— О боже! — Ее ногти впились в его кожу, а бедра двигались, заставляя его язык проникать еще глубже. — О боже мой. Это так хорошо.
Ее вкус заполнил все его чувства, и Роум застонал от удовольствия, насыщаясь ее соками. Он снова толкнулся в нее языком, затем лизнул и стал дразнить, намеренно мучая ее.
Элиза вскрикнула, звук был бессловесным и полным желания.
— Пожалуйста, — выдохнула она. — Пожалуйста. Пожалуйста.
Его собственный член болел так сильно, что каждое «пожалуйста», произнесенное ею, заставляло его пульсировать. Роум больше не мог сдерживаться. Еще раз щелкнув языком, он сел, а затем осторожно просунул в нее три пальца, наблюдая за ее реакцией.
Элиза застонала, ее глаза закрылись от блаженства.
Его девушка была готова, как никогда. Роум схватил презерватив с прикроватной тумбочки и разорвал его, затем прокатил его по всей длине своего ноющего члена.
— Подожди минутку, детка, и я сделаю тебе приятно.
— Пожалуйста, — снова взмолилась Элиза, покачивая бедрами на кровати. — Роум, ты мне так нужен. У меня внутри все болит.
Роум застонал. Ее мольбы творили с ним сумасшедшие вещи.
— Я знаю, детка. Уже иду. — Он наклонился вперед и перенес свой вес на ее тело, затем поцеловал ее в губы, слегка посасывая ее язык.
Элиза вцепилась в его губы, целуя с такой яростью, что он был ошеломлен, ее ноги обвились вокруг его бедер, прижимая его к себе.
— Роум, — задыхаясь, произнесла она сладким от желания голосом, обхватив руками его лицо и прижав его губы к своим. — Роум, пожалуйста. Сейчас.
— Да, — прошептал он ей в губы, скользнув языком по ее губам. — У меня есть ты.
Роум водил своим членом вверх и вниз по гладким складкам ее киски, смачивая ее своими соками. Ее стон удовольствия почти заставил его забыть о контроле и зарыться глубоко, но мужчина сдержался. Элиза была девственницей, и последнее, что ему нужно было сделать — это ворваться в нее. Он мог потерпеть еще несколько мгновений.
С глубоким, успокаивающим вздохом он поместил головку своего члена у ее входа.
— Готова, детка?
— Да, — простонала Элиза. — Да, да, да.
Он начал толкаться в нее. Дюйм за дюймом Роум медленно проникал внутрь. Она была крепче кулака, ее киска сжимала его так сильно, что он чувствовал себя как в тисках.
— Нет, — вдруг выдохнула она. — Нет, нет, ой, это больно.
— В первый раз будет больно, — предупредил он ее, стиснув зубы. Черт, он только что толкнулся в нее, а она уже протестовала? Это была пытка для них обоих. — Скоро все наладится.
Элиза издала бессловесный звук. Роум не мог понять, был ли это протест или согласие.
Роум подождал, потом толкнулся еще немного. Она втянула воздух и поморщилась.
Он чувствовал, как она напряглась вокруг него, и это только усложнило бы ситуацию. Даже сейчас Элиза чувствовала себя еще более напряженной, чем раньше, и страдальческое выражение ее лица не помогало.
— Так плохо? — спросил он.
— Может, это что-то вроде пластыря, — сказала она ему, тяжело дыша. — Знаешь, просто сорви его и покончи с этим…
Она была права. Они никогда не доберутся до идеального состояния. Он больше не нуждался в поощрении. Роум рванулся вперед, погружаясь по самую рукоять.
Элиза вскрикнула, и он прижался губами к ее губам в поцелуе, заставляя ее замолчать. Его губы коснулись ее губ, и, несмотря на всхлипы, вырвавшиеся из ее горла, она поцеловала его в ответ, пока ее ноги дрожали вокруг его талии.
И о боже, эта девушка крепко обнимала его. Роум был глубоко внутри нее, погруженный в ее глубины, и это было лучшее ощущение в мире. Даже сейчас мужчина чувствовал, как напрягаются его яйца, готовые к разрядке.
Но он целовал ее медленно, снова и снова облизывая ее мягкие, восхитительные губы. На мгновение Элиза напряглась под ним, ее губы напряглись, но в конце концов она расслабилась и начала отвечать на его поцелуи. Он чувствовал, как она расслабляется всем телом, ее мышцы уже не были таким напряженным, как раньше.
— Лучше? — Роум продолжал дарить ей легкие поцелуи.
— Это, — выдохнула Элиза ему в рот, — не похоже на пластырь.
