– Ольга… – позвала Саша, пугаясь собственного голоса.
Дверь неожиданно распахнулась настежь. В комнату вступила Ольга. А за ней… Дмитрий…
Саша обомлела. Она заморгала быстро-быстро, не веря в реальность происходящего. Здесь, на варварски изуродованном ромашковом поле, среди неправильной циркуляции положительной энергии ЦИ и мощного потока отрицательной энергии ША… Тут, где тефалевский чайник на запотевшем окне неуклюже изображал резвого индийского слоненка… Фантастичность видения дополнял необычный вид Дмитрия. Под глазом у него темнел синяк, нижняя губа припухла. На щеке и лбу желтело по пятну. А подбородок прорезала глубокая и прямая, точно проведенная по линейке, царапина.
Дмитрий сделал шаг по ромашковому, точно по минному полю. Саша вскрикнула и упала ему на грудь, уткнувшись лицом в пальто. Дмитрий обнял ее обеими руками за плечи, прижал к себе.
Саша плакала. Ольга ходила вокруг них, изумленно разглядывая то одного, то другого.
– Мам!.. Мама, кто это?..
Саша плакала и не слышала ее.
– Мама, это кто?.. – Подозрительно сощурившись, Ольга смотрела на плачущую мать, на следы побоев на лице незнакомца и не могла ничего понять, даже отдаленно.
– Ты уволилась из турфирмы, – глухим голосом констатировал Дмитрий.
– Уволилась! – Саша подняла счастливое заплаканное лицо и мучительно принялась разглядывать Дмитрия.
– И что теперь делать, а?.. – хрипло и грубо бросила Ольга.
– Пришел я в твой «Дух праздника», спрашиваю про тебя. Они ни в какую! Пожимают плечами. Секрет ты за семью печатями.
– Они просто не знают. – Саша осторожно водила пальцем по его жуткой царапине на подбородке.
– Тогда я прибегнул к хитрости. – Дмитрий обнял Сашины плечи и принялся гладить ее по волосам.
– К хитрости? – радостно вздохнула она.
– Они обмолвились, что ты пишешь путеводитель по Москве…
– Уже написала.
– …и я им сказал, что у меня есть ценнейший материал по москвоведению. А они глядят на мои синяки и не верят. Говорят: оставьте материал у нас.
– А ты что? – Саша, не отрываясь, жадно разглядывала Дмитрия.
– Я не соглашался. Материал, говорю, эксклюзивный. «По какой же тематике?» – ехидно спрашивают.
– А ты?
– «Москва воровская», – отвечаю. Они сразу поверили. И дали твой телефон.
Саша с Дмитрием радостно засмеялись.
– Значит, ты мне звонил?
– Нет. По телефону я узнал твой адрес и сразу приехал.
– А у тебя правда есть такой материал?
– Сань?! – укоризненно улыбнулся Дмитрий.
– А жаль. – Саша опять заплакала.
– Вы что, не видите, как вы натоптали?! – вмешалась Ольга. Что это за обращение такое к ее матери – «Сань»? Оле не нравилось.
Дмитрий с Сашей растерянно глядели себе под ноги. На паркете расплылись черные лужи.
– А убирать опять мне? Переобуйтесь, пожалуйста, за дверью.
Дмитрий разжал объятия и неуклюже, стараясь не ступать в лужи, вышел из комнаты. Ольга шмыгнула за ним.
– Вешалка вон там. Ванная с туалетом в конце коридора, – слышался из-за двери ее сердитый голос.
Ольга вернулась с половой тряпкой и плотно закрыла за собой дверь. Саша стояла и взволнованно глядела на следы незнакомца.
– Мам, это кто? – Дочь подскочила к матери.
– Дмитрий.
– Кто?! Вот этот Дмитрий?!! – На лице дочери изобразился немой ужас. – Тот самый?! Тот Дмитрий?!
– Тот.
