по полной.
— Он на всех нас отрывается, — мрачно соглашается брат, — мне из клиники звонили. Мелкий снова пытался выйти через окно.
До сих пор больно, когда слышу о нем. Но уже ничего не изменить.
В среду я приезжаю в клинику раньше назначенного срока. Громов принимает у себя в кабинете, предлагает кофе из вежливости, хотя мое появление его напрягает. Ничего, потерпит. Мы с ним в одной связке, хоть и по разным причинам. В прошлый раз я поддержал решение Артура, а Николай пошел на должностное преступление банально из-за денег. Так что белых и пушистых в этом кабинете точно нет.
— Где твоя дама сердца? — спрашивает он, подтягивая рукав, чтобы посмотреть на дорогие часы. Возможно, они куплены как раз на те деньги, которые он получил за Веронику и ее сына.
— Ждем, — я неспешно постукиваю пальцами по столу, и с каждым мигом во мне крепнет уверенность, что Эльвира не придет. Она чертовски пунктуальна. До секунды. А сейчас уже начало шестого, а от нее нет и звонка.
— Может, в пробке стоит?
— Может, — я набираю ее номер.
Через пару гудков она, как ни в чем не бывало, отвечает.
— Слушаю.
— Ты где?
Недоуменное молчание, потом вопрос:
— В смысле?
— В прямом. Где ты?
— В Калининграде. У нас тут запуск производства. Что ты хотел?
— Среда. Пять часов вечера. Клиника.
— Ох, че-е-ерт, — стонет так естественно, что любой бы на моем месте поверил. Но только не я. Мы с ней были слишком долго, и я знаю ее как облупленную. Эльвира никогда и ничего не забывала. Пунктуальность и собранность – это ее самые сильные деловые качества. — Я совсем забыла. Столько дел было. Проект такой важный…
— Замечательно, — перебиваю ее речь про важность проекта. Увы, мне не интересно, — когда вернёшься?
— Я только сегодня прилетела. Десять дней точно пробуду.
— Понятно. Звони, как будешь в городе.
— Конечно, Демид. До свидания.
Я убираю телефон и криво усмехаюсь. Что и требовалось доказать.
Удивления — ноль. Наверное, чего-то подобного и ожидал. Врет она. Придумала херню на эмоциях, а теперь пытается соскочить. Уж призналась бы и к стороне. Я даже спустил бы все на тормозах. Надеюсь, ей хватит мозгов это понять.
— Не придет? — уточняет Громов, наблюдая за моей реакцией.
— Нет, — я еще раз выстукиваю пальцами по столу, потом хлопаю ладонью и понимаюсь, — Я почти уверен, что тест вообще не потребуется, но будь на связи.
— Без проблем, — он хорошо выдрессирован и не задает лишних вопросов. Провожает меня до дверей, жмет руку, вежливо прощается и облегченно выдыхает, когда я сваливаю из его клиники.
Глава 19
— Лера! — мамин голос звучит очень строго. Настолько строго, что я втягиваю голову в плечи и пытаюсь припомнить все свои косяки за последние дни. Учитывая, что сижу безвылазно дома, косяков нет. Если не считать того, что я вчера засиделась в телефоне и поджарила кашу в лучших традициях Алисы. На этом все. Тем страннее слышать такие интонации.
— Да, мам? — выглядываю из своей комнаты. Не выхожу, а именно высовываю голову в приоткрытую щель и улыбаюсь. Широко и придурковато, как самая позитивная и лучшая дочь на свете.
— Иди-ка сюда! — мама разувается и жестом приказывает идти за ней на кухню.
Я зачем-то поправляю футболку, волосы и покорно ползу за ней.
— Ну, давай. Рассказывай.
— Что? — смотрю растерянно насторожено, пытаясь понять по какому поводу меня ждет порка.
— Ты уволилась с работы?
— Что? Нет!
— А мне кажется да, — складывает руки на груди, — с чем ты на больничном вторую неделю? С переломом хитрости?
А действительно с чем я? Не продумала. Температуры нет. Кашлем не давлюсь, сопли на кулак не наматываю. Здорова, как лошадь.
— Плохо себя чувствую. Давление у меня, — брякаю невпопад.
— Ужас, бедная ты моя девочка, — мама сокрушенно всплескивает руками и тут же достанет из выдвижного ящичка свой тонометр, — давай-ка проверим. А то вдруг криз на подходе. Надо контролировать.
— Ну, мам…
— Что, ну мам? — швыряет телефон обратно и хлопком задвигает ящик, — почему ты дома?
— Болею…
— Лера! Ты забыла, что тетя Света подрабатывает в том же офисном здании, где и ты?
Черт. Ох уж эта тетя света. Убирается она, а попутно и нос свой длинный сует во все доступные места.
— Она сегодня к вам заглянула, а ей твоя начальница и сказала, что тебя уже нет две недели. И больше и не будет. Поэтому спрашиваю, что у тебя опять стряслось?
Рассказать про долги не могу. Про то, как меня вывозили на заброшенный завод— тем более, мама с ума сойдет. Поэтому лопочу что-то невнятное:
— Поругалась с хозяйкой.
— Из-за чего?
— Из-за того, что дура.
— Ты или она.
Увы, тут ответ очевидный:
— Я.
— Звони, извиняйся, исправляй ошибки. Учись решать конфликты. Тебя впереди еще уйма ссор ждет и с коллегами, и с начальством. И что? Каждый раз увольняться?
— Я попытаюсь, — уклончиво мычу и отвожу глаза.
Мама меня прекрасно знает, поэтому устало спрашивает:
— Что еще? — и не дождавшись от меня ответа, продолжает уже мягче, — Лера, я же вижу. Ты в последние дни сама не своя. Это из-за Демида?
Я вздрагиваю, услышав его имя.
— Я не хочу об этом говорить.
— Понимаю. Но я волнуюсь и хочу знать, что у тебя происходит.
— Чего волноваться-то? Я со всем разберусь. Наверное. Может быть. Но это не точно…— Смущено морщу нос, — в общем, все сложно.
— Если что, держи меня в курсе.
— Хорошо, мам, — покорно киваю, — я пойду.
— Погоди. Это еще не все. Сегодня на работу приходил мужчина в форме…
У меня сердце пропускает удар.
— Интересовался тобой.
— Искал меня у тебя на работе? Что за бред?
— Вот и мне интересно. А еще мне интересно, почему этот мужик задавал вопросы о том, а пробует ли моя дочь наркотики. Лечилась ли она от зависимости. Имела ли стычки с законом на этой почве.
У меня аж пальцы немеют.
— И что ты
