Затем прижала пальцы к его шее, чтобы найти пульс.
Я не могла дышать.
Только кричать.
И без конца орать «Дилан».
Так ничего и не отыскав, я обхватила его руками и прижала спиной к моей груди.
Я раскачивалась.
И плакала.
Двигалась взад-вперед, повторяя это движение, как будто оно могло заставить его сердце забиться.
С моих губ стекала слюна.
По щекам бежали слезы.
Я прижалась ртом к его лбу, и ему на лицо капнула кровь.
— Дилан.
Я крепко его обнимала.
Не хотела, чтобы ему было холодно.
Чтобы ему было больно.
Я просто хотела, чтобы он знал, что я здесь.
— Дилан…
В тот момент, когда я снова произнесла его имя, я что-то почувствовала.
У себя в груди.
Словно вылезающий из берлоги медведь после нескольких месяцев зимней спячки.
Это заставило меня откинуть голову.
Открыть рот.
И взглянуть на солнце.
Сначала раздался крик.
Он заполнил мои уши.
Крик был не таким оглушительным, как грохот.
Но близко.
И тут я увидела, как что-то летит вниз по ветру.
Оседает мне на лоб.
На щеки.
Осыпается мне на ресницы.
И тут я поняла, что это значит.
«Когда падает пепел…»
Это конец.
ПЯТЬДЕСЯТ ДВА
АЛИКС
ОДИННАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД
— Нам нужно поговорить о твоем питании, — сказала Роуз с другого конца стола. — Я реально начинаю волноваться.
Я опустила взгляд на место перед собой.
Там лежала бумажная салфетка для столовых приборов и пустой бокал для вина.
Перед Роуз стояла корзинка для бургера и картофеля фри, которые она заглотила после первой порции напитков.
Я убрала руку с коленей и, потянувшись к бокалу, стала вертеть его ножку между двумя забинтованными пальцами.
Еще несколько повязок было у меня на ладонях и предплечьях.
А еще на коленях.
На голенях.
Я проходила второй курс антибиотиков.
Мне, наверное, понадобится третий.
— Я ем, — сказала я Роуз. — Перестань беспокоиться.
— Что? Сельдерей?
Пока она поглощала свой ужин, из корзины выпал маленький кусочек жареной картошки.
Теперь он лежал на столе.
От одного его вида у меня скрутило желудок.
Пересохло во рту.
Мне пришлось отвернуться, пока меня не вырвало.
Последний месяц я почти ничего не ела.
Я знала, что это нужно изменить.
Мой вес начинал пугать даже меня.
Прежде чем я успела ответить, к нашему столику подошла официантка и положила передо мной кожаный чекодержатель, в котором лежали чек и моя кредитная карта.
— Я увидела на карточке Ваше имя, — сказала она.
Я подняла на нее взгляд.
— Хорошо.
Официантка вскинула руку, и я видела каждое движение ее пальцев, пока они не опустились мне на плечо.
Я напряглась.
Она ослабила хватку, повозив взад-вперед большим пальцем.
— Я видела Вашу фотографию в Интернете. То, что сделал этот террорист… — ее голос прервался, глаза наполнились слезами. — В любом случае, я просто хотела выразить Вам сочувствие и поблагодарить за заслуги, оказанные этому городу.
Не дожидаясь ответа, она отошла от стола.
А я сидела и смотрела на Роуз, жалея, что передо мной не стоит еще один полный бокал вина.
— Мне не сбежать, — прошептала я.
Мою фотографию показали по всем новостным каналам страны. Это был не крупный план. А панорамный снимок, охватывающий всю территорию вокруг финишной черты. Металлическая баррикада снесена, я переползла через нее и сидела на дороге, держа в объятьях Дилана.
Я укачивала его.
Прижималась губами к его лбу.
Его рука покоилась на моей руке.
В описании было указано мое имя и род занятий.
И с тех пор мои аккаунты в социальных сетях каждый день набирали толпы новых подписчиков. Меня стали узнавать на улицах. В пожарную часть присылали цветы, которые шеф раз в неделю приносил в мой таунхаус.
