частое дыхание. Неужели уже возбудилась?
Черт, какая она горячая. У меня уже отменный стояк на Илану. Во всей, блядь, готовности.
Я хочу ее, до чертиков, как наркоман хочет дозу, но как только киску ее накрываю рукой, Илана просто переключается. Снова вижу этот страх животный и океан слез в зеленых глазах.
Бля…Мне кажется это безумием, но я просто титаническим усилием воли останавливаю себя. Черт. Нельзя ее сейчас трогать. Проклятье.
Выхожу из ее комнаты, чувствуя отменный стояк. До боли прямо. До искр из глаз. Сразу же иду в душ. Не могу терпеть это дикое возбуждение, и яростно провожу по члену рукой, как пацан зеленый, пока мощно не кончаю, представляя еще только что лежащую подо мной голую Илану.
Упираюсь мокрой головой в стекло кабинки, чувствуя ледяную воду, льющуюся на плечи. Черт. С каждым днем становится хуже. Только дразню себя. Нисколько мне не полегчало. Только тряпкой красной помахал перед глазами.
В этот день больше не вижу девчонку. Специально закрываюсь в кабинете, чтоб не сорваться и не натворить делов. Она слишком плохо на меня влияет, выпуская наружу всех моих демонов.
Проходит неделя после этого. Не трогаю ее больше, иначе точно трахну. Это уже, блядь, наваждением каким-то становится.
Сегодня работаю до ночи. Я знаю, какой сегодня день, и никак не могу собраться. Выкуриваю подряд несколько сигарет. Нихрена не вставляет. На улице ночь. Смотрю на часы. Два часа. В голову лезут дурные картинки.
Вспоминаю снова, какое сегодня число. Годовщина уже. Год прошел, как Мила моя с сыном под землей лежат.
Беру бутылку коньяка и плескаю в стакан доверху. Осушиваю несколько таких подряд. Кажется, опять не вставило. Голова только разболелась.
Не знаю, сколько еще сижу так волком в кабинете, но мысли окончательно путаются в голове. Мила. Я не могу ее вернуть. Не могу взять на руки сына. Могу только сам сдохнуть, чтобы быть с ними рядом.
Озеров все еще жив. Эта сука все еще дышит, когда моя семья умерла. И дочь его тоже дышит. И ребенка носит. Моего.
Встаю с кресла и чувствую, как меня водит. Черт, коньяк пробрал все-таки немного.
За окном ночь непроглядная. Становится жарко. Сдираю с себя рубашку. Открываю дверь и выхожу из кабинета. Сегодня мне не хочется спать.
Просыпаюсь ночью от жуткого грохота в своей комнате. Кажется, это был перевернутый стул. Тут же на кровати подскакиваю. Сердце бешено колотиться, когда напротив своей кровати в тусклом свете луны я замечаю Волка. В одних только черных брюках, с голым торсом. Металлическая пряжка ремня отдает бликами.
– Что вы тут делаете? Выйдите немедленно!
Показываю ему жестами, но никакой реакции не следует. Зверь просто стоит и молчит. Вообще ничего мне не отвечает. Не реагирует на мои жесты.
В этот момент я понимаю, что с Романом что-то не так. Никогда еще не видела его таким. Предельно тихим и опасным одновременно. Чего он хочет…Зачем он вломился ко мне среди ночи?
В какой-то миг я улавливаю сильный запах спиртного и сигарет, которые исходят от Волка, и от этого кровь стынет в жилах. Нет, пожалуйста! Он же пьян….
Замираю вся, когда мужчина подходит ближе, и рукой огромной касается моей головы, заправляя волосы за ухо. Почти нежно. До мурашек пробирает. В его взгляде лишь затуманенность читаю. Его всего как-то шатает. Господи, он ведь не понимает, что творит.
– Девочка моя.
Судорожно сглатываю. Если в трезвом состоянии Волк мог такое сотворить со мной, то что сделает, будучи настолько пьяным?
Не делаю резких движений. Знаю, что нельзя. Спровоцирую только зверя.
Осторожно руку поднимаю и накрываю его ладонь. Смотрю прямо в серые глаза Волку.
Ловлю новую стаю мурашек, когда мужчина убирает руку, но только для того, чтобы коснуться моего плеча. Одно движение, и тонкие лямки моей шелковой ночнушки опускаются к пояснице, оголяя меня до пояса.
Тут же руками прикрыться пытаюсь, но мне не дают и шанса этого сделать. Мужчина обхватывает мои руки, садиться на кровать и в один миг наваливается на меня, подминая под себя.
Очень быстро зверь оказывается между моих разведенных бедер. Роман опирается на локти по обе стороны от меня, чтобы не раздавить. Низом живота я чувствую его большой член. Он просто каменный.
Я даже не успеваю среагировать, когда Волк зарывается огромной рукой в мои волосы и набрасывается на меня с поцелуем. Невероятно горячим и таким…взрослым. Пьянящим и меня.
Как только его губы накрывают мои, я замираю. Он не делает больно. Наоборот. Мужчина делает что-то такое, от чего внизу моего живота разливается настоящий пожар. Его запах вбивается мне в голову и кажется, на миг отключает чувство самосохранения.
Роман целует меня жадно, не давая и шанса на отступление. Очень быстро он опускается к шее и ключицам, покрывая мою кожу поцелуями и одновременно с этим царапая ее жесткой щетиной.
– Пожалуйста, не надо. Остановитесь.
Зверь не реагирует. Он опьянен и дико возбужден. Он хочет спустить пар.
Закусываю губу. Только не снова, только не так! Волк ведь пьян. Ему все равно даже, кто перед ним. Он просто огромен, и запросто может придавить малыша. Господи, как его остановить, как?
Замираю, когда мужчина опускается ниже и обхватывает мою голую грудь руками. Сильно, напористо и так…запретно. Сжимает после до боли, а после ласкает. Нежно. Еще никто меня так не касался, кроме него.
Если бы я могла кричать, я бы сделала это, когда в один момент Волк обхватывает ртом мой соск, и начинает его прикусывать, втягивать в себя, терзать языком. При этом всем он рычит, как дикий зверь, будоража всю меня.
Нежной голой кожей я ощущаю жар, исходящий от его голого торса. Я боюсь его, однако одновременно с этим мне до жути хочется коснуться его груди и плеч самой. Хотя бы раз. Пусть он даже не вспомнит этого завтра. Оно и к лучшему. Ведь Роман так часто сниться мне. Это уже как наваждение.
Перебаривая свой страх, я осторожно тянуть к нему и одними только подушечками пальцев касаюсь его широких плеч. Медленно провожу по груди, покрытой жесткими темными волосами. Это так необычно и ново, но очень остро. Я чувствую, как низ моего живота сильнее напрягается от одного только прикосновения к нему.
Слышу довольное рычание. Ему нравиться…Нравиться то, что я делаю. Что я его касаюсь.
Не знаю что со мной, но почему-то я позволяю мужчине тоже прикасаться
