она мне.
— Но я нуждаюсь в альбоме.
— Выбери что-нибудь другое, или ничего не получишь.
— Давай начнем с танцев под дождем.
— Начнем? — она хихикает. — А что будет дальше?
— Видишь ли, в этом твоя проблема, принцесса. Тебе нужно научиться перестать думать о потом. — я притягиваю ее к себе за талию, мой утренний стояк прижимается к низу ее живота. — Живи настоящим.
Тихий вздох слетает с ее губ, и она смотрит на меня широко раскрытыми, полными похоти глазами.
— Ты погубишь меня.
Я облизываю ее верхнюю губу.
— Обещаю, тебе понравится каждая секунда.
Ее дыхание прерывается.
— А, если не понравится?
— Ты все равно никогда не забудешь об этом опыте.
— Ты не можешь быть милым?
— Я чертовски милый. — я втягиваю ее нижнюю губу в рот.
Она отстраняется, улыбаясь.
— Ты можешь солгать и сказать, что постараешься быть хорошим со мной.
Я смеюсь, и впервые за много лет мой смех звучит искренне.
— Я никогда не буду хорошим с тобой. Во всяком случае, я буду более настойчивым.
— Более? — она почти кричит. — Есть еще более, черт возьми?
— Ты пока ничего не видела. — я несу ее на руках и прижимаюсь лбом к ее лбу, пока дождь льет на нас. — Ты можешь принять это, как хорошая принцесса или бороться с этим. Все зависит от тебя.
Я разворачиваю ее, и она визжит, ее руки обвиваются вокруг моей шеи в стальной хватке, как у ребенка с кем-то, кому они доверяют. А потом она смеется и хихикает так сильно, что я не могу не улыбнуться в ответ.
— Ты можешь хотя бы сказать мне, чем мы будем заниматься потом? — кричит она между смехом.
— Ты действительно хочешь знать?
Мои губы находят ее шею, и я посасываю незамеченное место на ее ключице, пока ее дыхание не прерывается.
— Как только мы закончим танцевать под дождем, я сделаю…
— Что ты сделаешь?
Потребность в ее тоне заставляет меня напрячься.
— Я трахну тебя в душе, принцесса.
Ее зрачки расширяются, и она громко сглатывает, когда ее тело льнет ко мне.
Какая-то ее часть все еще может бороться со мной, но достаточно скоро она поймет, что ей не вырваться из моей хватки.
Дядя был прав. Я все разрушаю.
Но это первый раз, когда я хочу сохранить что-то, а не разбивать на кусочки.
Глава 37
Астрид
Эта королева жертвует собой ради короля.
Я тяжело дышу, когда мы с Леви, выйдя из душа, надеваем какую-то одежду.
И под какой-то одеждой я имею в виду, что он надевает черные боксерские трусы, а я майку его команды.
Это было… вау. Умопомрачение — это преуменьшение, чтобы описать то, что только что произошло в ванной.
Я чувствую себя такой использованной и довольной.
Отдайте должное Леви, что я одновременно испытывала совершенно другие эмоции.
— Номер 10 никогда не выглядел так чертовски хорошо.
Он переводит потемневшие глаза с моей груди туда, где майка доходит до середины бедра.
Я поднимаю волосы вверх.
— Да?
Ради любви к Викингам. Я флиртую с ним прямо сейчас?
— Знаешь, как это будет выглядеть ещё лучше?
— Как?
— На полу.
Он тянется ко мне, но я, хихикая, вырываюсь из его объятий.
Я бегу по коридору, мои босые ноги шлепают по деревянному полу.
За моей спиной раздаются грохочущие шаги. Страх и возбуждение вспыхивают в животе, и я бегу быстрее. Точно так же, как добыча, которую хочет Леви.
Две руки хватают меня сзади. Я визжу, когда мои ноги отрываются от пола, и он разворачивает меня.
Его горячие, хриплые слова щекочут мне ухо.
— Ты можешь убежать, но не сможешь спрятаться. Я всегда поймаю тебя, принцесса.
— Я знаю, — задыхаюсь я, мое сердцебиение почти выскакивает.
— Тогда почему ты убежала?
Потому что, возможно, мне нравится ощущение, что за мной гонятся. Возможно, мне нравится ходить с ним по тонкой грани между здравомыслием и безумием.