Он усмехнулся в ответ. Она ущипнула его за ухо, но потом улыбнулась и снова поцеловала.
— Значит ли это, что теперь я могу двигаться? — спросил Роум, целуя ее в подбородок.
— Пока ты продолжаешь целовать меня, ты можешь делать все, что захочешь, — вздохнула она тихонько.
— М-м-м. — Роум снова поцеловал ее, двинувшись рукой к ее груди, дразня сосок. Элиза застонала в ответ, и он слегка пошевелил бедрами, проверяя. Когда она не вздрогнула, он слегка покачнулся, отодвинулся и снова вошел в нее. — Как тебе так?
— Неплохо, — задумчиво произнесла она и, казалось, обдумывала это так внимательно, что он снова рассмеялся.
— А как насчет этого? — Роум просунул руку между ними и нашел ее клитор, перекатывая его между пальцами.
Элиза застонала, ее бедра приподнялись на кровати, и он снова вошел в нее. Когда она стала извиваться под ним, он отстранился и снова толкнулся.
— О боже, — выдохнула она.
— Что? — Роум замер, испугавшись, что снова причинил ей боль.
— Так заполнена. — Ее глаза были широко распахнуты, но в них читалось блаженство.
На этот раз застонал он. С еще одним глубоким, сосущим поцелуем, Роум отстранился и вошел в свою девушку.
Элиза застонала, ее бедра поднялись навстречу его толчку.
— Тебе это нравится? — спросил он между толчками. — Скажи мне, если я делаю тебе больно.
— Не больно, — прошептала она сдавленным голосом. Она потянулась руками к его шее, затем к плечам, впиваясь в них, словно пытаясь найти подходящее место, чтобы удержать его. — Продолжай.
— Да? — он дышал ей в рот. Боже, Элиза была сексуальна. Ее голова была откинута назад, глаза закрыты, ее красивые сиськи покачивались с каждым толчком в ее тугую киску. Она была самой красивой, самой сексуальной женщиной, которую он когда-либо видел, и она полностью принадлежала ему. — Еще?
— Еще, — простонала она в ответ. — Пожалуйста.
— Больше никаких пластырей? — спросил Роум отстраняясь и снова глубоко входя в нее, наслаждаясь ощущением, когда она приняла его.
Элиза была такой тугой, такой чертовски скользкой и тесной, что он никогда не чувствовал себя лучше.
— Нет, — ответила девушка и ахнула, когда он снова толкнулся в нее. — Противоположность пластыря. Обещаю. Продолжай.
— А где же твой оргазм? — спросил Роум, снова нажимая большим пальцем на ее клитор.
Элиза застонала, ее голос стал громче, когда он снова погрузился глубоко, находя ритм, в котором трахал ее.
— Ближе, — пробормотала она. Когда Роум снова коснулся ее клитора, она втянула воздух, напрягая вокруг него ноги. — Близко! Близко! Это… о боже, совсем близко.
— Да? — Он убрал руку с ее клитора.
— Не-е-е-е-т, — всхлипнула Элиза, приподнимая бедра. — Роум, пожалуйста!
Роум толкнулся сильнее и был вознагражден ее удивленным вздохом. Она впилась в его плечи ногтями и прижалась к нему.
— Хорошо? — спросил он, не прекращая своего размеренного ритма вливания в нее.
— Да, — воскликнула она. Он удивился тому, как громко говорила его обычно застенчивая Элиза. Черт, если это не было интенсивным возбуждением. Роум трахал ее быстрее, вбиваясь в ее сладкое тепло так сильно, что его кожа шлепалась о ее. Он ждал, что Элиза скажет ему, что это уже слишком, но она только прижалась к нему и начала стонать. — О, о боже! Я чувствую это. Он приближается. Не останавливайся, Роум. Пожалуйста. Не останавливайся.
Роум застонал. Ее настойчивые мольбы сводили его с ума. Ему ничего не стоило перевалить через гребень, чтобы кончить, кончить и кончить. Но Элиза еще этого не сделала, а ему хотелось, чтобы она кончила первой. Он обхватил ладонями ее грудь, пока трахал ее, затем снова потянулся рукой между ними, ища ее клитор.
Когда он прикоснулся к ней, Элиза взвизгнула, и он почувствовал, как ее киска пульсирует вокруг него в ответ. О, черт, это было потрясающе. Ее бедра дернулись, как будто Элиза пыталась вырваться из его пальцев, но он продолжал играть с маленькой кнопкой ее клитора, и был вознагражден сжатием ее киски вокруг него и еще одним спазмом, сжимающим его глубоко. Она кончала, его девочка, и кончала сильно.
