Его губы зашевелились, и хотя Вирджиния не слышала слов, она точно знала, что он сказал: «Я люблю тебя».
– Не надо, – прошептала она. – О, пожалуйста, не надо.
На мгновение лицо Болтона озарила одна из его обаятельнейших улыбок и… он исчез – проскользнул в дверь подобно большому грациозному дикому коту, каких она видела в горах.
Ужасное чувство потери угнетало Вирджинию и лишало всех жизненных сил. Она поплелась в ванную и вздрогнула, увидев себя в зеркале. Повязка на груди напоминала о том, что может скрываться под ней.
Вирджиния сорвала с крючка полотенце и занавесила им зеркало, убрав ненавистное изображение. Спазм сдавил горло, к глазам подступили слезы. Она чувствовала себя абсолютно беспомощной, гораздо более беспомощной, чем тогда, когда ее бросил Роджер.
Внезапно Вирджиния вспомнила те давно минувшие дни, время, когда она не знала, как будет растить ребенка, как будет в одиночку оплачивать счета, не представляла, откуда взять силы и на что надеяться.
Джейн назвала ее отважной. Ей-Богу, до сих пор она такой и была. Была.
Она подошла к зеркалу, сдернула с него полотенце и уставилась на свое отражение. В ее внешности не было таких изъянов, с которыми бы не справились хорошая ванна и хороший шампунь. А что касается внутренних изъянов… она пройдет этот путь до конца. И если в конце ее поджидает рак, она вступит с ним в борьбу, хоть сражаться с подобным врагом ей еще не доводилось.
– Тебе не одолеть Вирджинию Хэйвен, – предупредила она этого врага. – Даже и не пытайся.
С высоко поднятой головой, она уверенной поступью дошла до кровати, легла и почти сразу уснула. Она не ворочалась и даже не пошевелилась, пока на следующее утро не зазвонил телефон.
– Вирджиния, это доктор Мейсон, – услышала она.
Вирджиния сжала в руке трубку так, что побелели костяшки пальцев.
– Не ожидала, что вы так быстро позвоните, – деланно спокойно произнесла она.
– Я сам не ожидал. Результаты анализов уже готовы, – сказал доктор.
Вирджиния глубоко вздохнула. Сегодня она не позволит себе дрожать и плакать, а будет храбро смотреть в лицо будущему – с мужеством и верой, и упорным желанием победить.
– Что это… кто это? – Джейн с всклокоченными рыжими волосами приподнялась на подушке, с трудом раскрывая тяжелые веки.
– Ш-шш… это доктор Мейсон… – Вирджиния прижала трубку к уху, едва осмеливаясь дышать. – Это было что?.. Понимаю… Вы уверены?.. Да, я тоже… Спасибо, доктор Мейсон.
Спустя мгновение Вирджиния положила трубку и медленно опустилась на краешек кровати.
– Не могу поверить. Я просто не могу в это поверить, – проговорила она.
– Во что? – Джейн стремительно пересекла комнату вместе с простыней, запутавшейся у нее в ногах и теперь волочащейся следом. – Во что ты не можешь поверить? – Вирджиния молча глядела на нее. – У меня сейчас будет сердечный приступ… Вирджиния, неужели все так плохо?
– Произошло удивительное чудо. Доктор Мейсон назвал это чудом, – ответила она.
– Значит, это не рак? – выдохнула Джейн.
– Это не рак, – с облегчением произнесла Вирджиния.
Подруги поглядели друг на друга, а затем засмеялись и заплакали одновременно. Джейн кружилась по комнате в победном танце, припевая и издавая радостные возгласы, пока без сил не рухнула на кровать.
– Расскажи подробности. Что он сказал? – потребовала она.
– Судя по результатам маммограммы и по локализации опухоли, доктор Мейсон был почти уверен, что это рак. Патолог тоже был в этом убежден. Когда он увидел опухоль во время операции, то разозлился, что я не подписала разрешения на удаление груди, – рассказывала Вирджиния.
– Вот почему доктор Мейсон ни словом не обмолвился о мнении патолога, которое у него сложилось во время операции, – догадалась Джейн.
– Верно… Но уже есть результаты анализов… – Вирджиния засияла от радости. – Это чудо, Джейн.
Джейн заскочила в ванную, чтобы промыть опухшие от слез глаза и высморкаться, и тут же вернулась, волоча за собой туалетную бумагу.
– Черт побери, такое впечатление, что у меня пьяная истерика, и она затянется до вечера, – бормотала она.
– Ну и что? Ты имеешь на это полное право, – заметила Вирджиния, обнимая подругу.
– А ты? Что ты собираешься делать? – хотела знать Джейн.
– Смеяться, танцевать, петь, купаться, вымыть голову. И необязательно в этом порядке. – Но существовало одно первостепенное дело. – Хочу повидаться с Болтоном. Мне нужно увидеть Болтона.
Она сняла трубку и позвонила в коттедж. Телефон все звонил и звонил, но никто не брал трубку.
– Должно быть, я набрала неправильный номер. – Вирджиния набрала номер снова и стала ждать, вслушиваясь в настойчивые сигналы, пока не поняла, что в коттедже никого нет.
– Кажется, он хорошенько над всем поразмыслил. – Вирджиния не торопясь опустила трубку. – Кто осудит его за это?
– Эй, нос кверху, подружка. Это еще не конец, – ободрила ее Джейн.
– Нет, в любом случае, не конец света. – Улыбаясь, Вирджиния набросила на себя халат. – В действительности, это только начало.
– Ты, разумеется, права, – Джейн все еще испытывала эйфорию, словно только что выиграла смертельную схватку.
– Джейн… Не знаю, что бы я без тебя делала… – призналась Вирджиния.
– То же самое я могу сказать и о себе. – Джейн вытерла нос скомканным куском туалетной бумаги. – Позволь мне покинуть тебя, покуда я не начала реветь снова.
После ухода Джейн Вирджиния позвонила Кэндас, а затем заперлась в ванной для проведения собственного капитального ремонта. В пузырьках до самой повязки, она воображала, что слышит музыку – мелодию, напоминавшую ей пение птиц в горах, где вокруг зеленеют деревья и распускаются весенние цветы.
Она насухо вытерла полотенцем волосы, подушилась любимыми духами, пахнущими, как цветы под летним солнцем, надела розовый халат и распахнула дверь.
– Здравствуй, Вирджиния.
Болтон стоял на пороге и улыбался. Музыка сейчас стала конкретной: Леонард Бернстайн играл «Аппалачскую весну» Аарона Копленда. Музыка наполнила ее душу покоем, а глаза не видели ничего, кроме мужчины – высокого, невообразимо прекрасного, с бронзовой кожей и сияющими голубыми глазами. На мгновение Вирджиния лишилась дара речи, растерявшись при виде этого совершенного мужчины, делившего с ней постель и заявившего права на ее сердце.
– Ты принес с собой музыку, – сказала она.
– Да. Я принес музыку, – ответил он.
Болтон пересек комнату в три шага. Только когда он встал перед ней, она заметила в его руке индейское одеяло – многоцветное, как радуга после летнего дождя.
