голосом, но и пальцем.
Джексон сохранял на лице спокойствие. Ему плевать на слова отца и его не волнуют его угрозы. Ему лишь досадно то, что отец имеет власти больше, чем он — что в доме, что надо мной.
Отец снова посмотрел на меня и погладил ладонями по голове, целуя в лоб. Его взгляд на мне виноватый и беспокойный. Настигший меня сон отступал медленно, поэтому я не сразу поддалась эмоции удивления. Отец сейчас переживает за меня и защищает. Мне казалось, что я все-таки заснула и теперь вижу сон, который утешает меня, поскольку в реальности мне этого никогда не добиться. Но через секунду снова понимаю, что это моя недопустимая реальность, к которой мне в данный момент тяжело привыкнуть. Я растерялась и ничего не могла сказать. Лишь наблюдала за происходящими широко раскрытыми глазами.
— Мы ее разбаловали, Даниэль, — заговорила мама, теперь уже в собранном виде. — Ничего страшного, если бы она посидела взаперти два дня. Одумалась.
Отец резко повернулся и приковал маму на месте недовольным взглядом. Как я и обещала ей и самой себе, больше ни за что не заговорю с ней. Для меня Катрина Коллинз в этом доме отныне призрак. Ее жестокость просто уничтожила все мои оставшиеся трепетные чувства к ней, как к матери. Или это я сейчас так рассуждаю, все еще пребывая в дикой злости на нее, а через неделю снова прощу за неразумность и холодность.
— Давай я тебя запру на дня два, Катрина! Может ты уже научишься правильно воспитывать дочь и начнешь ее ценить!
Мама потеряла дар речи, как собственно и я. Папа никогда не позволял себе так обращаться с супругой, которую боготворит. Лицо мамы накрыла злость. Развернувшись, она покинула мою спальню. Папа снова заострил на мне свое внимание и потеплел, заключая в свои объятия.
— Прости меня, дочка. Будь я дома, не позволил бы этому случиться, — пробормотал он, поглаживая меня по голове.
В носу противно закололо, когда меня заполнила сентиментальность и вспыхнувшая детская любовь дочери к отцу. Я думала, что уже никогда не почувствую такого трепета к отцу после того случая в Измире, когда он не поверил мне. Сегодняшний его поступок словно вывел из меня всю обиду, и я крепко обнимаю отца, прижимаясь к нему. Чувствую от него исходящую защиту и у меня будто открывается второе дыхание, как во время бега. На глаза навернулись слезы. Как мало мне оказывается нужно, чтобы во мне разожглась теплая любовь к родителю — просто поддержка и защита.
Я подняла глаза, вспоминая, что Джексон все еще стоит в моей спальне. Он смотрел на нас с папой каким-то ледяным сердитым взглядом, который пустил мурашки по моему телу. Я напряглась и тогда папа сжал меня в своих объятиях еще крепче. Джексон скорчил лицо в презрении и покинул комнату.
Я судорожно выдохнула и сглотнула, ощущая какую-то непонятную, внезапно возникшую тревогу в груди.
Алиса
Я спустилась на завтрак только потому, что папа присутствовал на нем. После вчерашнего случая, когда отец заступился за меня и защитил от так называемого наказания Джексона, я начала доверять ему свое личное пространство. Может я больше не стану жаловаться ему, намеренно искать у него помощи из-за неудачного травмирующего опыта в прошлом, но могу хотя бы держаться ближе к отцу и чувствовать себя в безопасности в этом логове испытывающих меня на прочность личностей.
За столом витало напряжение. Все молчали и не обменялись даже приветствием. Я не намерена обвинять себя в том, что такая обстановка в семье сегодня из-за меня. Джексон запер меня не потому, что я дерзила, а потому, что он болен психически и не способен совладать своей одержимостью. Мама приняла его нелепый метод и стала соучастницей, хотя я просила ее выпустить меня. Каждый за этим столом сам выбрал свою участь на сегодняшний день. А может и на последующие несколько дней, учитывая обидчивость мамы, и неважно виновата она или нет, у нее одно оружие на все случаи жизни. Учитывая мою гордость и невинные чувства дочери к матери, которые Катрина Коллинз жестоко растоптала, убежденная в том, что поступает правильно.
Отец и Джексон между собой говорили до того, как мы сели за стол, а это значит, что как мужчины они не занимают нашу с мамой позицию. У мужчин в принципе нет привычки игнорировать и не разговаривать, даже если между ними разрастается война.
Я отпивала из стакана яблочный сок, когда отец внезапно заговорил и нарушил гнетущее молчание.
— Джексон, тебе стоит полететь в Измир.
Я засунула в рот вилку с порцией овощей и подняла глаза. Медленно пережевывая принятую еду, я смотрела то на расслабленного отца, с аппетитом уплетающего завтрак, то на обескураженного Джексона, который смотрел на отца со смесью непонимания и злости.
Я сидела напротив него и рядом с отцом по его правую руку. Мама заняла место напротив отца и продолжала молчать, пребывая в своей позиции. Думаю, на этот раз, отцу все равно на ее демонстративное поведение, которое намекает на то, что перед ней необходимо извиниться.
— Зачем?
— Необходимо несколько дней проконтролировать работу управляющего, — спокойно ответил отец, не поднимая глаз на Джексона.
Я сглотнула и, ощутив взгляд Джексона на себе, так же посмотрела на него. На его лице ни капли радости и принятия неоспоримой просьбы отца. Джексон не в восторге от того, что ему приходится улетать. Это значит, что я освобожусь от его тирании, и он не сможет меня контролировать. Для Джексона, по всей видимости, это сравнимо с трагедией. Смотря на него пораженного, я не смогла сдержать короткой ехидной улыбки, которую быстро скрыла за стаканом с соком. Джексон бесшумно фыркнул и сжал челюсть, подавляя негодование.
Я готова прыгать от счастья. Даже если он улетит на несколько дней, мне и этого будет достаточно, чтобы начать дышать свободно и привести свое моральное состояние в норму, которое этот маньяк жестоко подорвал в очередной раз.
— Может моя сестра составит мне компанию?
Я резко подняла на него глаза, в которых отражается мгновенно появившийся ужас от услышанного вопроса. Теперь Джексон нахально ухмыльнулся мне. Мы слишком быстро поменялись ролями.
— Помиримся в поездке. Проведем время вместе. К тому же, ей же тоже пора начинать учиться управлять твоей отельной империей.
Ублюдок. Знает, на какие рычаги нужно давить.
Я посмотрела на отца. Истерик естественно закатывать не стала, поскольку они бесполезны. Просто молчала и выжидала его
