— Он оценил твою девственность в пятьсот рублей, — с насмешкой подливает масла в огонь этот урод, явно смакуя происходящее.
— Закрой свою пасть! — срываюсь на рев. А потом, обезумев от боли, которую причинил его комментарий моей девочке, бросаюсь на Макса.
Пятьсот рублей. Сто тысяч. Разве это важно? Цена не имела значение. Меня притягивал сам процесс. Адреналин, вкус ее страха, запрет и опасность.
Нанося удары по противнику, я больше не контролирую свое тело. Просто зверею. Схожу с ума.
Я считал его другом. И даже не понял, в какой момент Макс захотел мою сестренку. Не понял, когда сам перешел грань разумного и позволил это сделать ему. Однако в случившемся виноват только я. И хоть у каждой ошибки есть своя цена, порой она бывает слишком высока.
Неожиданно твердый кулак прилетает мне под дых и, запнувшись о какую-то железку, я с грохотом приземляюсь на спину. Мой так называемый друг не теряется, начиная совершенно беспрепятственно наносить по мне сокрушающие удары.
А может, не нужно бороться?
Вдруг это лучший исход, который я заслужил? Возможно, сейчас Мия наблюдает за нами, получая удовольствие. Вдруг оттого, что мне причиняют боль, она испытывает облегчение? Хотя эта боль и на каплю не сравнится с ее собственной.
Я облажался. Хотел, чтобы мы с Максом владели ей, управляли, когда придет время. И у нас для этого было все: деньги, свобода, безбашенность. Нас ослепила вседозволенность. Я хотел разрушить ее жизнь, сделать девчонку беспомощной, никчемной, жалкой. А Макс казался лишь рычагом, который должен был заменить меня после уезда в Америку. В мое отсутствие ее разрушал бы мой друг.
Однако я так увлекся своей игрой, что даже не заметил, как Мия забралась в самое сердце, обвив его колючей проволокой. И каждая попытка высвободиться заставляла меня запутываться еще больше.
Именно тогда пришло пугающее осознание, что я нуждаюсь в ней. Я больше не мог допустить, чтобы Макс тоже владел мелкой. Потому что сам нуждался в ней, как в гребаном допинге, делиться которым категорически не желал. Я сбросил друга со счетов, прекрасно понимая, что когда-то придется ответить и за это.
Я ответил, когда решил записать на видео нашу связь. Когда отец застал меня и свою приемную дочь. И отвечаю сейчас, когда пришлось открыть правду, когда причинял боль, глядя в волшебные малахитовые глаза сводной сестры.
Она разрушила меня первая. Заставила идти против всех. А главное — против себя самого.
— Хватит! Остановитесь! — слабо доносится до моего спутанного сознания крик Мии.
Удары прекращаются, но в следующее мгновение сердце буквально разрывает на куски, которые так и норовят выползти через глотку.
Макс отталкивает Мию с такой силой, что она спотыкается и врезается в стену, из которой торчит чертов железный прут.
Адреналин вмиг закипает, вены буквально разрывает от вспыхнувшей ярости. Я резко швыряю Макса в сторону.
Рывком поднимаюсь на ноги, но тут же падаю. От полученных побоев голова идет кругом.
Мия пытается схватить ртом хоть глоток воздуха, но у нее выходят лишь частые хрипы. Она задыхается. Собравшись с силами, я предпринимаю новую попытку подняться. Наконец, пошатываясь, добираюсь до нее.
Сестренка трогает место ранения, и в ее стеклянных глазах отражается ужас.
— Нет! Мия!
Обхватываю ее личико ладонями, но она смотрит сквозь меня, словно перед ней призрак.
— Дышать… больно… мне… не могу…
— Ш-ш-ш, — в горле застревает ком, но я целую ее, — смотри мне в глаза, — шепчу ей в губы, — слышишь, мелкая.
Мой голос искажен до неузнаваемости, потому что подступившие слезы стягивают голосовые связки в жесткий узел.
С трудом вобрав в легкие воздух, я пытаюсь понять, как можно ей помочь. И жутко пугаюсь, потому что не знаю.
Резко обмякнув, Мия едва не виснет на штыре.
— Нет-нет-нет… мелкая… — повторяю, подхватывая ее, — сейчас, потерпи немного… Макс! Помоги! — раздираю горло криком, только ответа не получаю, поэтому поворачиваюсь, чтобы найти его взглядом. — Макс! Прошу тебя, мать твою, сделай хоть что-нибудь.
