два шага вперёд, отворачиваясь, и распахивает передо мной дверь. А я успеваю заметить слезы на ее лице.
Стремясь отделаться от неприятного чувства и поскорее выйти на улицу, чтобы больше не участвовать во всем этом, я молча разворачиваюсь и несусь к лифту, пытаясь унять тревожное волнение. Мысленно я уже не здесь.
Барабаню пальцами по рулю и, мгновенно просчитывая в уме несколько вариантов, выбираю наиболее приоритетный.
Роюсь в списке контактов и останавливаюсь на фамилии Нестеров. Мы сто лет назад с ним организовывали подставы дтп и ворованные тачки двигали, а теперь он большая шишка в главном управлении, но мы до сих пор на одной волне, поэтому общаемся, когда очень уж приспичит.
МИРА
У меня поджилки трясутся. Я сама поражаюсь своей невнимательности. Слезы льются градом, а владелец пострадавшего Рендж Ровера просто поливает меня отборным матом. Некоторые слова я слышу впервые в жизни.
Моя сгорбленная фигурка продолжает прогибаться под мужской злостью и экспрессивностью, а я могу лишь тихо извиняться, глотая слезы. Не получается связно мыслить.
Рядом уже стоят гаишники, которые то и дело отвешивают насмешливые замечания в мой адрес. Я же просто не сориентировалась, когда меня подрезал обгоняющий Форд.
Внутри все дрожит, на душе такое тяжелое чувство, что, кажется, скоро оно прожжёт дыру. Неожиданно подъезжает ещё одна патрульная машина, выходит мужчина в форме и отводит в сторону коллег.
Ну все. Сейчас меня лишат прав, навешают кучу штрафов и выплат. Ещё и услышу в свой адрес новый поток брани.
Утираю слезы рукавом, не зная, что делают в подобных ситуациях. Зачем они кричат на меня? Я же признаю вину…
Нервно поглаживаю уже выпирающий животик, стараясь успокоить малыша: он все чувствует. Мужчины возвращаются и неожиданно делают замечание водителю Рендж Ровера. Тот продолжает ругаться дальше, и его отводят в сторону.
– Не волнуйтесь, сейчас все решим. Как вы так?
– Не сориентировалась. Меня машина подрезала, и я руль выкрутила сильнее, чем следовало.
– Повнимательнее в следующий раз надо. Да вы успокойтесь. Всякое бывает.
Я не мигая смотрю в лицо инспектору, не веря своим ушам. Мне даже документы вернули.
Когда Мариб приехал, он первым делом крепко обнял меня, слегка погладив живот. Первый раз он до меня дотронулся. И от его присутствия стало спокойнее.
А потом торопливо усадил в машину.
– Все хорошо. Все здоровы. Посиди немного, переведи дух, – его уверенности и чёткости действий можно позавидовать. Он ориентируется в любой ситуации.
Я очень внимательно наблюдала за ним в окно. Сначала он ровно и спокойно разговаривал с водителем Ровера. Позже начал вести себя более агрессивно. Затем они сели в машину, заставляя инспекторов ждать снаружи минут десять. А так можно было?
– Все. Пересаживайся ко мне, и поехали.
– Но… – уточняю непонимающе, – а папина машина?
– Разберёмся. Пойдём.
– А штраф? Страховка? Оформление аварии?
– Поехали, – вдруг произносит он непривычно мягко, даже немного подсмеиваясь. – К тебе нет претензий.
– Нет?
– Нет. Никто ДТП оформлять не будет. А машину мой человек сейчас перегонит в сервис.
– Но тот мужчина…
– Он согласился, что сам не досмотрел. За небольшое вознаграждение. Претензий не имеет.
Слезы вновь хлынули из глаз. Ну так же нельзя, я ведь правда виновата… и я…
– Мир, заканчивай слякоть разводить, а то мой сын вырастет плаксой. Этого я тебе точно не прощу.
Я ошарашенно гляжу на мужскую ладонь, не веря, что Мариб примчался, разобрался со всеми несчастьями, а меня отгородил от всех проблем. И даже не ругается.
– А может, будет девочка. Мы сможем узнать наверняка только через две недели.
– Вот увидишь. Будет мальчик, – сказал ровно, без особых эмоций, но его лицо будто озарилось внутренним светом. И тут же померкло. Какая глупая шутка мооего разыгравшегося воображения.
Он привёз меня домой и проводил до двери. Я неожиданно замялась, проворачивая ключ в замке. Мариб бросил все дела и примчался. И я точно знаю, что ему сейчас пора. Но так не хочется его отпускать. Потрясение ещё слишком велико.
– Мира. Я думаю, тебе сейчас лучше не оставаться одной. Ты не против, если я пройду?
* * *
– Нет, спасибо, – Мариб наотрез отказывается от предложенных кофе и чая.
Папа вернётся только через несколько дней…
Мы с ним вдвоём. И отчего-то атмосфера начинает стремительно накаляться. Я снова жутко нервничаю, а ещё и так не отошла от недавнего стресса. Внутри вдруг стремительно распространяется тяжелый трепет.
– Ладно. А я себе, пожалуй, налью.
Мне просто необходимо чем-то занять руки. Они трясутся.
Мариб равнодушно поджимает плечами и смотрит на меня. В упор. Я чувствую себя мелкой букашкой. Только отнимаю его время. Такое драгоценное. И отвлекаю от важных дел. Но он все равно приехал. И я так ему благодарна!
Тут я умудряюсь выпустить из пальцев кружку. Она летит на пол, с громким стуком разлетаясь на крупные осколки.
Комната внезапно сужается до неимоверно маленьких размеров, и мне становится очень душно. Глаза щиплет от слез.
Я медленно опускаюсь на пол, опираясь на колени, тянусь к самому крупному осколку, аккуратно обхватываю его пальцами, перемещаю на раскрытую ладонь.
Если бы я была одна, уронила бы лицо в ладони и разрыдалась прямо здесь, но при мужчине не могу. Не хочу казаться ещё слабее, чем уже есть.
Тихий всхлип сдержать не удаётся, а я тянусь ко второму осколку.
Вдруг на пол падает тень, и мужские руки с набитыми цифрами бережно отнимают остатки любимой папиной чашки.
– Ты порежешься. Не надо.
Он так близко, что я втягиваю его запах. Такой родной и любимый. А внутри сердце бешено стучит. И снова изнутри раздирают недопустимые чувства. А что с этим теперь делать, я не знаю.
– Нет-нет, я сейчас, – лепечу в ответ, глотая слезы бессилия, постепенно отпускающей нервной встряски и внутренней боли. – Я… я сейчас все соберу. Она просто… просто выскользнула… Это же ничего страшного…
Пряча взгляд, тянусь к другому осколку, и ничего не могу с собой поделать: щеки мокрые от слез. Капли стекают вниз и падают на пол.
Я так по нему скучаю, что пульс ускоряется. Он совсем рядом, и одновременно так далеко.
– Не надо, Мира. Я сам все уберу.
Вытаскивает из дрожащих пальцев последний осколок и бережно берет за плечи, заставляя поднять на него взгляд.
Прекрасное лицо. Холодное и суровое. А когда-то он мне улыбался и мы вместе смеялись над шутками и рассказывали друг другу, как прошёл день.
– Ну что ты. Все позади. С машиной разберёмся. Это не
