— Как я уже сказал, это старая история.
— Но не забытая, ведь так? — тихо спросила Кейт, прекрасно понимая, что снова выходит за рамки дозволенного.
— Тебе лучше вернуться к работе! — резко ответил Джонни, скрылся в кабинете и захлопнул за собой дверь.
Йелм сонно жил своей жизнью на живописной зеленой равнине между Олимпией и Такомой. Это был маленький городок, где мужчины испокон века носили фланелевые рубашки и выцветшие джинсы и приветствовали друг друга, встретившись на улице.
Все изменилось несколько лет назад, когда некий воин из Атлантиды, тридцати пяти тысяч лет от роду предположительно, появился на кухне самой обыкновенной домохозяйки.
Местные жители, исповедовавшие принцип «живи и давай жить другим», долго старательно смотрели в другую сторону, чтобы не замечать ни «ребят со странностями», которые стали приезжать в Йелм (многие из них на дорогих машинах и в одежде от известных дизайнеров — эдакие голливудские красавчики), ни таблички с надписью «ПРОДАНО», появлявшиеся на лучших земельных участках.
Когда пошли разговоры о том, что Дж. З. Найт хочет построить своего рода комплекс, который включал бы в себя школу, объединяющую всех ее последователей, оказалось, что терпение местных жителей истощилось. Согласно данным, поступившим от шефа бюро студии в Саут-Саунд, теперь люди пикетировали собственность Найт. «Толпа», выступившая против предполагаемого строительного проекта, оказалась кучкой из десяти человек, держащих щиты с надписями и вполне мирно переговаривающихся друг с другом. Все это больше походило на встречу любителей поговорить за чашкой кофе, но лишь до тех пор, пока не показался в конце улицы фургон телевизионной службы новостей. При виде его толпа тут же начала маршировать и скандировать.
— Волшебная сила СМИ, — отметил Матт, вылезая из фургона. Он повернулся к Талли:
— Сейчас будет то, чему тебя наверняка не учили в колледже. Надо внедриться в толпу. Ввинтиться в нее. Даже если похоже, что может начаться заварушка, ты все равно должна быть там. Продолжай задавать вопросы, просто разговаривать с людьми. Но как только я дам тебе знак, выметайся прочь из кадра.
Сердце Талли учащенно забилось, когда она поняла, что означают указания Мата.
Протестующие устремились к фургону. Все говорили одновременно, старались, чтобы услышали именно их, и толкались локтями.
Матт как следует толкнул Талли. Она сделала несколько шагов вперед и буквально налетела на широкоплечего, огромного детину с бородой как у Санта-Клауса, держащего плакат с надписью: «Просто скажите „нет“ Рамте».
— Я — Таллула Харт, канал Кей-си-пи-оу. С какой целью вы здесь собрались сегодня?
— Спроси его имя! — пророкотал Матт.
Черт! Талли поморщилась.
— Я — Бен Неттлмэн, — охотно представился детина. — Моя семья живет в Йелме уже лет восемьдесят, и нам не нравится смотреть, как его превращают в супермаркет для извращенцев нового времени.
— Хватит с них Калифорнии! — закричал кто-то в толпе.
— Расскажите мне о Йелме, каким вы его знаете, — предложила парню Талли.
— Это — тихое местечко, где каждый сам за собой следит. Мы начинаем день с молитвы, и нас обычно не волнует, что делают соседи, пока они не начинают строить разное дерьмо, привлекающее сюда психов целыми автобусами.
— Вы считаете их психами, потому что они…
— Психи и есть. Эта самая леди утверждает, что ей является мертвый парень, который говорит, что жил раньше в Атлантиде.
— Я тоже могу подделать индейский акцент. Но я не стану от этого Рамтой! — выкрикнул кто-то из толпы.
Следующие двадцать минут Талли занималась тем, что всегда умела делать лучше всего: разговаривала с людьми. Минут через шесть-семь она обрела почву под ногами и вспомнила то, чему ее учили. Она слушала и задавала вопросы, которые могла бы задать этим людям в любой самый обычный день. Она понятия не имела, правильные ли это вопросы и всегда ли она стоит так, чтобы Матт мог снять ее в выгодном ракурсе, но после третьего интервью оператор перестал давать ей указания и предоставил действовать самой. Талли чувствовала себя великолепно. Люди раскрывались перед ней, делились с ней своими чувствами, поверяли свои страхи.
— Хорошо, Талли, — произнес за спиной девушки голос Матта. — Все. Мы сняли репортаж.
И толпа тут же рассыпалась.
— Я сделала это, — прошептала Талли, и ей тут же захотелось прыгать и кричать. — Какая удача!
— Ты все сделала хорошо, — похвалил Матт, одарив Талли улыбкой, которую она никогда не забудет.
В считаные секунды он собрал оборудование и забрался в фургон.
Талли была невероятно возбуждена.
И тут она увидела знак палаточного городка.
— Сверни здесь, — сама не понимая, что делает, попросила Талли.
— В чем дело? — удивился Матт.
— Моя мама… она путешествует. И остановилась в этом кемпинге. Дай мне пять минут поздороваться с ней по-быстрому.
— Я пока перекурю. Это даст тебе минут пятнадцать. Но потом нам придется поторопиться.
Фургончик остановился возле стойки администрации кемпинга.
Талли обратилась к дежурному за стойкой с вопросом о своей матери. Мужчина кивнул.
— Номер тридцать шесть. И скажите, что ей пора платить, когда ее увидите.
Шагая по дорожке в глубь леса, Талли несколько раз была готова повернуть обратно. Талли не видела свою мать и не говорила с ней с похорон бабушки, и хотя Талли стала в восемнадцать лет душеприказчиком бабушки и отвечала в том числе за выплату ежемесячного содержания матери, она ни разу не получила от нее ни строчки благодарности за переведенные деньги. Только приходили иногда открытки, сообщавшие, что Дороти переехала и деньги надо слать по новому адресу. Последним был адрес палаточного городка в Йелме.
Талли увидела мать с сигаретой в зубах возле туалетных кабинок. На ней были грубый серый свитер с индейским орнаментом и брюки, похожие на пижамные. Дороти выглядела как заключенная, сбежавшая из женской тюрьмы. Годы не прошли даром для ее красоты, впалые щеки избороздила сеточка морщин.
— Привет, Облачко, — сказала Талли, подойдя поближе.
Ее мать затянулась и медленно выдохнула дым, глядя на Талли из-под полуприкрытых глаз с припухшими веками.
Талли увидела во всех удручающих подробностях, как ужасно выглядит ее мать, как состарили Дороти наркотики. Ей ведь не было еще сорока, а можно было дать пятьдесят. Глаза ее, как обычно, казались стеклянными, взгляд был несфокусированным — типичный взгляд наркомана.
— Я здесь по заданию группы новостей канала Кей-си-пи-оу.
