— А если такая крутая, чего тут с этим бирюком тусуется? Нашла бы себе получше. Вон мы с Вованом хоть куда.
— Любовь, — поморщился Михеич. — А вы, пацаны, не тяните. Света — девка непростая. Тут приезжал ее родственник. Серьезный мужик. Полруки откусит, коли зазеваешься.
— Ладно, — хмыкнул Вован. — Нас ее предпожение устраивает. Завтра займемся. Все документы девчонке выправим. Чем быстрее сделаем, тем раньше кафе заберем.
Вернувшись к себе в Гречишкино, Арсений поймал себя на мысли, что пребывает в странном состоянии. С одной стороны, хотелось обнять Светку и не отпускать. Никогда. Дать нерушимые обеты, навсегда привязывающие друг к другу. Заделать ребенка, жениться и жить с обожаемой женщиной. А с другой… Полина тоже поначалу казалась верной и любящей, а появился Севочка, и жизнь понеслась под откос.
«Не хочу», — пробурчал про себя Гаранин, сам до конца не понимая, от чего именно с души воротит. To ли от идеи скоропалительно жениться на ляльке, то ли от белого конвертика, валяющегося на краю стола.
— У меня голова болит, — пробормотала недовольно Света и сразу прошла в зимовку. За ней следом заскочила Олеська и, стянув с себя сапожки и комбинезон, плюхнулась рядом на кровать, не оставив Арсению даже шанса устроиться рядом.
Он прошел на кухню и, вскипятив чаю, завалился на диван. А потом, передумав вставать, задремал. И неожиданно для себя осознал, что в его прощение никто особо не нуждается. Нет, конечно, Полине хочется замолить грешки, а Севе помириться с братом. Но, хоть прости их трижды Арсений, на мнение Космонавта это не повлияет.
«Отец никогда не примет в своем доме женщину, рассорившую его детей. Разве что когда родится внук или внучка. И то не факт, — мысленно отметил он и покосился на злосчастный конверт. — Зря оставил, — хмыкнул мысленно. — Читать Полькину ложь не собираюсь. Севке наплету с три короба, что ни на кого зла не держу. Пусть живут и радостно размножаются».
Гаранин громко зевнул, намереваясь поспать, как в кухню притащилась Олеська. Стянула со стола печенье, запила чаем из Сениной кружки, а потом, увидев конверт без надписи, кинулась в зал за карандашами и начала что-то рисовать.
— Ты есть хочешь? — осведомился Гаранин, наблюдая, как девочка старательно выводит фигурки людей, домики и солнце.
— Нет, — отмахнулась Олеська и, высунув язык, принялась раскрашивать солнечные лучи.
Арсений, чуть слышно ступая, отправился в зимовку. Примостился рядом с сонной Светой и, крепко прижав ее к себе, пробормотал чуть слышно:
— Не беги от меня, девочка. Я без тебя пропаду.
— Другую обнимешь, — пробурчала она сквозь дрему. — Я уеду, ты быстро замену найдешь.
— Найти-то не трудно, — хмыкнул он, прижимая ее к себе. — Но зачем нам расставаться, если и так хорошо?
— Я пока никуда не еду, — отмахнулась она. — А там посмотрим… Может, скоро надоем и ты меня в Зарецк отвезешь и в первый попавшийся поезд посадишь.
— Даже не мечтай, куколка, — рыкнул Гаранин. — Как ты можешь надоесть, если мы и не ссорились.
Он чмокнул ее в ключицу и тревожно подумал, что и с Полиной жил в ладу, а оказалось-в аду. За женой пришлось долго ухаживать, пока она не соблаговолила переспать с ним. И то у нее на пальце уже играл всевозможными гранями бриллиантик помолвочного колечка. А ляльку и просить не пришлось. Сама в первый же вечер в койку прыгнула. Такие женщины созданы для удовольствия мужчин и уж точно не дпя женитьбы. Он залез рукой под тонкую майку и, нащупав упругое полушарие, зашептал жарко на ухо:
— Может, спровадим Олеську на гору к людям другой расы? Я сейчас Сергею позвоню, пусть заберет. Мне не терпится, маленькая…
— У меня болит голова, — ледяным тоном отрезала Света, откидывая его ладонь со своей груди. — Подожди до вечера, Джин. У нас все по расписанию, а внеурочные встречи в душевой не предусмотрены. Гаранин скатился с кровати и, наскоро обув валенки, выскочил во двор, завел Ямаху и умчался в сторону Лебяжьего.
