неторопливо продолжает, расписывая мне программу вечера:
— Потусим, потанцуем, потом ко мне завалимся. Ты «спайсы», кстати, не куришь? У меня друг такие крутые может подогнать, улетаешь сразу. Секс под этим делом вообще огонь! Можем…
— Нет, — обрываю я его.
— Что «нет»? Ну не хочешь «спайсы», не надо. Просто поехали.
— Ян, ты глухой? Нет!
Он вдруг обхватывает меня за талию, притягивает к себе и многозначительно шепчет:
— Не, я ж не дебил, понимаю, что ты не за просто так. Хочешь телефон новый куплю? Или сумку?
Я отвешиваю ему такую пощечину, что он от неожиданности бьется головой об стену. Меня колотит от злости. Я отскакиваю в сторону и брезгливо трясу ладошкой, горящей от сильного удара. Хочется обтереть ее обо что-то или помыть.
— Больная что ли? — орет Ян, держась за щеку.
— Еще раз мне такое скажешь… — я задыхаюсь от ярости.
— Да нахер ты мне сдалась такая бешеная! Я, может, помочь тебе хотел.
— Себе помоги!
Я иду по коридору, а в спину мне несется язвительный голос Яна:
— Думаешь, Соболевский тебя будет теперь обеспечивать? Да он никого больше пары раз не трахает. Сама потом еще придешь. Я подожду.
Я даже отвечать ничего не хочу. Потому что иначе точно стукну его еще раз, а Ян такой хилый, что пострадавшей стороной явно будет он, а проблем с деканатом мне не хочется.
Мне до жути обидно, и я иррационально злюсь на Тимура за то, что бросил меня тут одну. За то, что не пошел на пары и не оказался рядом, чтобы защитить меня от злых нападок. Вот был бы он тут, тогда сказал бы всем, что я…
Хотя, что бы он мог сказать? Кто я Тимуру? Его девушкой он мне точно стать не предлагал.
Но я ведь все равно для него что-то значу? Правда?
И вместо того, чтобы идти на практикум, я набираю его номер.
— Детка, срочное что-то? — отрывисто спрашивает он, беря трубку после пятого гудка.
— Нет, я… я просто закончила уже… — мямлю я.
— Ну бери такси, дуй домой.
— А ты?
— У меня тут дела, по работе. Все, прости. Пока.
Тимур первым кладет трубку, но потом присылает сообщение:
«Буду вечером детка, жди меня голой в кровати. Я тебя вылижу а потом оттрахаю до звезд перед глазами. Скучаю»
Вот как он может такое писать!
Я прижимаю руки к покрасневшим щекам. От его слов внутри разгорается желание, с которым я ничего не могу поделать. С Тимуром так хорошо, что мне хочется это испытать снова и снова. В его руках я ощущаю себя любимой и ценной. И пусть это иллюзия и пусть это временно, но я согласна сейчас и на это.
Я вызываю такси, еду домой, а по дороге звоню маме и говорю, что домой не вернусь. В ближайшие дни точно. Выдерживаю ее истерику, кладу трубку и принимаю для себя еще одно решение: не говорить ничего Тимуру о том, что происходило сегодня в универе. Он и так постоянно решает мои проблемы, я не хочу, чтобы я стала его головной болью.
Мне хочется, чтобы ему со мной было хорошо, легко и радостно. И тогда… тогда, может, у нас что-то получится…
Что-то большее, чем есть сейчас.
Я жду Тимура так долго, что начинаю зевать. Он еще час назад написал, что выезжает, почему его так долго нет? Надо чем-то заняться, иначе усну.
Вылезаю из кровати, надеваю футболку и иду на кухню ставить чайник. Ну а что еще делать? Хотя бы чаю попью, пока жду его. Других дел все равно нет.
Вернувшись из универа, я уже успела переделать все: и к завтрашним занятиям подготовиться, и вещи разобрать, и продуктов заказать, и даже пирог испечь. Просто так, от нечего делать. Правда, печь пришлось в стеклянной миске, потому что нормальной формы я на этой красивой кухне не нашла. Ну вот кто ее обустраивал, а? В шкафах лежит куча всякой ерунды типа ножа для сыра и каких-то странных вилочек разного размера, а вот реально полезных вещей не найти. Ни сковородки нормальной, ни формы для выпечки.
Тем не менее, пирог вышел хоть и необычным по виду, но довольно вкусным. А я поняла, что мне было в удовольствие его готовить. Печь мне всегда нравилось, но дома на это обычно не было времени. Дома мне вообще всегда не хватало времени, даже на то, чтобы доделать все задания по учебе, и поэтому я часто сидела со своими тетрадками до глубокой ночи.
А на что же я тратила все свое время? Ну приходила сначала из школы, а потом из университета, готовила ужин, наводила порядок в квартире, кормила брата, родителей, мыла посуду после еды, а только потом уже шла заниматься уроками. В выходные тоже было много обязанностей: и белье погладить, и стирку развесить, и генеральную уборку сделать, и опять же еду приготовить… Хм. Кажется, я дома делала гораздо больше, чем мне думалось раньше. И времени и сил это, оказывается, занимало прилично. Неудивительно, что мама так настойчиво зазывала меня обратно. Удобно же, когда можно на кого-то скинуть все домашние дела.
В доме Тимура я чувствую себя иначе. У меня здесь нет обязанностей, уборкой занимается клининговая служба, еду всегда можно заказать, но от этой свободы как раз и возникает желание что-то сделать. Приготовить что-то вкусное, например. Или реанимировать цветок, который почти увял: полить, обрезать засохшие листики и переставить горшок на более солнечную сторону. Надеюсь, Тимур меня не будет ругать, что я тут так хозяйничаю.
И тут раздается долгожданный щелчок открывающегося замка.
Я вздрагиваю и тут же мчусь в коридор. В груди часто-часто бьется сердце.
— Привет!
Я жадно смотрю на него. Тимур выглядит уставшим, но от этого не менее красивым. Темные волосы растрепаны, в вороте распахнутой куртки видна крепкая смуглая шея, и мне так сильно хочется прижаться к ней губами и вдохнуть вкусный терпкий запах его кожи, что внутри становится горячо. Я и не думала, что так соскучилась.
— Детка… — он делает шаг и притягивает меня ко мне. Руки мгновенно задирают футболку, под которой ничего нет, и жадно шарят по моему телу. — Как же я скучал…
— Почему ты так долго? — неожиданно жалобно спрашиваю я,
