– Вы Настя? – повторил молодой человек. На вид ему было лет тридцать. Достаточно высокий, русые волосы идеально подстрижены, на узкой переносице очки в тонкой оправе, а взгляд доброжелательный-доброжелательный.
Я кивнула и согласилась:
– Настя. А вы?.. Мы знакомы?
Мне досталась бесподобная по своей простоте и радушию улыбка.
– Нет, незнакомы. Просто рискнул подойти к вам. – Он совершенно по-мужски протянул мне открытую ладонь. – Меня зовут Пётр Касимов. Я журналист. Четвёртый канал.
С журналистами я не очень любила знакомиться, но из-за его улыбки, из-за его простодушного подхода, я не стала привычно заявлять, что не даю интервью, и даже руку ему для рукопожатия подала. Кстати, он её пожал без всяких опасок, достаточно крепко.
– Очень приятно, Пётр, – проговорила я, всё же освобождая свою ладонь от его крепких пальцев. Он с легкостью меня отпустил.
– Я видел вас на красной дорожке. Вы дочь Родиона Кауто.
– Да, – сказала я негромко, кинула взгляд за плечо, на отца. Тот с энтузиазмом что-то рассказывал молоденькой девушке, жестикулировал, а та слушала его, открыв рот, кажется, даже записывать забыла. – Вы берете у отца интервью? Ждете своей очереди?
– Нет, – покачал Петр головой. – У меня не та спецификация, – засмеялся он. – Я веду криминальную хронику в основном.
Я окинула молодого человека удивлённым взглядом.
– Тогда что вы здесь делаете? Вряд ли здесь много интересных для вас личностей.
Касимов легко и приятно рассмеялся. У него был красивый баритон.
– Вы удивитесь, если узнаете, сколько у этих благочестивых людей тайн.
Я невольно огляделась по сторонам, посмотрела на знакомые миллионам зрителей нашей страны, лица.
– Возможно, вы и правы. Но я не хочу вникать.
– И правильно.
– А ко мне вы зачем подошли? – задала я прямой вопрос.
Он, кажется, удивился. По крайней мере, его брови заметно взлетели вверх. Петр пожал плечами.
– Просто так. Вы мне понравились, вы стояли в одиночестве. И, если честно, показались мне грустной.
– Это не так. Просто я задумалась, – возразила я. – К тому же, я не слишком люблю светские мероприятия. Я мало кого здесь знаю.
– Странно. Мне казалось, что семья Кауто всегда у всех на виду.
– Вы правы. Но я… Так сказать, наполовину Кауто, не знаменита и не талантлива, поэтому до меня мало кому есть дело. Просто хочу поддержать отца в такой день.
– Настя, а чем вы занимаетесь?
Я подозрительно прищурилась, глядя на него.
– Вы меня интервьюируете?
Петр невинно хлопнул глазами.
– Господь с вами. Просто любопытствую. Ваш отец хвастался, что вы настоящая бизнес-вумен.
– Глупости, – фыркнула я. – Я занимаюсь недвижимостью, ничего глобального.
Касимов разулыбался.
– Не захотели пойти по стопам отца?
Я отпила шампанского.
– Думаю, для полноты картины в семье достаточно двух звезд телеэкрана.
– Это точно. Порой и с одним-то тяжело.
Я с интересом на него глянула.
– Говорите со знанием дела.
– Мой двоюродный брат Станислав Грушев. – Петр смотрел прямо мне в глаза, когда говорил это. Без сомнения он ждал от меня определённой реакции, и я, конечно же, не могла её подавить. Станислав Грушев – ведущий самого популярного и, наверное, одного из самых скандальных вечерних шоу. Его имя постоянно мелькало в эфире, он постоянно грозил разоблачениями и скандалами известным личностям.
– А вы, значит, решили пойти по стопам брата? Тоже стать журналистом?
– Не совсем. – Петр даже поморщился после моих слов. – На самом деле, у нас со Славой разница в возрасте всего полтора года. И на журналистику мы решили когда-то поступать вместе, только он поступил на год раньше. И направленность у нас совсем разная. Он после института подался в шоу-бизнес, остался в Москве, а я некоторое время ездил по миру, снимал передачу о путешествиях. А потом меня пригласили на четвертый канал. А какая там направленность, сами знаете.
