я ему покажу! Будет у меня ещё популярней Аркадий Сергеевич Крылов! Я ему крылья-то пообломаю! — опять пошёл речитатив, которому ни конца, ни края не будет, если не заткнуть,
— Поверил!
— Но отказался жениться? — находит бабка новый аргумент.
— Наоборот, замуж позвал. Предложение при всех сделал… — тут Анна Степановна, не вынеся напряга, садится прямо на ступеньку, не забывая, однако, бережно придерживать пирог,
— В, чём беда? — спрашивает, после длительного, по её меркам, молчания.
— Он просто проиграл спор, — бабка заинтригована вконец,
— Что ещё за спор?
— На лестнице будем обсуждать?
— Пошли к тебе, — вскакивает с готовностью. И мы идём ко мне.
Там я сначала снимаю всю красоту, переодеваюсь в домашний халат-размахайку, смываю ко всем чертям остатки профессионального макияжа, поплывшего ещё в такси, собираю в простой хвост гордость парикмахера и только потом иду на кухню, где соседка уже согрела чай и нарезала пирог,
— На вот, не голодать же теперь, — подставляет мне под нос тарелку с куском и чашку. Я беру, ем, пью на автомате и рассказываю всё, как на духу с самого начала и вплоть до такси…
— Инесса — стерва! — вот и всё резюме на мою исповедь.
— Думаю, просто ещё одна дурочка, попавшая в сладкие сети. Главный источник зла — Айс.
— Он не источник! — заступается баба Нюра, — а простой идиот! Впрочем, как и все мужики.
— Не так уж он и прост!
Бабка продолжает симпатизировать гаду, не воспринимая никакой критики в его адрес,
— Ну, добился кое-чего, цену себе знает, но дурачок! Они ж не взрослеют! Кто во что горазд! То на слабо друг дружку берут, то морды лупасят! Всё игрушки на уме! Кто в машинки, кто в войнушку, кто в куклы…
— Я ему не кукла! — цепляюсь за последнее.
Тут звонок в дверь. Мы с бабой Нюрой смотрим друг на друга и понимаем обе, кто к нам пожаловал.
— Иди, открывай! — командует соседка, — да не валяй дурака-то, повоспитывай, да прости!
— Ага! Уже разбежалась, и чёлка назад! — у меня свой план…
Открываю. У порога двое: Аркадий и ещё какой-то мужик в рабочей унифоме не то сантехник, не то газовщик с грязными руками,
— Здравствуйте! — он первый приветствует, — извините, руки не подаю, этот псих, — кивает на Айса, — выдернул прямо из-под машины, даже помыть не дал! — не угадала, автослесарь.
— Ничего страшного, — фыркает Аркадий.
— Все свои, не стесняйся, милок, — ободряет соседка.
В это время отвлекаемся на лифт, там явно кто-то поднимается.
— Что, устроим кино прямо на лестничной площадке? — Айс интересуется. Успокаиваю сразу,
— Кина не будет! — и без передыха, — ребёнок не твой, я пошутила! — сзади заходится неуместным кашлем баба Нюра. Очень вовремя о себе напомнила, — мы поспорили с Анной Степановной, поведёшься или нет! На пирог! Она проиграла! — Да, чуть не забыла, баб Нюр, пирог очень вкусный! — Айс ошарашен, его компаньон не знает, что и сказать, бабка хватается за сердце, а я захлопываю дверь прямо перед носом гостей… и сажусь на пол.
Бабка рядом, тоже сидит, скорбно подперев рукой морщинистую щёку,
— Вот ведь, что натворила, чертовка…
— Не только ему играться, — а внутри тоска и щемит, и давит, но понимаю, по-другому никак.
— Могла хотя бы выслушать.
— Чего выслушать, баб Нюр? Новую сказку, новую враку? Для правдоподобия ещё и свидетеля нашёл какого-то!
— Да это Витька — слесарь из соседнего дома, — объясняет старушка, — не признала, что ли?
— Впервые вижу, — что я всех знать обязана? Знаю, кто подо мной проживает, и ладно, да и то, потому что потоп им устроила пару лет назад.
— Ну, конечно, дальше собственного носа и не заглядывала, — вижу Анна Степановна рассержена. Из-за Айса, точно! И чего так прикипела к мерзавцу? — как, жить-то будем?
— Как жили, тихо, мирно, спокойно… — и тоскливо, продолжаю мысль, но не вслух…
* * *
Спустя неделю, звонок. Вижу, высветилась Ирина Смирнова, трубку брать не хочется, но она настойчива, отвечаю,
— Алло!
— Добрый день, Марина, куда пропала? — интересно, что она подумала, когда я с банкета так красиво ушла?
— Не пропала, работаю. У меня аврал, учебный год закончился, в учебниках по уши зарылась.
— Понимаю, — сочувственно, а дальше по делу, — тут у нас на волне сенсаций весь тираж твоей «Марианны» разошёлся за неделю, хотим запустить ещё одну партию вдвое больше, — и никаких вопросов: что? Почему? Умная тётка, тактичная, — ты, как? Не против?
— Зачем спрашивать? В договоре же сказано, что издательство принимает решение об увеличении тиража единолично, и все права на книгу у вас.
— Директор внёс со своей стороны новый пункт.
— Какой?
— Права у тебя. И финансовая часть изменилась. За исключением технических расходов, вся прибыль от реализации твоя. Так что готовь кошелёк, туда очень скоро капнет приличная сумма.
— Широкий жест, ничего не скажешь! — новую игру затеял.
— Ну так что? Запускаем удвоенный тираж?
— Запускайте! Я ж, талантливый автор! — весь сарказм, на какой способна, включила.
— Не надо, Мариш! Что бы между вами ни случилось, знай, автор ты талантливый. Крылов в бездарь бы не влюбился… — слово-то какое ввернула: влюбился!
Если бы, Ира! Если бы этот Айсмен, этот ледяной человек мог влюбиться, в кого-нибудь кроме себя… Ну, или какой-то Натальи…
А тут ещё Баба Нюра с новостями,
— Намедни видела Витьку!
— Какого Витьку?
— Да автослесаря Витьку — Айсова друга, — втолковывает, а я уж и забыла, как того мужика звать, — говорит, это он его подбил на дурное дело, раскаивается. А Аркашка тогда не хотел, а потом вообще, разболелся на этой почве, чуть с ума не сошёл. Голову пришлось лечить!
— Опять розыгрыш…
Дождёшься, — пугает, — свихнётся мужик! Что ребятёнку потом скажешь? — прости дитятко, что батьку твоего родного дурачком сделала!..
* * *
Через неделю Ирина туда же,
— Марин, я прочла «Снеговика», не хочешь финал дописать?
— А, что там не дописано? По-моему, всё предельно ясно.
— Ничего не ясно, слепила второго в марте, он растаял, лужа высохла, и всё?
— И всё…
— А, поискать-то не надо что ли? Пропал мужик, и фиг с ним?
— Пропал? Куда?
— Кто бы знал?! В прошлый раз хотя бы я была в курсе, что жив, а теперь, вообще, никому не сказал! — и я уже не пойму, мы про книгу или про реальность.
— Что, всё бросил и исчез?
— Сначала секретаршу уволил, — значит, про реальность.
Господи, как же он меня вымотал! Полгода живу, как на пороховой бочке! И, главное, по-другому уже не могу! Вот, куда он провалился?! Все в поисках! Баба Нюра всю плешь проела, коря меня за
