Все это подтверждало мысли Алексея. Он и сам не знал, что хотел услышать от товарища по службе. С одной стороны, было очевидно, что ему надо перестать сидеть дома и созерцать свою молодую супругу целыми днями. Обедать с ней, читать, вести приятные беседы на лавочке по вечерам – все это сбивает его с намеченного пути, приучает к ее обществу, дарит иллюзию, что так будет всегда. Из-за этого они и сблизились настолько, что теперь тяжело отрываться друг от друга. Приходится резать ножом, да что там, еще немного – и понадобится пила. Вот сейчас он в тысячах километров от нее – и от этого ноет сердце. Она же там одна – маленькая, беззащитная, глупенькая девочка. Алексей, конечно, наказал отцу присматривать за ней, но из него тот еще защитник. А еще – очень не хватает ее голоса. И улыбки. И нежных рук. Про поцелуи он запрещал себе думать, хотя и чувствовал до сих пор ее опухшие губы на своих губах, как будто их там огнем выжгло и навсегда останутся шрамы. Наденька..!
Она часто снилась ему. Непозволительно часто. Практически каждую ночь. Не всякий раз они целовались, но нередко. И столь сладко от этого замирало сердце, что по пробуждении хотелось вырвать его, чтобы оно не болело так сильно и безнадежно. Во сне Надя опять и опять умоляла его отбросить предрассудки. Плакала и твердила, что любит его, что не сможет быть счастлива ни с кем другим. Он не верил ей: она молода, конечно, влюбится еще не раз. А вот сам он, конечно, пропал безвозвратно. Потому что никогда раньше не встречал он такой девушки и уже никогда не встретит. Его судьба – быть вечно преданным ей, без надежды на счастье, кроме счастья видеть её счастливой.
В общем, ему необходимо отлепиться от своей возлюбленной супруги и заняться чем-то, что сможет хорошо отвлечь его от мыслей о ней. Самый простой путь – обратиться к майору Шехонину. Там Алексей быстро разберется, что к чему: полиция от армии мало чем отличается – и сможет основательно погрузиться в новую деятельность. Но и минусы очевидны. Заслышав их с Федором разговоры, Елизавета Даниловна тоже подключилась к обсуждению, принявшись охать:
– Ужасная работа! Тяжелый график! Бумаг писать без меры, Федя постоянно уставший был, злой. А про командировки в горячие точки я вообще молчу...
Все это не особенно воодушевляло Алексея, но другого пути он пока не нашел. Федор предлагал ему открыть какую-нибудь лавку: скажем, рыболовный магазин или ларек с пирожками, но Родин совсем ничего не смыслил в торговле и боялся вкладывать в это накопленные деньги, на которые они всей семьей смогут еще долго жить, ни в чем себе не отказывая.
Алексей рассказал другу про свою встречу с полковником Енисеевым в Москве, разумеется, не упомянув о его просьбе и дальнейшей совместной жизни с его дочерью, которая похитила у своего фиктивного мужа и душу, и сердце. Иначе как объяснить то, что он вроде бы и здесь, но чувствует себя опустошенным? Будто самая главная, самая лучшая его часть осталась дома, и от этой разлуки болит и ноет все тело и сознание.
– Да, я слыхал, что после отставки Енисеев как никогда вошел в силу, – качал головой Федор. – Но ты знаешь, чем больше денег, тем больше проблем. Там кому-то перешел дорогу, здесь тебе кто-то позавидовал, тут кто-то решил отщипнуть от тебя кусочек, решив, что от тебя не убудет... Да и кто из нас безгрешен? Но я никогда не стремился обладать большими деньгами именно потому, что они создают большие трудности. А потом из-за этого страдают родные. Я даже слышал такое, что с женой его случился вовсе не несчастный случай. Впрочем, это только сплетни, а не факт. И девочку жалко – такая хорошая девочка у Володи была – да ты ее видел, наверное?
Алексей кивнул, чувствуя, как против воли заливается краской. Федор, однако, не обратил на это никакого внимания:
– Вот уж кому не позавидуешь... Быть богатой невестой – это, брат, та еще морока. Сколько стервятников захотят ограбить, сколько альфонсов – пожить за ее счет...