Да, четвертый канал интриги и скандалы не освещал. На нём были более уместны новости о политике, о житейских проблемах, о разгуле криминалитета. Если честно, я никогда не смотрела четвертый канал, мне казалось, что они намеренно сгущают краски. Посмотрев выпуск новостей на этом канале, невольно задумываешься, а стоит ли лишний раз выходить из дома. В стенах своего дома, вроде как, спокойнее. Не обманут и не застрелят случайно.
Видимо, на моем лице мелькнуло что-то такое, тревожное, потому что Петр как бы оправдываясь, проговорил:
– Мне хотелось заниматься серьёзной журналистикой. После передачи выходного дня.
– А сюда вас пригласил брат? Ему тоже вручали премию за благотворительность, – вспомнила я.
Пётр кивнул.
– Да. Поддерживаю и радуюсь за родственника. Мы с вами в одинаковой ситуации, Настя.
Я растянула губы в вынужденной улыбке.
– Ещё шампанского?
Я посмотрела на бокал в своей руке, поняла, что он пуст, и кивнула.
Надо сказать, что знакомство с Петром скрасило мой вечер. Иначе я бы так и простояла в стороне, наблюдая за тем, как журналисты лезут с вопросами то к одному моему родственнику, то к другому. От отца они перешли к Альбине, затем к Роману Юрьевичу. Федотов, надо сказать, казался насупленным и недовольным, и даже в объективы камер не улыбался. Смотрел сурово и с претензией на всё происходящее вокруг. В какой-то момент он подошёл ко мне, окинул придирчивым взглядом, после чего негромко попросил:
– Будь посдержаннее.
Я непонимающе на него глянула. Переспросила:
– Ты о чем?
– Не болтай с незнакомыми людьми.
Я сделала большой глоток шампанского, глядя Федотову в глаза, потому что он упрямо не отпускал мой взгляд.
– Хорошо. Буду поступать, как ты. На всех зубами скрипеть.
Ромка неожиданно улыбнулся.
– Я так делаю?
От его улыбки моё глупое сердце пошло в неровный пляс. Я заставила себя отвернуться, а Ромку попросила:
– Иди, выполняй свои обязанности.
– Я не хочу, – сказал он, но при этом настолько тихо, чтобы слышала только я. – Я хочу заниматься только тобой.
На такое смелое заявление я не отреагировать не могла. Снова повернулась, посмотрела на него. Можно было лишь поразиться тому, сколько чувства, сколько искренности, а, главное, невинности, было в этот момент во взгляде Романа Юрьевича. И я помню, как раньше я поддавалась на эти взгляды, верила каждому слову, ловила каждую интонацию. Вот только жизнь научила, что за его всплесками искренних обещаний и признаний, зачастую ничего не следовало. И я каждый раз расстраивалась, чувствовала себя обманутой и страдала. Поэтому и отсоветовала себе верить Федотову и чего-то от него ждать. Давным-давно отсоветовала себе совершать подобную глупость.
– Тогда займись мной, Рома, – тихо проговорила я в ответ. – Поцелуешь?
Он понял, что я пытаюсь его зацепить своей просьбой, вздохнул и отступил на шаг.
– Настя, мы с тобой всё обсудим позже, – начал говорить он, причем тон был совсем другим, куда более сдержанным, чем ещё минуту назад.
Я раздумывала, стоит ли ему вообще что-то отвечать на это, но тут рядом снова возник Пётр, с очередным бокалом шампанского для меня. Он посмотрел на Федотова, без сомнения того узнал, в глазах промелькнуло некоторое замешательство, молодой журналист явно не сразу решил, как стоит себя вести рядом с Федотовым, после чего обстоятельно поздоровался.
Бокал с шампанским я приняла, поблагодарила, а затем широко Роману Юрьевичу улыбнулась.
– Познакомьтесь, это Петр, он журналист. А это Роман Юрьевич Федотов. Мой, – я намеренно замешкалась на долю секунды, подбирая правильное слово, – мой драгоценный родственник. Муж моей сестры.
– Да, да, я в курсе, – затараторил в первый момент Пётр, чуть суетливо подал Роману руку для рукопожатия. – Очень приятно. Много о вас слышал.
Федотов его руку пожал, но выглядел недовольным тем, что нас прервали, да и знакомство это ему было явно ни к чему. Но руку журналисту он пожал, а на меня глянул с определённым намеком. Мол, с кем ты знакомишься? Я же просил.
