сказать что-то, но, не придумав, выдыхает и берет с тарелки вторую булку.
— Не влезу в новое платье с такими нервами, — оправдывается с улыбкой.
— Мне б твои заботы…
— Ну да… Тебе диета точно не поможет… Когда рожать?
— Летом.
— Что делать будешь? Решила уже?
— Домой поеду, там рожать буду.
Кивая, тщательно жует, потом снова отпивает чай.
— Не скажешь, значит, папашке?
— Нет. И ты тоже не скажешь.
— Я б сказала, будь на твоем месте. Пусть бы квартиру снял и алименты платил.
— Не хочу.
Не представляю, как буду жить самостоятельно и как малыша одна воспитывать стану, но быть матерью нагулянного на стороне ребенка Данилова я ни за что не соглашусь.
— Ладно, как знаешь. Но мне кажется, он… — кивок в сторону окна, — не перестанет ездить. Настырный.
— Перестанет. Скоро надоест.
Допив чай, мы с Настей вместе убираем за собой и расходимся по комнатам. Зарывшись в лекциях по организации питания в общественных местах, пытаюсь запомнить хоть что-то. Читаю по несколько раз, но информация совершенно не усваивается. В голове на повторе звучат его слова.
«Если бы ты смогла притвориться, что ничего этого нет»
Представляю на мгновение, что я согласилась. Притвориться, что поверила, что у них фиктивный брак. Спать с ним, растить сына, которому он вряд ли даст свою фамилию, а потом видеть фото его с женой на каком-нибудь приеме.
А если им наследники понадобятся?.. Понадобятся, ведь?.. Кому они свои миллионы передадут?..
Ой, все!..
Психанув, закрываю тетрадь и бросаю ее в стену. Туда же летит ручка.
Заворачиваюсь в одеяло и, отвернувшись к стене, удивительно быстро засыпаю. И снится разная муть. Большое светлое пространство, силуэты людей, суета, многоголосье, прерываемое чьим-то смехом. Вижу красивую арку из белых цветов, под ней — невесту в белом платье. Она крутит головой по сторонам, будто потеряла кого-то. Потом замечает меня и начинает показывать на меня пальцем и что-то выкрикивать. Я в ужасе пытаюсь убежать, оказываюсь в темном длинном тоннеле, но шаги даются с неимоверным трудом. Вскоре меня догоняют, и я чувствую руки Макса. Он обнимает меня, шепчет тихо в ухо слова, которые невозможно разобрать.
Просыпаюсь внезапно. Открываю глаза и вижу лицо Крис.
— Ты разговаривала во сне.
— Я?..
— Все нормально?..
Смотрю за ее плечо — за окном непроглядная ночь.
— Сколько времени?
— Два почти…
Принимаю сидячее положение и растираю лицо ладонями.
— Офигеть.
— Что-то случилось? — догадывается Кристина, садясь на край моей кровати.
— Макс приезжал…
— Снова?
— Сказал, не отстанет, — вздыхаю я, — Крис, он говорит, что брак договорной.
— Эмм… — задрав брови, проводит рукой по светлым волосам, — и типа он ее не любит и не спит с ней?
— Типа того.
Хмыкнув, она многозначительно смотрит на меня. Будто убедиться в моей вменяемости хочет.
— И сказал, что его свадьба не отразится на ваших отношениях?
— Ну, да…
— Надеюсь, ты его послала? — начинает смеяться.
Подхватив, киваю. Смеюсь сквозь ломоту в висках и резь в горле.
Максим
Сухость во рту и чужая постель долго не дают уснуть. Я с девятнадцати лет живу отдельно, и за это время ночевал в отчем доме от силы пару раз. Отвык от комнаты, этой кровати, виду из окна и атмосферы в целом.
Но сегодня день рождения мачехи, который в свете последних событий и во избежание слухов, что отец устроил пир во время чумы, решили отметить дома в тесном кругу. Из гостей только сын Агнии Стив, который прилетел специально по этому случаю и возвращается в Европу уже завтра.
Чувствую себя не на своем месте. Даже о Дженни думать здесь не хочу, потому что это настолько личное, что боюсь, как бы стены этого дома не услышали моих мыслей. Верчусь на месте, взбивая кулаками подушку, и незаметно проваливаюсь в тяжелый сон.
Снится каменный мешок. Сырой, холодный. Я стою в центре, во тьме ощупывая руками сочащиеся влагой камни. Ищу хотя бы крохотную лазейку, чтобы выбраться из западни.
Внутри ураганом закручивается паника, и я словно теряю контроль над своим телом. Кручусь вокруг своей оси, бросаюсь на стены, ору безмолвно, но все бесполезно. Пространство вокруг начинает сужаться.
Просыпаюсь, когда начинаю задыхаться.
— Блядь!.. — откидываю одеяло, сажусь и хватаю воздух открытым ртом.
На коже испарина, сердце колотится где-то в горле.
На восстановление дыхания требуется несколько минут, после чего я падаю на подушку и, закрыв глаза, пытаюсь снова заснуть.
Не выходит ни черта, потому что я чувствую себя точь-в-точь, как в этом сне.
«Не бросай меня» — эти всплывшие в памяти слова Жанны давят в мозгу на какую-то болевую точку и заставляют скрипеть зубами от дискомфорта.
Она же просила… Просила, да. А я, не раздумывая, нажал на Delete, и теперь в панике ищу способ вернуть утраченное.
Провожу ладонью по влажному лбу и, перевернувшись на живот, обнимаю подушку. Закрываю глаза, прокручивая в голове идею, которая мне пришла в голову за семейным столом.
Снова начинаю отключаться, то погружаясь в сон, то ненадолго выплывая на поверхность.
В какой-то момент до слуха доносится еле слышный щелчок дверной ручки, а следом — легкие шаги и шелест одежды. Разлепив один глаз, вижу на пороге Стефу.
— Максим, ты спишь?.. — раздается в темноте ее тихий голос.
Вздохнув, я переворачиваюсь на спину. Растираю лицо ладонями, пытаясь окончательно проснуться.
— Уже нет…
Стефа взволнованна до предела. От нее буквально несет страхом и неуверенностью, несмотря на то, что в откровенный пеньюар нарядиться ума хватило.
— Я… поговорить хотела. — мямлит невнятно, переступая с ноги на ногу.
— Я тоже.
Парадокс, но именно в этот момент я принимаю окончательное для себя решение. Живая картинка моей будущей жизни в образе красивой, на все готовой Стефы, становится последней жирной точкой.
— Иди сюда, — зову, хлопая ладонью по одеялу рядом с собой.
Быстро пробежавшись языком по губам, она кивает и на цыпочках бежит к кровати. Залезает под одеяло и, повернув голову, смотрит на меня.
— Ты же девственница еще?
— Да, — шепчет, нервным движением убирая прядь волос от лица, — ты же говорил, что перед свадьбой…
— Я помню.
— Свадьба уже скоро.
Протянув руку, кладет на мою грудь и медленно ведет ею вниз. Прохладные, подрагивающие от волнения пальцы пускают по телу озноб.
Накрыв узкую кисть своей ладонью, вытаскиваю ее из-под одеяла и, поднеся к лицу, коротко целую.
— Я очень нервничаю… — бормочет Стефа.
— Ты готова?..
— Да!
— Давай, сначала поговорим…
— Давай, — кивает согласно, быстро облизывая губы, — о чем?
Неприятный озноб переходит в крупную дрожь. Пиковая важность
