Когда выяснилось, что я передумала замуж, механизм сделки уже был запущен, и для того, чтоб его развернуть вспять безболезненно для нашей семьи, нужно было время. Потому меня и просили немного потерпеть и придержать Олега. Про эту ситуацию знал предатель Мишка, и не знал Вовка, потому что не положено ему еще по возрасту. И мама знала, конечно же. Папа без нее ни одного решения, касающегося семьи, не принимает.
Финт ушами от Захара с укладыванием Олега на больничную койку практически ни на что не повлиял. Все документы были отозваны уже, все процессы остановлены.
Но он запустил целую череду событий, заставивших понервничать папу.
Вилок, оказывается, тоже ко мне все это время неровно дышавший, поняв, что у нас с Немым что-то есть, с горя наелся дури и решил восстановить справедливость.
Я, наивная овечка, села к нему в машину. Вот он, наверно, от счастья обалдел в этот момент… Риска, разругавшись с братом и Сомиком, упала мне на хвост.
А обдолбанный Вилок не стал возражать.
Потом глупая гонка по трассе, итогом которой могла стать наша гибель.
И спасение, благодаря предусмотрительному Игорю, судя по всему, задолбавшемуся постоянно искать свою неугомонную сестру и тупо повесившему на ее телефон следилку, замаскированную под тревожную кнопку. Или это два в одном было? Не важно. Важно, что, получив тревожный сигнал, Игорь не стал геройствовать и первым делом вызвонил полицию. А уж потом рванул вместе с прилепившимся к нему Сомиком в погоню за нами.
Так что физически мы не пострадали, а вот эмоционально…
Так как была полиция, папе меня вложии почти сразу же.
И дома нас с Мишкой ждало веселье.
Правда, в самом начале меня жалели и любили, но потом стали выяснять события по минутам… Возник светлый образ Немого… И его родственного древа.
Собственно, на этом вся жалость и кончилась. Папа впервые в жизни орал на меня. И мама не заступилась!
А когда я некстати выступила с демонстрацией своих чувств, заявив, что я его люблю и хочу с ним жить, папа потерял дар речи.
Правда , руки у него работать не перестали, и этими руками он очень четко указал мне направление движения.
И я не нашла ничего лучше, чем проявить подростковую глупость и неуступчивость.
Куда только делась та хладнокровная девушка, сумевшая убедить сошедшего с ума наркомана остановить машину?
Не знаю, откат, наверно, какой-то случился.
Вела я себя неадекватно, конечно.
Ну а потом, когда пришла в себя и подумиала… Решила ничего не менять. Просто потому что!
Может, шок сказался, все же события-то были из ряда вон, может, просто устала… Да еще и за Захара переживала. Да еще и в трансе была от неслыханного поведения родителей. Они мне все всегда разрешали! Не кричали! Ничего такого не было! Я же их принцесса! А тут…
Ну, короче говоря, мир у меня в очередной раз перевернулся, и требовалась передышка. На подумать.
Потому я ответно заперлась в комнате и сидела там, постепенно приходя в себя.
Захара выпустили через два дня. Заявления на него никто не подал, дела не завели, хотя Олег лежал с сотрясом. Я не стала выяснять, кто этому поспособствовал, кивнула по-королевски принесшему хорошую весть Вовке, милостиво позволила угостить себя шоколадкой и закрыла дверь.
Ужасно хотелось сбежать и увидеть Немого, но я терпела.
У меня была наказательно-показательная миссия. Папа на меня наорал, обидел свою принцессу… Он должен раскаяться! И прийти мириться! Первым! Пока он этого не сделает, я с места не двинусь, как бы ни хотелось!
С Захаром я связалась по видео, и мы долго смотрели друг на друга через экраны ноутов.
— Алька… Я тебя заберу, прямо сейчас, — пообещал он, жадно сканируя меня глазами.
— Нет! Я должна помириться с папой! — я откуда-то знала, что для этого необходимо делать, да и вообще… Ругаться и воевать с родителямии не хотелось. Я же их люблю все-таки. А значит, сначала надо было помириться, устаканить все, и только потом радовать своими не изменившимися планами на жизнь… Может, папа, осознав и прочувствовав мою обиду, будет более покладистым?