– Я его совсем не так представляла. Мам!.. – Ольга кинула тряпку в лужу и горячечно зашептала: – Ты что?! Ты приглядись к нему повнимательней. Во-первых, у него асимметричное лицо! Брови – одна выше, другая ниже. Рот тоже искривленный. Нос смещен вправо. Это же явные признаки вырожденца!
– По Ломброзо?
– И не только! А руки?! Что у него с руками? Они все в ссадинах и кровоподтеках. Он кем работает?
– Торгует мебелью фараонов, – эхом отозвалась Саша.
– Ага?! Значит, это ему фараоны накостыляли, что он их мебель распродает? А волосы у него какие?!
– Тихо! Ну что волосы? Черные, густые.
– Буйно густые! Непроходимо густые! А еще Бунин писал, что у дураков всегда удивительно густые волосы. Ты ведь сама говорила!
– Да-да, – как из тумана кивнула Саша. – Помню, Бунин в «Деревне»…
– И уши у него неправильной формы. Кверху заостренные! Так что пока не поздно…
Дверь скрипнула – появился Дмитрий. Он был в дорогом сером костюме, при галстуке, но в Сашиных старых тапочках, которые явно были ему малы. Ольга, враждебно зыркая на тапочки, принялась вытирать пол. Хрустя целлофановой пленкой, в мокрых руках Дмитрий теребил большой букет хризантем.
Хризантемы – те же ромашки, только с синими грустными лепестками-коготками. Страшно было представить, что Дмитрий уйдет, оставив вместо себя этот печальный букет.
– Ведь это ж надо?! А?! Такие цветы в дом принести?! – по-уборщицки ворчала Ольга, ползая по полу с тряпкой. – Вы бы еще анютины глазки подарили.
– Оль, куда цветы поставим? – Саша бережно взяла букет синих ромашек.
– В вазу, – съехидничала дочь. У них не было подходящей вазы.
– Дима, садись.
Дмитрий присел к столу, на котором оставались розовокремный девический тортик и апельсиновые корки. Только сейчас все заметили, что в руке Дмитрий держал торт «Наполеон» в пластиковой прозрачной коробке. Саша радостно всплеснула руками.
– Сейчас-сейчас… – растерянно закрутилась она, не зная, куда деть букет.
Ольга бросала скептические взгляды на Дмитриев торт:
– Наполеон или тварь дрожащая?
– Оля! – крикнула Саша. – Помоги же мне, наконец!
– Стол у вас стоит странно, – заметил Дмитрий, сдвигая апельсиновые корки с дольками и устанавливая на их место свой торт.
– А что странного? – мгновенно поинтересовалась Ольга. В ее интонациях слышалось желание поругаться. Она обрадовалась замечанию Дмитрия. – Как стоит стол? – злоехидно переспросила она.
– В полутьме. – Дмитрий развернулся к ней. – И неудобно, на проходе…
– Неудобно кому, а?
Дмитрий вгляделся в Ольгу и вдруг удивленно замер.
– Саня! Твоя дочь – просто вылитая ты!
– Разве? – Саша с сомнением посмотрела на дочь.
– Твои глаза! Волосы! Я ведь именно такой тебя и запомнил тогда. В сквере на бульварах. Серые внимательные глаза. На тебе была шапка, а из-под нее – вот точно такие же русые волосы. Прямо совсем то лицо, из нашего детства!.. И еще скрипичный футляр. Ольга, вы играете на скрипке?
– Еще не хватало, – смущенно буркнула копия матери.
– В чайнике воды нет, – риторически заметила Саша.
Дочь проигнорировала ее замечание, Саша ушла на кухню за водой.
– А что у вас с лицом? – спросила Ольга.
– Что-то не так?
– Ну… шишки, фингалы. Или для вас это норма?
– Абсолютная. У меня всегда так. По-другому не бывает. Я на всех фотографиях такой.
