не касалось новой коллекции какого-нибудь чУдного или чуднОго на всю голову дизайнера.
Но мы продолжали общаться с Алиной, и Илья, как ни странно, даже не был против. Уж не знаю, отец ли его посодействовал или Филатов считал Алину лучшей партией для своего папы, нежели Саша, но мешать нам не пытался, как бывало в иных случаях, когда я хотела сходить с подружками с курса в кафе или в кино и каждый раз натыкалась на отказ со стороны мужа.
Мы с Алиной нашли друг в друге отдушину. Она рассказывала мне о Филатове-старшем, а я о младшем. Жаловались друг дружке, иногда рыдали, обнявшись, или запивали слёзы вином. Алина всё ждала Александра, сходила по нему с ума и верила, что он разведётся со своей стервой. И я, честно говоря, тоже поддерживала подругу. Потому что Алина действительно его любила. Не за деньги, не за власть, не за какие-то там блага. Она любила его по-настоящему, как я Илью.
Саша же… Я не знала всю историю доподлинно, но была уверена, что не смогла бы жить с человеком, который пытался меня отравить. И мне чисто по-человечески было очень жаль Александра. Те его слова у нас на кухне… Он, и правда, хотел семью. Самую обычную, тёплую, любящую. И я понимала его, когда он приходил к Алине и оставался у неё на несколько суток. Но не понимала Сашу, которая после всего, что натворила своими руками, прибегала искать его к нам с Ильёй.
Муж как-то говорил, что у отца есть ещё одна квартира, о которой не знает никто. И я без всяких зазрений совести отправляла всколоченную, чувствующую, что теряет мужа и его деньги Сашу на ту самую квартиру, адреса которой не знал даже Илья. Ну или говорил, что не знал. В общем, туда, не знаю куда.
Саша зверски бесилась, видимо, понимая, что у Александра появилась другая, но сделать с этим ничего не могла. Как, собственно, и Александр Иванович, рычагом давления на которого являлся еще не родившийся ребенок. У обоих были связаны руки и мы с Ильёй старались не лезть в это, хотя он в последний Сашкин визит выдворил ту из квартиры и запретил ей появляться в нашем доме. А когда я вышла следом за ними в подъезд, увидела нелицеприятную картину, где Филатов держал Сашу за горло, приперев к стене.
– Я тебя уничтожу. Поняла? За отца, сука, убью! Ещё раз только попытайся мне что-нибудь выкинуть, – стукнул её об стену затылком, а я дернулась, чтобы прекратить это, но остановилась на полпути, когда Саша заухмылялась ему в лицо.
– Если не откажешься от своей доли наследства, Илюшенька, я твою суку машиной перееду. Причем произойдет это в тот момент, когда ты не будешь ожидать. Понял? Ты же не думал, что я одна твоего папочку доила? У меня помощники есть.
Илья её ударил по лицу. Ладонью, но довольно сильно, так, что её щека запылала алым, а из носа полилась кровь.
– Илья, нет! – я повисла на его руке, потому что она снова взметнулась вверх, а глаза Филатова уже налились кровью. – Перестань! Пусть уходит! Она же специально провоцирует! – я подняла взгляд на камеру видеонаблюдения как раз над нами. Филатов проследил за моим взглядом, разжал руку, которой сжимал шею гадины и толкнул ту к лестнице.
– В следующий раз ты не вылезешь их моих рук живой. Так что, хорошо подумай, стоит ли тебе появляться здесь еще раз. Я не отец. Я не пожалею.
Запись с камеры Филатов удалил у охраны в течении трёх минут и я подумала, что мой муж очень опасный человек. Пока еще потенциально, но… Но. Власть его меняла. Не в лучшую сторону.
В тот день, когда снова объявился Макс и, зажав меня прямо у двери нашего подъезда, поволок за угол, я успела увидеть лишь подъезжающую к дому машину мужа. И взгляд, брошенный на нас с Максимом. А вот Макс не успел оценить обстановку…
Он вообще был крайне неаккуратен как для шантажиста. Угрозы сыпались на мой телефон, пока я не сменила номер. Потом всё затихло и вот, он решил заявиться к нам домой. Максим всегда был тупым идиотом. Тюрьма этого не исправила.
– Ну что, долго еще бегать от меня будешь? – сплюнул на землю, отчего меня замутило. Я подумала, что сейчас, наверное, стоит бояться. Но страшно не было. Больше, чем Макс меня беспокоила тошнота. Плюс задержка… Это плохо. Или, наоборот, хорошо? А вот то, что сейчас произойдёт с Максимом – это уже целиком и полностью его проблема. Не следовало быть таким мудаком. – Бабло когда будет? Или ты уже нажаловалась своему мажоришке? Так я тоже меры предпринял. Его пасут мои кореша. Если что выкинет… – Макс исчез из моего поля зрения в считанные доли секунд. Я даже не сразу опомнилась, что он уже не нависает надо мной грозной скалой, а валяется на земле и стонет от боли, потому что его пинают какие-то люди. Если быть точнее, два широколицых громилы с бритыми наголо черепушками.
– Я тоже принял меры, Максимка, – передо мной возник Илья, бегло осмотрел на предмет повреждений и прижал к себе, решив, что я в шоке от страха. В принципе, оно так и было. Только боялась я отнюдь не Макса. – Думаешь, нормальный мужик не знает, кто строчит сообщения его жене? Думаешь, не заинтересуется, какая падаль посмела шантажировать и угрожать его жене? Наверное, ты не в курсе, каково это быть мужиком, ведь на зоне ты был петухом, – с насмешкой рассматривает избитого, скрючившегося на земле Макса. – И крыши у тебя никакой нет. Так, петушня вроде тебя. Зря ты, Максимка, ко мне полез. Очень зря. Связался я тут с вором в законе, которым ты моей жене угрожал, показал ему сообщения, которые ты ей писал. И ему сильно не понравилось это. Кстати, ребята не мои. За тобой приехали, – кивнул громилам и те подхватили Макса за шкирку. Я поморщилась, увидев его изувеченное, залитое кровью лицо.
– Варь, прости! Прости, Варюх! Они меня убьют, Варь! Помоги! – захрипел тот, а я, смахнув набежавшие слёзы, подняла лицо к мужу.
– Оставь его. Пусть проваливает.
– Ты разве не слышала? Я его трогать не собираюсь. И защитить не смогу. Даже если бы захотел вдруг. Он знал, что в тех кругах подобное не прощают. Пусть теперь отвечает за свой базар. А ты больше без охраны и шагу не ступишь, ясно? Домой пошли.
Я смотрела,
