к похитителю и сможешь вывести на него, — глухо проговорил парень, не сводя с меня глаз.
— У тебя очень проницательный отец, — ровно ответила я.
Антон посмотрел на меня исподлобья.
— Ты действительно любишь Клима? — хмуро спросил он.
Я резко закинула голову, чтобы слезы не потекли по моему лицу. Думала ли я когда-нибудь, что любовь к мужчине может причинять такую боль? Если бы знала, бежала бы из того кафе не оглядываясь...
Я так и не ответила Антону. А он, печально вглядываясь в мое лицо, подошел ближе и бережно прижал к себе. Длинные пальцы осторожно убрали волосы с моего лба. Теплые ладони мягко легли на плечи.
— Мы его найдем, Саш... Ты мне веришь?
В янтарных глазах я видела отражение своей боли.
Мне так хотелось поверить...
Ветер трепал мои отросшие волосы. Летнее солнце слепило глаза. Я придвинулась к открытому окну движущейся машины и положила голову на руки.
Странно, еще неделю назад я была короткостриженой колючей девочкой, шарахающейся от незнакомых людей. Я так не любила себя и мир вокруг, что каждый день был для меня испытанием. Мне всегда казалось, что я продираюсь сквозь какие-то ядовитые заросли — день без кровавой царапины уже был удачей.
В моей жизни должен был случиться Клим, чтобы раскрыть, наконец-то, глаза. Мир устроен гораздо проще, чем мне казалось раньше. Клим был прав, любить несложно. Это заложено в человеке с рождения, как умение дышать под водой. Только страх мешает нам.
Я закрывала глаза, и Клим снова был со мной. Мы стояли на крыше, обнаженные дрожащие от холодного дождя и страсти, и нам было так хорошо...
Эти воспоминания причиняли острую боль и одновременно делали меня такой счастливой.
— Мы уже подъезжаем, Саш. Если парни спросят, твоя комната была на втором этаже первой справа.
Я отстранилась от открытого окна и посмотрела на Антона. Мы вдвоем сидели в его машине. За нами по пятам следовал черный джип, в котором сидело двое амбалов Островского.
Мы должны были привести их к дому, в котором меня держали. Но Антон сразу направился к даче, в которую Клим чуть позже его перевез.
— Этот дом записан на давно умершего человека. Отец никак не сможет выйти на Клима. По описанию он похож на тот дом. Два этажа, решетки на окнах, рядом лес...
— Там нет никаких личных вещей? — мне так не хотелось, чтобы Островский-старший узнал о Климе.
— Нет, Клим и сам говорил, что это подставной дом. И в случае чего, я могу привести туда людей отца.
Антон смотрел на меня. А я думала о том, как они с Климом похожи. Неудивительно, что эти парни сразу нашли общий язык. В них обоих было столько протеста и жажды свободы.
Антон подъехал к ветхому двухэтажному дому и припарковался возле покосившегося забора. Мощная тойота мягко притормозила позади нас.
— Потом, когда мужики уедут, мы съездим в дом Клима. Возможно, там остались какие-то зацепки, — заглушив машину, Антон повернулся ко мне.
Я кивнула и посмотрела парню в глаза.
— Скажи, зачем тебе всё это? Ты так хочешь отомстить отцу? — тихо спросила я, взявшись за ручку машины. Я была благодарна Антону, но всё еще не могла понять его мотивации.
Парень откинул голову на подголовник сидения и усмехнулся куда-то в потолок.
— Хочу. А еще я хочу помочь тебе. В это так сложно поверить? — пристально посмотрел он на меня.
Я отвела глаза.
Антон был воспитан в совершенно другой среде. Отец должен был с детства вбивать в него простую истину — благотворительности не существует, если ты помогаешь, то только с целью получить что-то взамен. Я не верила в бескорыстие этого успешного красивого парня. Но какую цель он преследовал? Хотел ли помочь Климу так же сильно, как и я?
Я молча открыла дверь спортивного автомобиля и вылезла наружу.
Высокие крепкие парни подошли ко мне ближе. Они были так похожи на тех, кто избивал Клима вчера. Но это были не они. Антон пробил номера, которые я запомнила. У Островского и его людей не было такой машины. А мне начинало казаться, что мы топчемся на одном месте и теряем время.
Антон захлопнул дверь автомобиля и, надев солнечные очки, небрежно бросил парням.
— Обыщите дом, но аккуратно, ничего не ломайте.
С легким разочарованием посмотрев на Антона, люди его отца приблизились к входной двери. Достав металлическую шпильку из кармана, один из них неуловимым движением вскрыл заржавевший замок и с силой толкнул дверь. Та со скрипом отворилась.
Мы с Антоном переглянулись. Не знаю, на что я надеялась. Может, на то, что навстречу выйдет Клим? Но дом встретил нас гнетущей тишиной и затхлым нежилым запахом. Парни, синхронно положив руки на кобуру с оружием, зашли в дом. Я осторожно шагнула следом.
Эта дача из грубо обработанного дерева действительно была похожа на дом Клима. Та же просторная гостиная с небольшим кухонным гарнитуром и деревянным столом в центре. Те же пыльные, занавешенные плотными шторами окна. Те же ржавые решетки.
Парни методично обыскивали шкафы и полки в поисках чего-то, что могло бы рассказать о хозяине больше. Но кроме посуды и пожелтевших газет они не могли найти ничего.
— В какой комнате тебя держали? — повернулся ко мне один из парней. Я впервые услышала его голос — низкий и хриплый.
— На втором этаже справа первая дверь, — тихо ответила я, бросив быстрый взгляд на крутую деревянную лестницу.
Мужчина кивнул и бесшумно двинулся наверх. Люди Островского были натасканными тренированными бойцами. Сомневаюсь, что даже спецназ смог бы сработать более профессионально. Если бы это они забрали Клима, то скорее всего обыскали бы дом сверху донизу и без труда нашли меня.
Почему же вчерашние "посетители" не стали осматривать дом? Может, они знали, что там скрываюсь я и специально не стали меня трогать? Но для чего? Кто-то знал, что я пойду к Островскому, и хотел этого?..
Тяжело вздохнув, я поднялась по скрипящей лестнице наверх. На втором этаже было только три комнаты. В двух из них уже вовсю орудовали парни. Но работы было немного. Мебели в комнатах было по минимуму. Односпальные кровати, допотопные шкафы, валяющиеся на полу веревки и обломки сломанных стульев — вот в принципе и всё. Не так сложно было поверить в то, что я