Бостон меня поддерживал.
Просто я не хотела внимания.
— Со временем все утихнет, — сказала Роуз. — Сейчас все еще очень свежо.
Так же свежо, как раны у меня на руках.
И внутри моего сознания, которые даже не начали заживать.
Потому что день за днем я только и делала, что проигрывала это в своей голове.
Как сейчас.
Мне нужно было отсюда выбраться.
— Я пойду, — сказала я, встав со стула и закинув на плечо сумочку.
— Я провожу тебя домой.
Я покачала головой.
— Со мной все будет в порядке. Обещаю.
Я придвинулась к Роуз и обняла ее так крепко, как только могла, зная, что это и вполовину не так сильно, как ее объятья.
— Я напишу тебе, когда вернусь домой.
— Да уж, пожалуйста, — вздохнула Роуз. — Могу я увидеть тебя через несколько дней?
Я отпустила ее и кивнула.
Я бы, наверное, отменила встречу.
Но пока что мне было совсем не нужно, чтобы Роуз пилила меня, а согласие отвлечет ее от меня по крайней мере на день или два.
— Люблю тебя, — бросила я через плечо, уже шагая по тротуару.
— Я тебя больше.
Я сделала еще несколько шагов и свернула на поперечную улицу.
К счастью, выбранный Роуз ресторан находился недалеко от моего дома. Она сделала это специально. Ей не хотелось, чтобы я шла больше пары кварталов.
Как будто лишняя ходьба причинит мне еще больше боли.
Как ни странно, это было одно из того немногого, что не причиняло боли.
Добравшись до своего квартала, я увеличила скорость, и поспешила вверх по ступенькам.
Я пересчитала каждую.
Не знаю почему, просто от этого мне стало легче.
Я отперла дверь и вошла внутрь.
Вместо того чтобы бросить ключи в сумочку, я положила их в миску на столике в прихожей.
Она была декоративной, а не для хранения.
Мне было пофиг.
Обычно я относила свою сумку наверх и оставляла ее в гардеробной.
Но она показалась мне слишком тяжелой.
Поэтому я поставила ее на ближайший барный стул на кухне.
Прямо перед ним, на стойке, лежала записка от Дилана.
У меня от него было восемьдесят четыре записки.
Именно столько мне удалось сохранить.
Прочитав его слова, я схватила бутылку красного вина и, налив себе бокал, понесла его к лестнице. Я так устала, что у меня едва хватило сил по ней подняться.
Оказавшись в гардеробной, я бросила серьги и часы в ящик, одежду — в корзину для белья, а туфли остались там, где я разулась.
Слишком уставшая, чтобы чистить зубы или смывать тушь, которую я все-таки нанесла, я принесла вино к кровати и забралась внутрь. Устроившись поудобнее, я тут же нажала на планшете кнопку, чтобы погасить свет, и еще одну, чтобы включить телевизор.
HGTV.
Это был единственный канал, который я могла терпеть.
На котором никогда не упоминалось о взрыве.
Я сделала несколько глотков вина и опустилась на матрас, мои мышцы начали медленно расслабляться.
Тепло от алкоголя переместилось к центру моей груди. Я поставила бокал на тумбочку и опустилась вниз, пока не уткнулась головой в пушистую подушку.
Закрыла глаза.
Перекатилась на живот.
Прижав к себе подушку, я вдруг услышала, как открывается дверь.
Я распахнула глаза.
Перестала дышать.
Задрожала всем телом.
Я не могла вынести еще одной раны.
Еще большей травмы.
Это был конец.
И я уже была к этому готова.
Кто бы сейчас ни вошел в мою спальню, я надеялась, что он убьет меня прежде, чем причинит какую-либо боль.
Лучше умереть, чем чувствовать себя хуже, чем сейчас.
Я уже собиралась повернуться, чтобы встретиться взглядом с незваным гостем, как вдруг услышала:
— Это я.
«Дилан».
О Боже.
Я не знала, плакать мне или радоваться.
Или прижать руки к вискам и закричать: «Как?»
Я ничего из этого не сделала.
