касается, — я надменно веду плечами. За что тут же получаю полный удивления и сарказма взгляд, — Да. Не касается.
— Вознесенская…
— Тормози, Барханов, — внезапно вмешивается Стеф, подходя к нашему столику, — Она натолкнула меня на определенные мысли.
— Какие?
— Позже. Сначала надо кое-что проверить, — наши взгляды пересекаются, и я невольно ощущаю дрожь в солнечном сплетении. Как я могла подумать, что он серый и неказистый? Наверное, потому что он сам так решил и ему это было выгодно, а теперь просто взял и выключил режим невидимки.
Я не могу взять себя в руки и просто пялюсь на него, забыв о том, что это неприлично.
Вот иногда смотришь на человека и видишь то маменькиного сыночка, то неврастеника, то еще какого-нибудь сказочного персонажа. А здесь – мужик. Настоящий. Твердый как скала. Такой и выстрелит и сам под пулю встанет, не моргнув.
— Все. Пост сдал. Отзвонюсь позже, — коротко кивает он и без лишних слов уходит, оставив нас с Бархановым наедине.
— Лер, — он вздыхает, — что ж ты упертая такая, а?
— Извини, — мой боевой настрой сошел на нет, и я снова почувствовала себя абсолютно несчастной, — Я хотела расстаться с ним по-человечески.
— Рассталась?
— Да. И уже домой хотела ехать, но тут вобла твоя нарисовалась.
— Не моя.
Я отмахиваюсь. Слова Эльвиры до сих пор гремят в ушах.
Распущенная… Хамка…Что ты можешь ему дать…Ему нужна другая женщина…
— Что она тебе наговорила?
— Ничего, — качаю головой и отчаянно комкаю в потных пальцах салфетку, — ничего из того, что я сама бы не знала.
— Лер-ра, — он всегда произносит мое имя по-особенному. Оно будто перекатывается у него на языке, отдавая рычащими нотами.
— Тебя скоро можно будет поздравить еще с одним ребенком, да? — спрашиваю как-то совсем кисло.
Я до этого не признавалась самой себе, но в душе жила какая-то гордость оттого, что я родила ему сына. Теперь гордость утихла, зато горечи хоть отбавляй. Кто ему будет нужнее? Максимка, рожденный от шальной девчонки, которого он даже ни разу не видел. Или ребенок от роскошной Эльвиры, с которым он будет с самого рождения?
Барханов снова удивляет?
— Твою мать, — раздраженно бросает ложку на блюдце. Та звякает настолько громко, что за дальними столиками оборачиваются, — врет она все!
— По ней не скажешь. Говорила она очень убедительно.
— Она врет, — произнес с нажимом.
— Судя по реакции, для тебя это не стало сюрпризом, — стараюсь смотреть насмешливо и снисходительно, но мне слишком плохо, поэтому ни черта не получается.
— Эльвира врет, это все что тебе надо знать. С остальным я сам разберусь.
— Да мне, собственно говоря, плевать, — жму плечами и отвожу взгляд.
Нестерпимо больно смотреть в родные глаза, и понимать, что мое место в его жизни – где-то на задворках.
— Не спеши с выводами, Вознесенская, — напряженно произносит он, — иногда люди врут ради выгоды.
— Спасибо, что посветил. А то я ведь дура наивная.
— Не могу не согласиться.
— Эй! — возмущенно вскидываюсь, но ничего не могу сказать. Слова в горле замирают, когда натыкаюсь на теплый, насмешливый взгляд. Аж кишки скручивает, — мне пора домой.
— Пора, — соглашается он. — я тебя отвезу.
— Не надо. У меня такси.
— Я не для того сюда сорвался посреди рабочего дня, чтобы тебя в такси сажать. Идем.
Глава 18
Когда Стеф позвонил и сказал, что Вознесенская куда-то намылилась, я даже не удивился. Просто приуныл. С досадой крякнул, отменил все запланированные на это время дела и отправился за ней. В некоторой степени, я даже был удивлен, что она так долго продержалась и не попыталась сбежать раньше.
Что меня по-настоящему зацепило, так это когда Степан прислал фотку, где она сидела за столиком с каким-то тощим хлыщом, а рядом букет тех самых дурацких ромашек. Вот тут забрало-то у меня и упало. Я ревновал.
Внезапно до меня дошло, что в мыслях я ее уже вернул, забрал к себе вместе с Максом, а на деле-то ничего подобного. Она абсолютно свободна, никому и ничего не должна, и вольна встречаться с кем угодно. Хоть с любителем ромашек, хоть с тем придурком, который ее в прошлый раз на озеро катал. И все мои претензии могут идти лесом, потому что прав на них у меня нет. И сделать я ровным счетом ничего не могу, не заставишь же силой себя полюбить.
Да. Мне нужна была ее любовь. Та самая, которую я когда-то растоптал, а теперь отчаянно нуждался.
Ну не идиот ли?
«Мне их разогнать?» — пришло сообщение от Степана, когда я уже выруливал с парковки.
Она мне такого вмешательства в личную жизнь точно не прости, поэтому отправил ему скупое «Нет».
Сам разберусь, не маленький.
Пока ехал во мне зрело возмущение. Вертихвостка. Сын есть, а она все с какими-то придурками таскается! Отца нового хочет Максу найти? Как бы не так! Мой он. И она моя.
Правда пока не в курсе этого. Вернее, в курсе, но категорически против.
Ладно. Этот момент пока опускае. Пока на повестке дня дурацкие ромашки. Потом — поездка в деревню и знакомство с сыном.
Я готов был сорваться прямо сейчас, но здравый смысл твердил — не торопись, Барханов, а то дров наломаешь. Сначала Щеглова надо прижать, да так чтобы дернуться не смел, и чтобы бы больше ничего не угрожало безопасности ни матери, ни ребенка. Потом Лерку хоть немного к себе приручить, чтобы она поняла, что все, никуда я их ее жизни больше не денусь…
Сам от своих мыслей офигеваю. Вроде всегда как бревно бесчувственное. Напролом и только так, как мне надо, а тут понимаю, что просто не хочу. Не могу так. Хочу по-нормальному, по-человечески. Вот только Лерке на фиг это не сдалось. Увы тот период, когда она сама была готова за мной бежать, давно остался в прошлом.
Почему-то в этот момент думаю про Веронику. Она бы точно посмеялась и сказала бы «так тебе и надо, скотина». И была бы права.
Пока я добираюсь до этой несчастной кафешки, умудряюсь попасть в пробку. Каких-то два оленя не поделили дорогу и притерлись бок о бок, перекрыв две
