закаляет в них чувство ответственности. Завтра кто-то из пацанов захочет завязать с гонками, а всё равно что-то ценное отсюда унесёт.
Я идеалист, наверное. И максималист. Чёрт знает, лечится это или нет.
— Ну что, команда, — зло ухмыляюсь, глядя в глаза Андрюше. — Сюда идите все. Поближе. Послушаете кое-что интересное.
Кит и Захар аккуратно встают за спиной у предателя, чтобы никуда не рыпался. Парни подтягиваются. Кто-то садится прямо на землю, кто-то на корточки, кто-то остаётся стоять. Разгорячённые все. После тренировки в их крови ещё гуляет адреналин.
Достаю из кармана телефон и включаю запись, где хорошо слышно, как на фоне музыки и звона стаканов капитан вот этой самой команды рассказывает про то, что его недооценили, что клуб скоро будет принадлежать ему и ещё много всего интересного.
Наш Андрюша сильно бледнеет, понимая, что просто так он отсюда уже не уйдёт.
Мужской коллектив такого не прощает.
Я шагаю к нему и наношу первый удар в солнечное сплетение. Кир и Захар даже не держат. Капитан сгибается пополам и получает удар коленом в рожу. На моих штанах остаётся мокрое пятно с парой капель крови. Остальное капает на землю.
— Гордый, — хрипит он. — Гордый, да хорош. Это же шутка была!
— Почему тогда я не смеюсь?! — дёргаю его за волосы и хриплю в разбитую рожу. — М?! И моя беременная девушка, прикинь, тоже не оценила твоего юмора!
Напряжение за моей спиной гудит. Его уже можно резать. Все парни поднялись на ноги. Я делаю шаг назад. И смотрю, как каждый по очереди наносит уже бывшему капитану свой удар за предательство.
Андрюшу выпихивают за ворота клуба. Швыряют ему вдогонку шлем, выкатывают байк и кладут на бок. Пусть валит. Пацаны всё сделали правильно. Им теперь остывать, а мне пора ехать дальше.
Заскакиваю домой, чтобы переодеться, и на такси добираюсь до нужного адреса. Жду, когда подтянутся Платон и Демид. Вместе поднимаемся к генералу.
Нас удивительно тепло встречают. Накрытый стол, чай, домашний пирог. Обсуждение дел в такой обстановке идёт гораздо легче.
Показываем адвокатам всё, что у нас есть. Делимся дополнительными деталями. Они довольно долго всё изучают, советуются, думают, пока хозяин квартиры тихо расспрашивает меня о том, как же там живёт его первая любовь — Ниночка.
Уже около десяти вечера нам выносят вердикт.
Помощь будет. Нашим делом займётся зять генерала, а дочери надо вернуться. У них там тоже достаточно работы, которую нельзя бросить.
— Сколько мне это будет стоить? — задаю ещё один важный вопрос.
— Только попробуй, — тихо рычит генерал, глядя зятю в глаза.
— Для моей карьеры это дело станет отличной рекламой, — спокойно отвечает адвокат. — Честно говоря, — смеётся он, — это своего рода вызов моему профессионализму. Здесь такие люди замешаны. Если мне удастся вам помочь, за рубежом отбоя от крупных клиентов не будет. За этим разбирательством будут следить. Так что вашей оплатой могут стать несколько совместных интервью для телеканалов и блогеров. Потом, естественно. Всё потом. Когда мы закончим.
— Будет очень нагло, если я напрошусь в помощники? — спрашивает мой младший братишка. — Я был бы рад поучиться у вас. Ну и может подскажу чего. Я всё же отца и его окружение знаю неплохо.
— А вы учитесь, да? — братишка кивает в ответ. — Давайте попробуем. Лишняя голова мне точно не помешает.
— Спасибо, — по очереди благодарим генерала и его семью.
Демид улыбается. Он уже задолбался бороться со всеми инстанциями. Платон доволен, что у него будет крутая практика. А я просто устал и, наверное, поверю в возможный результат только, когда он случится.
«Любимая, мы только освободились. Съездили удачно.» — надиктовываю Ясе голосовое, пока жду такси. — «Я сейчас поеду в больницу к Саркису. Его маме стало хуже. Как выйду оттуда, напишу. Если не будешь спать, сразу же поеду к тебе. Если не успею, тогда заскочу уже утром. Поцелую. Специально меня не жди. Береги себя и нашего малыша»
Сажусь в тачку и умудряюсь заснуть в дороге до больницы. Водитель толкает в плечо. Вздрагиваю и немного теряюсь в пространстве. Вижу ориентир — ярко светящуюся вывеску. Благодарно киваю водителю и выхожу на улицу. Набираю Саркиса. Он долго не берёт трубку. Только с третьей попытки удаётся до него дозвониться.
— Да, Гордый, — голос хриплый, убитый. Совсем ему несвойственный.
— Ты в больничке ещё? Я подъехал. Где там тебя искать?
— Сам сейчас выйду.
Сбрасывает. Через несколько минут появляется на крыльце. Взъерошенный, бледный, глаза красные, ресницы влажные. Всё сразу становится понятно, но Кис всё же озвучивает:
— Мама умерла, — его голос рвётся, а по щеке течёт слеза.
Ярослава
Телефон звонит, а глаза никак не хотят открываться. Еле уснула, по ощущениям часа два назад. Шарю рукой в его поисках. Вибрирующая зараза никак не желает находиться.
Звонки прекращаются. Раздаётся стук в дверь.
Накинув халатик поверх пижамного комплекта, иду открывать.
Гордей приехал. И не один. За руку его держит маленькая девочка, второй рукой прижимающая к себе розовый рюкзачок. Тёмная коса растрепалась. Глазки сонные. Смущённо переступает через порог и хрипло здоровается.
— Привет, — присев на корточки, улыбаюсь ей. — Меня Яся зовут. А тебя?
— Ана, — тихо отвечает малышка.
Поднимаю вопросительный взгляд на уставшего Гордея.
— Анаит. Сестрёнка Саркиса. Помощь нужна, — смотрит мимо меня, — Доброе утро Нинель Эдуардовна. Простите, что разбудил.
— Пойдём, я тебя вкусным чаем угощу, — моя проницательная бабуля протягивает малышке руку. — У меня печенье есть. Лимонное. Ты такое ещё точно не пробовала.
— Нет, — крутит головой девочка и доверчиво вкладывает ладошку в руку бабушки.
Гордей присаживается на обувную полку, упирается затылком в стену и закрывает глаза. Встаю у него между ног. Устраивает обе ладони у меня на бёдрах. Притягивает ближе и утыкается носом в грудь. Его горячее дыхание чувствуется на коже даже через слои одежды. От волос пахнет сигаретами и больницей. Медленно массирую ему голову.
— Малышка, — усадив меня на одно колено, целует в плечо, — пару дней надо за девочкой посмотреть, пока Кис в себя приходит и будет заниматься похоронами мамы.
— Боже… Она всё же умерла.
— Да. Кис в шоке пока. Да к такому, наверное, нельзя подготовиться. Он столько за неё боролся. И вот, это всё