Родин подумал, что уж этого он не позволит, об этом он позаботится... выберет Наде хорошего человека – при деньгах и совести – если только её отец не сможет сам этим заняться.
В подарок хозяевам Алексей привез несколько килограммов Алтайского горного меда в пластиковых контейнерах, и он так им понравился, что они взяли с него обещание прислать еще, когда он вернётся, транспортной компанией.
На каждые последующие выходные, что он провел у Федора, к ним привозили внучку Оленьку, и Родин с удовольствием общался с ней, читая книги, бегая в догонялки, а иногда даже не брезгуя игрой в куклы. Эта теплая семейная атмосфера исцеляла его душу, а безудержная тоска по Наденьке постепенно превращалась в светлую, мудрую печаль. И по истечении намеченных трех недель он почувствовал в себе силы взглянуть ей в лицо.
Глава 34. Он вернулся
Надя жила без мужа почти как обычно – это удавалось ей, потому что она до отказа заполнила свой день разнообразными делами и заботами. Прилежно училась, общалась с Таней, помогала бабе Зине по хозяйству, возобновила занятия скрипкой с Адрианом. Она теперь сама ходила к нему на студию – чтобы поменьше обременять его и побольше двигаться. Адриан хотел было отказаться от оплаты, но все, на что согласилась Надя – это скидка в 100 рублей.
Печаль ее отступила, спряталась в потайные уголки сознания, ожидая своего времени. Ее время наступало вечером после ужина. Вымыв посуду, Надя отправлялась в рейд по памятным местам, где они проводили время вместе с Алёшей. Сначала лавочка за сараем. Подолгу находиться там было уже холодновато, но Надя каждый вечер присаживалась на минутку и, прикрыв глаза, представляла, что ее муж и повелитель сердца сидит рядом, рассказывает ей что-нибудь своим мягким рокочущим баритоном. Может быть, даже говорит комплименты или признается в любви – в своей манере, так что нельзя понять: это он всерьез, по-взрослому, или просто дразнится и имеет в виду свои дурацкие дружеские чувства. Да пусть хоть бы и так – все же какая-то надежда. А теперь – одна тоска. Ирония судьбы: Надежда без надежды...
Потом Надя шла к себе, но проходя мимо комнаты мужа – запертой на ключ, как выяснилось в первый же день – прислонялась к ней лбом и горестно шептала что-нибудь вроде:
– Алёша, вернись ко мне, пожалуйста, вернись! Я не могу без тебя, я не живу без тебя, меня словно разрезали на две половины и одну увезли так далеко, что вторая вот-вот умрёт..!
Так больно было ей, так тоскливо... С трудом засыпала она в своей постели и почти всегда в слезах. Надя не позволяла себе реветь, чтобы не быть утром опухшей, чтобы не знали все вокруг, как ей плохо, как одиноко... но одну-две слезинки удержать не могла. Как можно не плакать, когда сердце твое разбито на мелкие осколки?
Однако, постепенно жизнь начала налаживаться. Вася часто заходил по-дружески поддержать её, они даже иногда обсуждали темы из Надиной учёбы, и молодой человек порой высказывал весьма здравые мысли, ничуть не хуже Алёши. Постепенно Надя привыкала к его присутствию в своей жизни и сама иногда расспрашивала Васю о его учёбе и помогала ему по мере сил с непрофильными предметами.
Между ними завязывались настоящие теплые дружеские отношения, и хотя Надя порой замечала на себе весьма двусмысленные взгляды Шехонина-младшего, в остальном ей очень нравилось с ним общаться, принимать от него заботу и самой помогать ему.
Множество тем затрагивали они в разговорах, и эти беседы выгодно отличались от бесед с Алёшей взаимным равенством собеседников, тогда как муж всегда априори считал Надю наивной в силу молодости. В чем-то, конечно, уступала она и Васе, у него было больше опыта в некоторых сферах жизни, зато в других вопросах превосходила его значительно.
Васе нравилось слушать, как Надя играет на скрипке – по крайней мере, он так утверждал и на ее предложение помузицировать всегда отвечал согласием. Сам он не играл на музыкальных инструментах и не очень-то жаловал мужчин-музыкантов, особенно Адриана.
