Угрызения совести мучили Назимова недолго. Хорошо, что в ту пору они с Дмитрием мало общались, а потом он сам позвонил, они встретились. Тогда Ролан и узнал, что его друг снова холост и не собирается в ближайшее время вновь заводить семью. Тогда Назимов окончательно успокоился. Эпизод с Альбиной ушел в прошлое, но случилось неожиданное: она сама позвонила, явно напрашиваясь на свидание. Ролан не умел отказывать женщинам. С того дня они стали встречаться пару раз в неделю. Никаких обещаний, ничего такого, что связывает руки. Назимова это устраивало. Альбине был нужен чистый секс. Она сама сказала ему об этом.
Сегодня он убедился, что женщины редко говорят то, что на самом деле думают. Странные, непредсказуемые существа, мозги которых устроены совершенно иначе. Каждая из них – загадка, ребус. Не всегда есть желание их разгадывать, но это уже другой вопрос. Назимову, к примеру, не хотелось. Альбина пыталась закатить ему что-то вроде домашней истерики, не осознавая, что этим ставит крест на их отношениях. Ему такие концерты ни к чему. У него своих проблем хватает, а Шахова пытается повесить на него свои комплексы.
Ролан догадывался о причинах ее разрушительных эмоций. Скорбь по утраченному благополучию разъедает брошенную женщину изнутри. Она не может успокоиться: Шахов до сих пор занимает все ее мысли. Только теперь она завидует ему черной завистью. Бывшая жена не думала, что он так высоко взлетит. И везде у него порядочек. Альбина мечтала, чтобы Дмитрий увяз в проблемах. Не тут-то было! Плохо же она его знала, если решила, что он отступится от своих планов, не добьется желанного успеха.
Бессильная злоба мешала Альбине жить полноценной жизнью. Казалось бы, живи и радуйся. Не получалось. Когда со всех сторон наваливается информация о головокружительном взлете бывшего мужа. Мужа, который ни в одном интервью не сказал, что был женат. Выскочка, которого она привела в свой дом, обогрела, окружила теплом, даже не соизволил назвать ее имени! Он полон загадок и недомолвок. Врун! Она выведет его на чистую воду. Недолго ему осталось обманывать.
– Я выверну его наизнанку. Я покажу всем его истинное лицо.
– Альбина, успокойся. Будь выше. – Назимов хотел помочь своей даме избавиться от призраков прошлого.
– Я и так выше. Была и буду.
– Тогда что тебя так возбуждает? – усмехнувшись, Ролан налил себе и Альбине свой любимый сок грейпфрута.
Они только что занимались любовью. Им было хорошо, впрочем, как всегда. Время, не потраченное напрасно. Удовольствия – обязательный пункт каждого дня. Ради чего еще стоит жить, как не для того, чтобы наслаждаться? Работой, устройством дома, материальным благополучием, сексом с красивой женщиной. Назимову показалось странным, что сразу после душа Альбина завела разговор о Шахове.
– Ну, стал писателем, что здесь такого? Получилось, и ладно. Завтра он начнет картины писать. Тебе-то что?
– Мне? Ты смеешься?
– Я серьезен, как никогда. Альбина, не дури. Чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы все узнали правду.
– Какую?
– Он не в состоянии написать ничего больше, чем распорядок дня со всеми встречами, событиями. – Альбина поднялась из-за стола. Взяла стакан с соком, но тут же поставила его обратно. – Со всех сторон я только и слышу, как он гениален. Я не могу с этим жить! Думала, что со временем пройдет. Честно говоря, я ждала, что он вернется. Я представляла, как приму его униженного, раздавленного, умоляющего о прощении…
– Не тут-то было? – неудачно заполнил возникшую паузу Ролан. Взгляд, которым пронзила его Альбина, был красноречивее любых слов. Назимов сжался. Как же ему не хотелось скандала. – Я ничего такого не имел в виду.
– Все вы одинаковые. Ваша солидарность, от которой меня тошнит.
– Никто никого не принуждает. – Она его достала. Не хватало выслушивать гадости и утешать злую брошенную бабу. – Поищи компанию подостойнее.
К удивлению Назимова, на глаза Альбины навернулись слезы. Она выглядела жалко. От воинственной фурии не осталось и следа. Ролан проклинал себя за слабость: он наказан за предательство. Что ни говори, Шахов – его друг, а его жена – особа неприкосновенная. Он знал это неписаное правило, но нарушил его. Теперь пришло время платить по счетам. Что он должен сделать, чтобы искупить свою вину? Альбина всхлипнула.
– Прости, я нагрубил. – Назимов догнал ее, когда, выбежав из кухни, Шахова на ходу сбросила с себя махровый халат. Это вошло у нее в привычку: разбрасывать вещи в минуту душевного волнения. Ролан схватил ее за руку. – Остановись ты! Ты что мне здесь устраиваешь?
– Все, хватит! Дура набитая, хотела душу облегчить. Тебе ничего не нужно. Ты используешь меня, как и других женщин, в качестве сборников твоей спермы. Для тебя отношения – ничто!
– Послушай себя! Ты ведь сама говорила о чистом сексе! – Назимов сильно сжал руку Альбины. – И не говори со мной, как будто я – кусок дерьма. Думаешь, ты меня осчастливила? Да что в тебе такого особенного? Хочешь свои проблемы на меня спихивать? Мне моих хватает!
– Я уже поняла. Отпусти руку, больно. – Она потерла запястье. – Теперь синяки будут.
– Ничего, пройдут синяки.
Альбина молча одевалась. Назимов сидел напротив, утопая в роскошном кресле. Эта женщина никогда не была ему дорога. Он сам виноват в том, что позволил ей оказаться в опасной близости. Она не из тех, кто умеет прощать. На мужа зуб имеет. Теперь – на него. Какой может быть ее месть? Такая ни перед чем не остановится. Вляпался.
– Что ты собираешься делать? – Ролан имел в виду план разоблачения Шахова. Может быть, стоит выведать его у этой стервы, а потом предупредить друга о змее, которая вот-вот ужалит. Это могло бы облегчить чувство вины, периодически накатывающее на Назимова.
– Перестань. – Альбина резко застегнула молнию на брюках, одернула свитер. Поправила волосы. Потом бросила на себя быстрый взгляд в зеркало. – Кажется, все.
– И ты вот так уйдешь?
– Мне спеть напоследок?
– Это конец? – Он тянул время, соображая, как бы смягчить ее уход.
– Мне не нужно было и начинать.
– Ты все испортила, Альбина, – выдохнул Ролан. – Нам было хорошо вместе. Я даже мог бы жениться на тебе.
– Благодарю, – Альбина отвесила реверанс и насмешливо скривила губы, – не больно-то хочется замуж. Я уже побыла. Довольно.
– Зачем тебе вся эта хренотень? Пусть мужик получает кайф. У него – свой, у тебя – свой. В чем проблема?
– Ты так ничего и не понял. Жалею, что решила пооткровенничать с тобой.
– Честно говоря, это было ни к чему. Ни к селу, как говорится, ни к городу.
– Ты насквозь пропитан штампами, Назимов. Мне с тобой всегда было скучно.
– Спасибо. Хорошо, хоть не начала врать о разбитом сердце.