— Идиот, — тихо ругнулась Света.
«До ответственности он не дорос, а вот в душевой потрахаться прям горит. Обойдешься, мальчик. Любишь кататься, люби и саночки возить, — подумалось ей. Но в тот же момент Света одернула саму себя. — Какой ему брак? Ведет себя как мальчишка! Взбрыкивает, как жеребец-малолетка. Ему бы только с туристочками трахаться. Каждую неделю с новой. Какой из него отец семейства? Уж с Люсьеном точно не сравнить!»
И вспомнив бывшего мужа, Света горько разрыдалась. Мысли постепенно перешли на родителей.
«Папочка дпя меня сил не пожалел, — подумала она. — Сколько же денег ушло на лечение? А дядя Витя еще добавил. Шутка ли, рак крови вылечить! А ведь я ему не родная, Пахомову тем более. А Гаранину все нипочем. Никакой ответственности и серьезности. Олеська, конечно, не своя, но и не чужая. А вот помочь ребенку в беде даже не собирается. Где бы она сейчас была, если бы не я? Ему она точно тут мешает. Девочку на гору отвезем и в койку — вот классно придумал. А что ты хотела? — обратилась она к самой себе. — Человек избегает серьезных отношений и не делает из этого секрета. И кажется, тебя, милая, это еще месяц назад устраивало. Так что же изменилось? Наверное, я влюбилась, — после некоторого раздумья призналась Света. — Мужик классный. Красивый. Лучше уехать и вспоминать время от времени, как веселое приключение».
И прогнав прочь душевные метания, Света поискала в косметичке таблетку от головной боли. Но облатка оказалась пустой. Она вышла на кухню, в надежде найти что-то у Гаранина. Но и там нужных лекарств не нашлось.
— Черт, — выругалась она, глядя, как опираясь локтями на кухонный стол, Олеська на каком-то клочке бумаги рисовала дом и девочку, державшую за руки родителей.
— Все образуется, Олеська, — пробурчала она себе под нос. — Нам бы только документы получить!
— А куда мы поедем? — бесхитростно осведомился ребенок.
— Ко мне домой, — превозмогая боль, улыбнулась Света.
— Там красиво? — полюбопытствовала малышка и, получив утвердительный ответ, запальчиво сообщила: — Знаешь, какая тут летом красота! Мама всегда говорила, что нет прекраснее края.
— Твоя мама права, — согласилась Света. — Но есть и другие красивые места.
— А твой дом тоже стоит у воды? Или рядом с ним большие строения? Мама говорила, что в городах все дома высокие.
— Да, — кивнула Света. — Мой дом тоже построен около воды. Только здесь озеро, а там река. Тебе понравится.
— А у нас по озеру плавает кораблик, — похвасталась девочка.
— И у нас по реке ходят небольшие кораблики и лодочки. А по стене дома вьется плющ. Около берега плавают уточки и лебеди. Вот приедем, возьмем Эжена и отправимся все вместе кататься.
— Ура! — закричала Олеська и захлопала в ладоши.
А Света почувствовала, как от тоски по сыну защемило сердце.
Глава 25
Проглядывая сквозь тучи, низкое пологое солнце, самый великий художник, разрисовало небосклон розово-оранжевыми мазками. От мягкого теплого света снег моментально приобрел синий отлив. Черными статуями застыли кусты, и даже засохшие по осени травинки, словно нарисованные пером, темнели в закатном мареве. Деревья, облепленные снежком, будто укрытые пуховыми платками, походили на невест, кивающих Гаранину в такт ветру.
— Сам себе я господин, — пропел ветер в ушах. — Проживу всю жизнь один!
Арсений отмахнулся от дурацких мыслей, но в голове следом прозвучало:
— И куда на мир не глядь, для меня найдется бл.дь!
Он расхохотался во весь голос, останавливая вездеход, а потом пробормотал себе под нос:
— Никогда сроду стихи не сочинял! А тут накрыло.
А потом оглянулся по сторонам, в зареве уходящего солнца берега и лес показались незнакомыми, и воскликнул не сдержавшись:
— Куда я заехал, твою мать!
По очертаниям берега и солнцу Гаранину удалось сориентироваться. До Лебяжьего оставалось всего ничего.
«Заскочу к бабе Клаве, куплю творога для Олеськи», — решил он, в глубине души ругая себя, что психанул и помчался невесть куда в сумерках. Он оставил Ямаху около дома и, убрав тонкие, одинаково поструганные бревнышки, загораживающие вход, подошел к двери и постучал в окно.
