голос Геры был спокойным. В очередной раз поражаюсь выдержке мужа. Меня едва ли не трясет, а он еще в состоянии разговаривать с нами. Я прошла следом за сыном.
– Мне нужна твоя помощь. Проследи за мамой и сестрой. Ты – мужчина, ты мой приемник и пока меня нет, безопасность нашей семьи на тебе, понял?
Он присел перед ним на колени, заглянул в глаза сыну. Паша был не согласен. Он, как и я, не хотел оставлять отца. Но против слов Тайсона не попрешь. Сын послушно кивнул.
– Чтобы ни одна тварь не обидела ни маму, ни Нику, все понял? – он сжал его плечо. Пашкины глаза были на мокром месте.
– А ты?
– Я вернусь. Не могу сказать точно, когда, но обязательно вернусь.
В тишине комнаты раздался тихий всхлип. Прикрыла глаза, отвернувшись. Я пыталась бороться с упрямо ползущим вверх по гортани комом. Знала – если дам слабину, начнется истерика. А я не могла. Не имела права.
– Обещаешь?
– Даю слово.
Он пожал его руку. Тайсон обнял сына.
– Грех, Ника с няней у нее дома. Я отпустила их сегодня после новостей с клуба.
Паша вышел из комнаты.
– Пошлю за ними Олега. Вы поедите с Македоном. Встретитесь в аэропорту.
В дверях появился Македон. Заметив его, Грех оживился.
– Ром, бери чемодан. Идите с Пашкой в машину.
Ромка кивнул и как только мы остались одни, Грех притянул меня к себе.
Пару минут мы молча стояли в объятиях. Я смотрела на гостиную нашего дома, чувствовала его сильное тело, вдыхала его аромат и понимала, что это конец. Он не приедет. Он остается на погибель ради спасения нас. Моя душа рвалась на части.
– Гера, пожалуйста, полетели с нами, – взвыла, понимая, что не могу вот так сдаться.
Он отстранился. Обхватил мои скулы руками, посмотрел в мои глаза. Уголки его губ слегка приподнялись в улыбке.
– Я так редко говорил тебе это, Синица. Я так люблю тебя…
Слезы брызнули из глаз. Он расплывался, но я усиленно всматривалась в него. Запоминала. Осознание того, что вижу его, возможно, в последний раз, заставляло мое сердце стонать от боли.
– Ты – лучшее, что было в моей жизни. Я не хочу терять тебя, – он шептал, касаясь пальцами моего лица. – Я потерял однажды, больше не допущу этого, слышишь?
Я кивнула. Он улыбнулся, провел пальцем по моим губам.
– Я вернусь. Во что бы то ни стало. Я приеду к вам. А пока спаси наших детей.
– Я так люблю тебя, – прижалась к нему, понимая, что больше не могу.
Грех накрыл мои губы своими. Нежно, ласково. Этот поцелуй такой горький. Вкус моих слез и его боли. Вкус нашей разлуки. Он просит меня верить, что она временна. Разум кричит – навсегда. Но я глушу его голос, я верю своему сердцу. Скоро мы увидимся вновь. Он вернется. Вместе со здоровым Мишей и Ингой, он вернется к нам.
Мы вышли на улицу. Грех держал меня за руку. Ромка стоял у машины, Павлик уже сидел в салоне на заднем.
Тайсон подошел к Македону. Пожал ему руку.
– Я буду беречь ее, Тайсон, ценой своей жизни.
– Я знаю, – улыбнулся Грех. Притянув к себе, обнял парня, похлопав ему по плечу. – Ее нельзя не любить, верно? – ухмыльнулся.
Ромка шокированный, просто кивнул.
– Все, давайте в машину, – хлопнул он в ладони. Я отправилась к пассажирскому.
– Македон, купишь телефон. Напишешь, понял?
– Все сделаю.
Македон завел машину и выехал на дорогу. Я же смотрела в окно. Руки тряслись, но я держалась. Не спускала ни на секунду с него взгляда. Грех отдалялся от нас вместе с домом. Такой любимый, такой сильный. Прикрыла глаза, чувствуя, как по лицу катятся слезы. Я знаю, будет невероятно трудно. Но ради детей я должна держаться, должна быть терпеливой и пройти весь этот сложный путь.
Я – жена Тайсона. И не имею права на слезы.
– Все будет в порядке, Есения Валентиновна, вы не волнуйтесь. Уже через два часа будем сидеть в самолете, в полной безопасности, – Ромка пытался успокоить меня. Парень улыбнулся, посмотрел так по-доброму.
Я просто кивнула. Не могла ни о чем говорить – поперек горла стоял огромный ком. Паша тоже выглядел подавленным. Смотрел в окно и молчал. Я знаю, как тяжело сейчас сыну, но он не смог ослушаться отца. Мы все не смогли.
– Интересно, какая там погода? – улыбнулся Македон, включив по громче музыку на радио. Я не успела ответить. Вдруг слева от нас, по встречке, промчалось два черных джипа. В груди все сжалось от тревоги. Спустя пару секунд один из них преградил нам путь, встав поперек дороги.
Ромка резко затормозил – нас подкинуло в салоне. Македон потянулся в бардачок за пистолетом. Снял его с предохранителя.
Я сидела в каком-то оцепенении. Смотрела, как из внедорожника выходят четверо мужчин и направляются в нашу сторону. Все происходящее мне казалось жутким сном.
– Еся, – Ромка повернулся ко мне. Он был сосредоточен и спокоен. – Сейчас выходите с Пашей из машины и бегите в лес, поняла?
– Ясно, – ответил сын с заднего сидения.
Все произошло за считанные мгновения. Ромка выскочил из салона, начал полить по бандитам. Я выбежала следом, Паша уже был на улице. Схватила сына за руку и ломанулась к обочине, где была лесополоса.
За спиной раздавались выстрелы. Стрелял уже не только Рома. Мне было страшно. Я крепко держала Пашину руку, желая только одного – оказаться как можно дальше отсюда. Но далеко нам уйти не удалось. Уже спустя метров десять, меня схватили за волосы и дернули так, что я упала навзничь.
Дикая боль парализовала тело. В ушах стоял гул. Я слышала крик Паши, слышала ругань бандитов. Я пыталась найти сына, но не могла пошевелить головой. Какой-то ублюдок тащил меня назад к машине. И бросил возле черного внедорожника на асфальт.
Я тут же поднялась, осмотрелась. Паша был у второй машины, его держали. Сын отчаянно вырывался, не сдаваясь. Рома лежал на спине в пяти метрах от меня. Его голова была в крови, также, как и торс.
– Ну, здравствуй, жена Тайсона, – раздается сбоку, а в следующее мгновение меня хватают грубые мужские руки и припечатывают к машине. Я смотрю в отвратительные, злые глаза мужчины и понимаю, что это именно тот, кто расстрелял людей Геры в клубе. Калугин.
– Что тебе надо? – еле сдерживаю слезы. Паника внутри нарастает с каждой секундой. Он улыбается. Чувствует мой страх, и