— Нет, — качает он головой, медленно отступая назад, — ты заслужил это. У тебя всегда было все. А я… лишь был твоей тенью. У меня не было ни семьи, ни друзей. А потом я встретил тебя. Ведь мы с тобой родственные души, верно, Том? Мы оба испорченные. Нас никто и никогда не понимал. Зачем ты подарил мне ложное чувство, что она моя? Что она принадлежит нам! А потом все у меня отобрал? Откупился деньгами? — Он срывается на истерический хохот. — Хотя у тебя всегда все было просто. Ты никогда не знал, что такое потерять. А ее жизнь ты оценил как игру. Том, я всей своей прогнившей душой желаю, чтобы ты мучился. И причиной тому может быть только ее смерть, — шипит он с презрением, искажая лицо в гримасе.
— Какого… черта… Макс? — часто дыша, выдавливаю из себя. Сердце долбит с такой силой, что лишает последней возможности дышать. — Что ты несешь?! При чем здесь ее жизнь? Больной ты придурок! Помоги мне вытащить ее!
— Она не при чем, — с пугающим равнодушием заявляет он. — Но только через ее страдания я причиню боль тебе. Ты забрал ее у меня, а я заберу обратно.
С этими словами он, спотыкаясь, бросается наутек.
Гребаный трус! Аааа!!! Меня разрывает от собственной беспомощности. Но я должен. Должен все исправить.
— Мия, — шепчу ее имя, словно молитву, — потерпи… ты ведь сильная, детка, потерпи. — Однако она уже отключена от реальности. Сжимаю челюсти, не в силах больше держаться, и сквозь сжатые зубы реву от безысходности. Внутри все содрогается как от землетрясения. — Мне очень жаль, мелкая…
Сейчас безумно хочется обнять ее и не выпускать, но у меня нет права терять ни секунды. Тяжело дыша, я снимаю ее со штыря и тут же поднимаю на руки. Не обращая внимания на боль в собственном теле, я направляюсь на выход. Оставляю позади шокированные взгляды ее друзей. Кто-то подбегает, пытается помочь, но я вырываюсь и как в бреду следую к машине. Ноги заплетаются, но кроме гнева и отчаяния я ничего не чувствую.
— Том, я помогу. — Знакомый голос и резкая хватка вынуждают меня остановиться. Едва гашу резко вспыхнувшее желание заорать. Потому что сил нет даже на это. — Дай мне Мию. Ребята помогите ему. Ты на машине?
Только сейчас я понимаю, что передо мной стоит Марк. Киваю, тяжело сглатывая вязкую слюну вместе с кровью.
— Давай ключи, я довезу вас до больницы.
Глава 41
Томас
С силой стискивая челюсть, сижу в коридоре больницы и просто жду. Врачи борются за жизнь моего ангела, а я схожу с ума от осознания собственной беспомощности.
Я видел, как Мия истекает кровью, поэтому и без диагноза понимаю, что сестренка потеряла ее слишком много.
Перевожу взгляд на пальцы и пытаюсь оттереть запекшиеся багровые пятна. Ее кровь повсюду: на моих руках, лице, одежде. Одежде, которую я отказываюсь снимать. Потому что не собираюсь оставаться здесь.
Такое впечатление, что даже в глотке застрял запах ее крови, стоит там комом и перекрывает кислород.
Черт…
Запускаю пальцы в волосы и шумно выдыхаю.
Такими темпами я точно свихнусь…
С медсестринского поста доносятся какие-то вопли, лишь раздражая меня. Телевизор будто норовит перекричать их, а передо мной то и дело мелькают чьи то ноги. Они делают вид, что меня здесь нет?
Как же хреново. У меня едва хватает сил, чтобы держать голову прямо. Но все же я практически не отрываясь смотрю на закрытые двери реанимации.
Почему, мать твою, они так долго? Что-то пошло не так? Что? Чтооо? Проклятье! В глазах печет от слез, и я просто задыхаюсь от неизвестности.
Я не готов потерять Мию.
Только не сейчас, когда обрел ее вновь.
Сердце наполняет ноющая боль, выворачивая его наизнанку. Издевается, как и время надо мной.
Пожалуйста. Выживи, мелкая.
