– Н-нет, – выдохнула Мишель. Какой ужас ждет ее на этот раз?
– Математичка, миссис Блэкуэлл, задала нам целую кучу заданий на выходные. И почти все, представляешь, по проблемам мировой экономики! Терпеть не могу мировую экономику! А ты, мам?
– Я тоже, – с облегченным вздохом призналась Мишель. – Но ваш папуля в ней разбирается.
Дженна кивнула, довольная, что помощник нашелся, и занялась печеньем, первым делом, как обычно, разделив слепленные кружочки и слизав шоколадную помадку в середине. Сладкоежка Фрэнки к этому времени успел уничтожить свою пачку и взялся за долю сестры.
– Довольно, – остановила его Мишель. Сын уставился на нее блестящими глазенками.
– Можно я пойду поиграть с Кевоном?
– Нет, солнышко. – Мишель покачала головой. Ну как объяснить малышу, куда исчез его приятель? – Зато сегодня я разрешу тебе посмотреть любой мультик по видео, а потом ты поиграешь с папулей. Сегодня он рано вернулся домой.
Только тут Мишель с удивлением отметила, что Фрэнк не вышел к ним навстречу, хотя машина стояла во дворе. Обычно присутствие Фрэнка не проходит незамеченным; о нем волей-неволей узнают все домашние: то он музыкальный центр или телевизор на полную мощь включит, то молотком орудует, то по телефону беседует, опять же на повышенных тонах.
Приказав дочери немедленно садиться за уроки и включив сыну видео, Мишель в сопровождении преданного Поуки отправилась на поиски мужа.
Мастерская, которую Фрэнк сам оборудовал позади гаража, была пуста. Заглянув в кабинет, где царили темнота и тишина, Мишель решила, что и там тоже никого нет. Но тут Поуки дружелюбно фыркнул и прошлепал в самый дальний и темный угол. Глаза Мишель привыкли к темноте, и она увидела Фрэнка, застывшего совершенно неподвижно за письменным столом, в своем любимом старом кресле.
Мишель стало нехорошо при виде мужа – безмолвного, отрешенного, почти неподвижного, если не считать ладони, машинально поглаживающей собаку. Он ведь так хорошо держался! Неужели напряжение последних дней все-таки сломило его? Не поднялся, хотя не мог не заметить, что она пришла; даже не поздоровался…
– Фрэнк, – шепнула Мишель чуть слышно, чтобы не напугать мужа, – он, казалось, впал в транс или грезил наяву. – Фрэнк! – чуть громче повторила она.
Медленно, очень медленно он повернулся в кресле, но взгляд его, устремленный в пространство, остался неподвижен. На один безумный миг Мишель вспомнилось изображение Христа, всегда висевшее в гостиной у матери. Глаза на иконе словно существовали отдельно, всюду следуя за маленькой Мишель и наблюдая – как утверждала мать, – вытерла ли она пыль не только там, где видно, но и за книгами, и под диваном. Только сейчас все наоборот. Фрэнк перед ней весь – кроме взгляда, упорно направленного в неведомую точку за окном.
Мишель испугалась и окаменела, как это всегда бывало с ней от страха.
– Что случилось, Фрэнк? – выдавила она с трудом. – Ты… в порядке? Не заболел? – Поездка с Джадой в Кризисный центр утомила Мишель, но она знала, что никакая усталость не помешает ей, если нужно, утешить Фрэнка и вырвать его из этого столбняка. И с детьми она сама справится, объяснит им, что папа устал.
– Обвинение будет предъявлено, – безжизненным голосом отозвался Фрэнк.
– Обвинение полиции? – не поняла Мишель.
– Не полиции! Мне!! – рявкнул Фрэнк в бешенстве – так кричат на ничего не соображающих идиотов. – Они обвиняют меня!
Мишель отшатнулась, невольно сделав несколько шажков назад, пока не наткнулась спиной на книжные полки.
– Но… за что?! Как они могут обвинять тебя? Я не понимаю… – Голова у нее пошла кругом.
– Не знаю. Собрали какое-то тайное жюри присяжных. Трудно поверить, но это, оказывается, законно! Брузман сказал, что расследование шло уже много месяцев и прокурору удалось убедить судью, что улик против меня достаточно. Заседали всю прошлую неделю.
– И никто не знал? Ни Брузман, ни твои влиятельные друзья? Хоть кто-нибудь?!
– Если и знали, то не сказали, – со злобной горечью произнес Фрэнк. – Чего стоят все эти деловые ленчи и пожертвования на предвыборные кампании? Брузман… – Фрэнк сделал паузу; и, явно пытаясь успокоиться, запустил пальцы в густые волосы. – Приходится ему доверять. Лучше его во всем Уэстчестере нет. Пока я ему плачу, он мне предан, но скоро я…
Уловив страх в его голосе, Мишель и сама запаниковала.
– Что все это значит, Фрэнк?
– Ничего. Абсолютно ничего.
– Как это – ничего?! Тебе собираются предъявить обвинение, а ты говоришь, что это ничего не значит? – Она стиснула трясущиеся руки. – Я не ребенок, Фрэнк, так что не надо обращаться со мной как с маленькой. Ты что, пытался кого-нибудь подкупить, чтобы замять дело? Пытался выяснить, что есть на тебя у окружного прокурора?
– Мы все испробовали, – не стал отрицать Фрэнк.
– Ну и?.. Что же все-таки произошло? Ты убеждал меня, что у них ничего нет. Обещал, что никакого обвинения не будет. А теперь… Что происходит, Фрэнк?!
Молчание, казалось, длилось вечно. Мишель ощущала бешеное биение пульса, болью отдающееся в висках. Наконец Фрэнк заговорил:
– Обвинение будет предъявлено очень скоро. Возможно, в понедельник. По словам Брузмана, они считают, будто я возглавляю что-то вроде банды, торгующей кокаином и амфетамином.
Мишель сдавленно застонала, и Фрэнк отвел глаза.
– Брузман узнал об этом как раз вовремя, чтобы предупредить, но слишком поздно, чтобы помешать процессу. – Покачав головой, Фрэнк вновь остановил взгляд на жене. – Я невиновен, Мишель! Ведь ты это знаешь, правда?
– Но… – Мишель запнулась: она понимала, что лучше было бы промолчать, но слова сами рвались с языка. – Как же они могли организовать обвинение, если у них ничего против тебя нет?
Фрэнк резко крутанул кресло так, чтобы смотреть прямо на нее.
– Так ты считаешь, что я могу быть наркодельцом? Стал бы я, по-твоему, морозить задницу на крышах и лаяться со своими лоботрясами-рабочими, если бы делал бабки на отраве? – Он выбросил вперед руки. – По-твоему, эти пальцы были бы покорежены гвоздями и щепой, если бы я торговал зельем, а не клал шифер? – Фрэнк отвернулся, уронив руки. Голос его зазвучал тихо, почти скорбно. – Не могу поверить, что ты – ты! – это спросила. Разве копы нашли в доме хоть крупицу порошка? Разве я катаюсь на «мерсе» вместо дряхлого пикапа «Шевроле»? Может, у нас миллион припрятан на счету, о котором ты мне забыла сообщить? Не могу поверить… – простонал он.
Веки Мишель обожгло слезами. Она тоже не могла поверить. Не могла поверить, что все это происходит с ними. Неужели чья-то ошибка способна разрушить жизнь ее семьи? Как случилось, что именно ее… их… выбрало провидение и подвергло такой пытке?
