— Не сомневаюсь, у меня есть ответ на каждый. — Незнакомец явно сдерживает желание улыбнуться, зато вот его глаза горят как у самого настоящего зверя.
— Так, может, ты просто все мне расскажешь?
— А ты уверена, что хочешь знать все? — Парень склоняет голову набок, и я даже не пытаюсь догадаться, о чем он думает. Очевидно, ничего хорошего в его мысляхнет.
— Это единственная причина, почему я все еще разговариваю с тобой, а не кричу и не бьюсь в истерике.
— Осторожно с желаниями, Мия, правда порой бывает неприятной.
После его слов в душу закрадываются сомнения.
Парень тем временем сцепляет длинные пальцы на моем подбородке, вынуждая снова почувствовать жар, исходящий от его тела.
— Я хочу их попробовать, — произносит он, с нажимом очерчивая контур моих губ большим пальцем и слегка оттягивая нижнюю.
Твою ж…
Не сдержавшись, негромко ахаю, а низ живота уже стягивает болезненной тяжестью.
Но мне ведь не может это нравиться?
— Послушай, все это…
Поворачиваю лицо в сторону в попытке избавиться от его пальцев, но незнакомец лишь сильнее сдавливает мой подбородок, запуская в крови электрический импульс зарождающейся паники.
— Ты мучаешь меня, Мия. — Парень наклоняется слишком близко, отчего сердце как умалишенное заходится в ужасе. — И уже очень давно.
— Я… я не понимаю, о чем ты!
Судорожно сглатываю, но решаю держать язык за зубами. Он слишком близко. И дразнить этого зверя мне хочется меньше всего на свете.
— Ты не кричишь только по одной причине, малышка. Потому что желание у нас одно. Как бы ты себя ни убеждала. Только поэтому ты позволяешь мне касаться себя, чувствовать твой трепет. Ты ведь чувствуешь, как у тебя горит там…
Широкая ладонь дотрагивается до низа живота, и я вздрагиваю, тут же отбрасывая его наглую клешню в сторону.
На что он лишь издает томный смешок.
— Забавно.
Дразнящим движением языка незнакомец демонстративно облизывается.
Однако меня уже начинает раздражать это представление. Выстрел в пустоту. Знает он. Как же!
— Знаешь что? Ты просто балабол! Решил запудрить мне мозги и воспользоваться?
Молниеносным движением парень обхватывает затылок и, за секунду до неизбежного столкновения, я упираюсь руками в его грудь.
— Хотел бы воспользоваться, сделал бы это давно, — резко бросает незнакомец, и теперь его голос звучит иначе. Низко и раздраженно.
— Отпусти, — требую, впиваясь ногтями в плотную ткань толстовки, но на лице парня не дергается ни один мускул.
— Сначала попробую тебя. — С этими словами он атакует мои губы, заставляя проглотить гортанный рык, раскаленной стрелой вырвавшийся из его горла. — Ты очень сладкая… он не врал, — выдыхает мне в рот и тут же языком заглушает мой протест.
От нахлынувших ощущений я едва не падаю с ног. Чтобы удержаться, цепляюсь за его плечи. Сейчас они как спасательный круг, брошенный мне самим дьяволом.
Сердце отчаянно колотит по ребрам, а возможность дышать нагло крадет незнакомец, обжигая мои губы своими. Горячими. Дикими. Одурманивающими.
Что он со мной делает?
Ловкое движение руки, и он уже забирается под платье, а я тону в постыдном бреду. Но это длится недолго. Внезапно его тело рывком отлетает в сторону, а в моей груди образуется брешь, которую пробивает во мне Томас одним только взглядом.
— Вышла на улицу и жди у машины.
— Томас, — пищу я, уже ничего не понимая от резко нахлынувшего чувства вины, — я не…
— Я сказал, вышла отсюда!
— Мне кажется, Мие стоит остаться. — Незнакомец неспешно поднимается с пола. — Она имеет право знать, Том.
Лицо американца в момент каменеет, и он начинает шумно дышать через нос.
— Мия, я прошу тебя идти в машину, — едва не рыча, чеканит он каждое слово. Такое впечатление, что брат вот-вот взорвется, будто закипевший вулкан.
Только вот уже поздно. Я тоже могу быть вулканом. И устроить кое-кому настоящий армагеддон вполне в моих силах.
— Знать что? — перевожу взгляд на незнакомца. — О чем, черт возьми, ты говоришь?