И вот теперь все мои планы летят к чертям, потому что Захару надоело ждать, и он тупо приперся ко мне под покровом ночи, словно разбойник, запрыгнув на балкон второго этажа.
Он рычит, прикусывает меня, тискает, словно большой кошак попавшую ему в лапы самочку, играет, судя по всему, никуда не торопясь… Хотя, если сигнализация на камерах уже сработала, то сюда мчатся братья, это как минимум, и папа с охраной, а то и с полицией наперевес. Тут скоро пол города будет! О чем он думает? Надо скорее… Заняться сексом!
И еще ему успеть отсюда сбежать!
Я торопливо обнимаю его, дурея от напора, ловлю губы, проявляя инициативу и сладко целуя.
Немой замирает на мгновение, затем срывается в глубокий, жадный поцелуй, от которого я начинаю задыхаться и постанывать от наслаждения.
Скорее, скорее, скорее!!!
Он садится на колени, рывком раздвигает ноги, оттягивает вниз резинку спортивок, и в следующую минуту я выгибаюсь и кричу от долгожданного удовольствия. Кайфа, настолько острого, что, кажется, оргазм настигает в то же мгновение. А потом — еще один! Когда Захар начинает двигаться. И еще. И еще. И еще! Меня трясет, выносит за грань раз за разом, удовольствие выламывает суставы, до боли. Сладкой, безумной, долгой-долгой…
Я так скучала, его так долго не было… И он такой… Вкусный! Горячий! Он так двигается! Он так пахнет! Он такое говорит! Боже! За что мне столько кайфа? Выдержу ли я?
Захар рычит, переворачивает меня, ставит на колени, жестко пригибает голову к покрывалу, падает следом, перехватывая ладони у головы и двигается, двигается, двигается! Медленно, плавно, быстро, резко, длинно, томно, коротко, жестко… Боже… Я ощущаю себя маслом, текучим и мягким. Покорной глиной в его руках. Бери меня и делай, что хочешь, я на все согласна.
— Согласна? — рычит он мне на ухо, ускоряясь и сводя с ума этим бешеным ритмом, — согласна?
Я не знаю, что он у меня спрашивает, я половину слов его не понимаю, когда такое происходит между нами, но я согласна! На все!
— Да! Да! Да!
Меня опять трясет в оргазме, на этот раз быстром и невероятно яростном.
Словно вспышка перед глазами. Раз! И все, отключает электичество. Только в счастливом своем полуобмороке ощущаю, как Захар тоже трясется от кайфа, кончая.
А в следующее мгновение он вскакивает, быстро приводит себя в порядок, укутывает меня покрывалом до ушей, только руку оставляет, за которую цепляется изо всех сил.
Я, все еще в отходняке после серии самых ярких оргазмов в своей жизни, удивленно таращу глаза, не понимая, что происходит.
И только когда дверь комнаты слетает с петель, осознаю, что дом снаружи залит светом фар, отблески лежат на окнах, и Захар, должно быть, их услышал сразу, когда только еще к дому подъезжали.
И успел хотя бы немного привести нас в порядок. Хотя ворвавшимся в комнату отцу и братьям, конечно же, понятно без слов, что тут только что происходило. Атмосфера нашего горячего секса плотной пеленой висит в воздухе, и надо быть совсем уж наивными, чтоб не просечь все сразу.
В дверях появляется мама, смотрит на меня, встревоженно и расстроенно.
А папа и братья , в шоке от наглости и творящегося беспредела, переводят взгляды с меня на Захара и обратно.
Атмосфера, и без того неблагоприятная, густеет еще сильнее, и я пытаюсь подняться, чтоб грудью защитить своего парня от отцовского гнева, но тут Захар выступает вперед и, твердо глядя в глаза отцу, говорит:
— Виктор Михайлович, я хочу взять вашу дочь в жены.
Я открываю рот, у двери едва слышно ахает мама, отец замирает, он явно в шоке. Мишка с Вовкой тоже. Немая пауза длится долго, постепенно трасформируясь в предгрозовую. Блин… Они же разорвут его сейчас! О чем он думает?
— А… — неожиданно первой подает голос мама, и Немой ей с достоинством отвечает:
— Аля согласна. Только что сказала.
