– Я с радостью останусь.
– Вот и хорошо. Пойду посмотрю, есть ли у нас что-нибудь на ужин, – это важный вопрос.
Кристина направилась к двери, но тут в комнату вошел доктор Бейкуэлл.
– Ах вот ты где, Кристина. Я осмотрел твоего пациента.
Тут он увидел Майкла Фарли и на мгновение перестал улыбаться и лишь сухо кивнул ему. Если он и был удивлен, то виду не подал.
– Добрый вечер, Фарли. Как дела в Маноре?
– Все в порядке, спасибо. – Тон Майкла Фарли явно свидетельствовал о том, что доктор Бейкуэлл сует нос не в свое дело.
– И что вы думаете о Дональде? – тихо спросила Кристина у доктора.
– Еще рано что-либо говорить, – ответил тот. – У него опытная сиделка, так что тебе нечего беспокоиться.
– Я ее боюсь, – призналась Кристина. – Она ужасно деятельная.
– Именно такой она и должна быть. Вы со мной не согласны, Фарли?
Майкл Фарли, будто устыдившись самого себя, поспешил согласиться:
– Да-да, конечно. – Поглядев на Кристину, он добавил: – Боюсь, я не тот, кого стоит спрашивать. Я ненавижу всех, кто связан с медициной.
– Чем же они вам так досадили? – спросил доктор Бейкуэлл, пересекая комнату и беря сигарету.
– Всего лишь напортачили, когда занимались мною, – с горечью ответил Майкл Фарли.
Доктор Бейкуэлл задумчиво посмотрел на него.
– У всех нас случаются неудачи, – сказал он. – Вот поэтому мы, медики, выполняем неблагодарную работу. Это наши грехи деянием заставляют людей поминать нас недобрым словом.
– Вы скромничаете, доктор Бейкуэлл, – возразила Кристина. – Думаю, большинство считает вас волшебником.
– А ты, Кристина, не разучилась преувеличивать мои достоинства, – ласково сказал Джордж Бейкуэлл. – Если бы я верил во все те приятные вещи, что ты мне говорила много лет назад, я уже превратился бы в самовлюбленного старика или практиковал сейчас на Харли-стрит.[12]
– Я от души благодарна, что вы туда не переехали, – рассмеялась Кристина. – Не знаю, что делал бы Грин-Энд без вас.
– Вероятно, нашли бы нового врача, – пожал плечами доктор Бейкуэлл. – Незаменимых нет.
– Это абсолютно верно, – закивал Майкл Фарли. – Мы умираем и рождаемся, и всегда найдется кто-то, кто готов занять наше место.
– И все равно мы занимаем важное место, не так ли? – проговорила Кристина. – В зависимости от того, что делаем, какую роль играем.
Доктор перевел взгляд с Кристины на Майкла Фарли. Он чувствовал какой-то подтекст в этом разговоре. Помолчав, он произнес то, что прозвучало как приговор или как вердикт:
– Выслушайте меня, вы оба. Я старый человек, и хотя вам кажется, что я не видел жизни, нам, врачам, очень много известно о человеческих существах. Для нас они не просто скелеты, они живые люди. Я сейчас скажу вам то, во что верю всей душой. Все, что мы делаем, важно, наши поступки влияют не только на наши судьбы, но и на судьбы других людей. Для всего существует схема, своего рода узор. Нам не дано увидеть эту схему, но поверьте мне на слово – она существует, и рано или поздно конкретно наши тоненькие ниточки, добрые или плохие, приносящие радость или зло, вплетутся в общий узор на века.
Он замолчал, и наступила долгая пауза.
– Мне пора, – резко произнес доктор. – Мне еще надо до ужина навестить двух пациентов, причем второй живет в пяти милях от Старой мельницы. До свидания, моя дорогая Кристина. Сиделка получила все необходимые инструкции, я зайду завтра утром. – Уже у двери, увидев, что Кристина собирается последовать за ним, он добавил: – Нет, не провожай меня. Я сам найду дорогу. Спокойной ночи, Фарли. – Он вышел и захлопнул за собой дверь.
Но Кристине показалось, что доктор Бейкуэлл оставил после себя молчание, наполненное особым значением.
– А у вас есть другие книги, что-нибудь для мальчика четырнадцати лет?
Продавец, взбудораженный наплывом посетителей в книжном магазине, подошел к Кристине.
– Боюсь, нет, мадам, в настоящий момент у нас очень маленький выбор. Но так везде – книги почти не издают, а те, что все же печатают, поступают к нам в очень ограниченном количестве экземпляров.
– Значит, ничего нет? – настаивала она.
– Ничего.
Кристина вздохнула и повернулась к другой полке. Она сожалела, что так мало знает о вкусах Дональда. Интересно, ему нравятся исторические книги?
Голос, раздавшийся позади нее, заставил ее вздрогнуть.
– Неужели?.. Да… это Кристина… дорогая! Как ты?
Кристина обернулась и сразу оказалась в облаке дорогих духов. К ее щеке прижалась чья-то нежная щечка.
– Милочка, это просто восхитительно, что мы встретились!
Голосок журчал, слова лились потоком. Кристина напрягла память и вспомнила имя. Соня Скарлетт. Ну конечно же! Когда-то, давным-давно, они вместе играли в «Алой бабочке».
– Ну, Кристина, расскажи мне о себе. Я так часто думала, что с тобой приключилось. Чем ты сейчас занимаешься?
Кристина поняла, что от острого взгляда Сони не укрылась ни одна деталь ее внешности – ни изящного покроя платье, которое она купила себе, когда выбирала наряды для Элизабет; ни затейливого фасона шляпка; ни туфли, тоже новые и на довольно высоком каблуке. Как же хорошо ей знаком этот оценивающий взгляд! Кристина знала, что он означает: «Ты играешь в хорошей пьесе или тебя кто-то содержит?»
Соня постарела, но выглядела достойно. Она, как и всегда, была одета очень красиво. В ней чувствовался стиль и, что важнее, не поддающийся описанию шик, который она никогда не утратит, сколько бы лет ей ни было. «Наверное, ей сейчас за пятьдесят», – быстро подсчитала Кристина и вспомнила, как Соня изо всех сил добивалась внимания Гарри, пока играла в «Алой бабочке».
Роль в этой пьесе удалась Гарри особенно, она же – Кристина даже поморщилась от воспоминания – играла ужасно.
Однако Соня потерпела неудачу. Несмотря на ее утонченные хитрости и прелести, Гарри считал ее скучной.
– Чем ты занималась все эти годы? – спросила Кристина, когда они с Соней устроились за столиком в баре лучшей гостиницы Мелчестера и заказали себе коктейли.
– Моя дорогая, я сделала так много, что уже серьезно подумываю о том, чтобы написать автобиографию. Я проехала с большим турне по Южной Африке, еще одно турне было по Австралии. Удивительно, что ты о них ничего не слышала.
В ее словах слышался упрек, и Кристина поспешила исправить ситуацию:
– Ой, конечно, слышала, просто забыла. А потом?
– Дай подумать… – Соня взмахнула белой ручкой – это был красивый и тщательно отработанный жест. Как же часто Кристина видела этот жест на сцене! – Полтора года в «Его второй жене», почти год в «Мечте адвоката». Потом я поехала на гастроли с Айвором Кастейрсом. Ах, дорогая, жаль, даже не передать, какой у нас был успех! Провинция просто сходила с ума. Вряд ли какая-то другая роль доставляла мне такое удовольствие.