Нервы дают слабину, и я стремительно шагаю к парню, пока не чувствую на руке грубую хватку, а в следующее мгновение мои ноги отрываются от пола.
— Нет! Томас! Поставь меня! Я хочу знать! Что происходит? Что ему от меня нужно?
— Не расскажешь ей сейчас, я обнародую ее видео.
Том останавливается, а я прекращаю сопротивляться, когда ощущаю, как его пальцы до боли впиваются мне в кожу.
— Томми мне больно.
Закусываю губу, и через мгновение американец уже отпускает меня, уставившись на незнакомца убийственным взглядом.
Таким, что самой плохо становится.
А потом совершенно неожиданно его плечи поникают. Как и сам братец.
— Я хотел тебе обо всем рассказать, но не так, Мия. Прости меня… — говорит таким тоном, будто задыхается и в глаза мне не смотрит.
Я подхожу к американцу и бережно касаюсь его щек.
— Расскажи мне, — всматриваюсь ему в лицо, наивно полагая, что буду готова к любому ответу.
Его челюсти заметно пульсируют, а глаза заволакивает пугающей темнотой.
— Мы были подростками. Я не думал, что все так затянется. Не думал, что мы подсядем на тебя, — тяжело вздыхает Томас, делая небольшую паузу. А я никак не пойму, что значит «подсядем». — Все началось тем летом, когда я приехал к отцу и увидел в тебе молодую девушку со сформировавшейся фигурой, а не противную и прыщавую мелочь, которую я собирался ненавидеть до самого конца.
С каждым его словом мне и самой становится сложно дышать.
— Я жалею и… мне чертовски стыдно перед тобой, Мия. Я снимал тебя в душе на камеру, а потом… смотрел видео вместе с Максом…
Рот раскрывается, но из него не вылетает ни звука, руки сами по себе падают, налившись тяжестью, и я делаю шаг назад.
— Зачем… зачем ты мне это говоришь?
— Все зашло слишком далеко, мы следили за тобой, преследовали как жертву, коллекционировали фото и видео с тобой. А потом я вспылил и… поспорил, что смогу переспать… с тобой, Мия. — Американец пытается схватить мою руку, но я отшатываюсь.
— Клянусь тебе, что когда это случилось, я напрочь забыл о том споре. Я хотел этого! Искренне, как и всю тебя…
— Замолчи! Хватит! Я не хочу ничего слышать!
— Он оценил твою девственность в пятьсот рублей, — с насмешкой подливает масла в огонь незнакомец, явно смакуя происходящее.
— Закрой свою пасть! — ревет Томас, бросаясь на него.
Я даже не успеваю опомниться, как они кубарем летят на пол, стараясь кулаками решить все свои разногласия.
В какой-то момент мне становится действительно страшно, потому что незнакомец занимает лидирующую позицию, нанося по лицу Томаса удар за ударом. От этого зрелища у меня самой внутри все содрогается.
— Хватит! Остановитесь! — кричу я, стремясь оттолкнуть незнакомца от брата.
Однако парень лишь отмахивается от меня как от назойливой мухи, резким движением отшвыривая сторону. Слышу какой-то странный треск, и сначала живот, а потом и все тело пронзает резкая боль.
Воздух колом застревает в горле. С огромным усилием пытаюсь схватить хоть глоточек, чтобы протолкнуть в горящие легкие. Но все тщетно. Я задыхаюсь чем-то горячим и металлическим на вкус. Что это? Что происходит?
Дрожащими руками дотрагиваюсь до живота, тут же нащупывая что-то острое, холодное и твердое. И оно торчит из меня…
— Нет! Мия! — словно сквозь слой ваты доносится до меня голос Томми, и я ощущаю горячие ладони на лице.
— Дышать… больно… мне… не могу…
— Ш-ш-ш. — Он целует в губы, что-то шепчет, а я едва его слышу. Потом, кажется, Томас ругается матом, осматривая меня, но внезапно тело слабеет. — Нет-нет-нет… мелкая… сейчас, потерпи немного…
В глазах темнеет, когда я замечаю на своих руках кровь. Чью? С Томми что-то случилось?
Только вот не успеваю ничего выяснить. Тело наливается свинцом, и я погружаюсь на самое дно мрака. Здесь нет никаких звуков. Крики сводного брата окончательно затихают, оставляя меня в покое.
