Переживание плоской изолированной земли, бесконечная синяя даль, окольцовывающая с четырех сторон, пленит новизной не только сознание, но и сам вестибулярный аппарат.
Они с Ромой неразборчиво бредут по лезвию побережья лазурных вод, тихих и мерцающих, и, когда Киру слегка пошатывает, он придерживает ее за шею, под предлогом массажа.
Фрезь требует, чтобы они ему трезвонили и сообщали о всех впечатлениях и встречающихся гостях. Так как большинство впечатлений касаются занятий любовью, то Кира вынуждена иногда ходить то на уроки дайвинга, то в СПА, то на утреннее кормление скатов. Чтобы хоть что-то рассказывать финансисту.
— Возле виллы №37 живет рыба, клянусь, с самыми большими губищами на свете. Ее зовут Клубничка. Смотри осторожно, она и кусаться может, так людишки ее достали.
— Коля, — вздыхает Кира, — мы и живем на вилле №37. И никакой Клубнички здесь нет. Ты ведь знаешь, что рыбы вообще мигрируют?
Рома грозится выбросить телефон в океан, когда Коля требует от него регистрации в Снэпчате, но все трое знают нсколько устрашение шуточное.
Секс начинает напоминать сказ, и даже Рома невзначай комментирует, что у них обоих сдвиг по фазе.
Однажды Кира реально побаивается, что они разламают личный бассейн, выходящий в океан, но потом, естественно, уже становится все равно.
Он постоянно дразнит ее самыми гнусными способами, и Киры вынуждена прибегнуть к мести. Повалив мерзавца на спину и удерживая его руки над головой, она сверху доводит его до нетерпеливого, агонизирующего состояния.
Все заканчивается, когда Рома вырывается и расправляется с ней размашистыми, грозными толчками, сдвигающими на деревянной кровати все ее тело.
— Где хочешь засос, на шее или на груди?
— От такой галантности… даже не знаю куда деться, — она привстает, что скрыть наготу чем-то, но он разворачивает и удерживает девушку за плечи.
— Я голосую за оба, — серьезным тоном обжигает он ей ухо и наблюдает, как чувствительная кожа расходится мурашками.
К шее он присасывается деловито и расчетливо. Еще бы, там засос все увидят, и он никогда не жалеет тонкую кожу.
А на расправе с грудью Романа уносит и она едва ли не за уши того оттягивает.
— Веди себя хорошо, — журит его Кира, но сама поглаживает заново твердеющий член.
Он трется носом у ее уха.
— Хочу тебя попробовать по-другому. — Вполголоса заводит Карелин. — Давно хочу. Там, где я еще не был.
Кира… догадывается. Она видела взятые на остров несколько лубрикантов. Хочется попробовать с ним все, но… неуверенность от этого никуда не улетучивается.
— Сейчас? — старается говорить невозмутимо, и, кажется, у нее получается.
Он отодвигается, чтобы изучать ее лицо долго и молча. Готова поклясться, минут пять проходит перед тем, как Карелин заговаривает.
— Нет, вечером. — Целует в щеку и висок. — Кира, я не собираюсь заниматься с тобой анальным сексом в первый раз посреди гребанного океана. Это рискованно. Я собирался поэкспериментировать. Посмотреть, понравится ли тебе сначала пальцами.
— Почему не собирался? — хмурится она. — И почему рискованно? Не придумывай, можно подумать, скорую придется вызывать.
— Нет, — отрезает Рома. — Можно потерпеть, и начать с малого. Так и будет.
Кира не спорит, но внутри закипает от раздражения на эту его холодную рассудительность. Приподнимающую голову только, когда есть возможность ткнуть Киру носом в то, что она с чем-то не справится. Он может быть миллионы раз прав, но его дотошность порой невыносима.
Вечером они довольствуются тихим ужином в итальянском ресторане, что приглянулся им на острове больше всего. Японский, к сожалению, работает лишь изредка.
В «Шеваль Бланк Рандхели» намного больше народу, чем ожидалось. Наверное, потому что из старых ресортов — этот считается самым высококлассным.
Кира — в черном полупрозрачном платье, открывающем плечи и ноги. Не то чтобы она может похвастаться длинными ногами, но Рома властно поглаживает ее ляжку после того, как девушка возвращается из уборной.
Закинув ногу на ногу, она сжимает сведенные вместе бедра сильно-сильно и отправляет в рот сладкую вишенку. Она чувствует, как Роман пристально смотрит на нее и не позволяет себе улыбнуться. Разводит и расслабляет бедра на несколько секунд, а затем снова сжимает, судорожно прикрыв глаза на миг.
Что в ресторанах на Мальдивах хорошо, так это отсутствие счетов. Можно просто уйти, кивнув официанту.
Они возвращаются к вилле надуманно медленно, но в один момент, уже на деревянном мосту, Рома притягивает ее спиной к себе. Вжимаясь стоящим членом в невесомую ткань на ягодицах. Этот отрезок дороги темный, и до фонаря шагов пять.
— Смотри, чтобы я дошел, а то худо будет.
— Ой, а кто сегодня лекцию про терпение читал? — Она трется об эрекцию, и обвивает его руки своими. Соединенные ладони лежат у нее на талии.
— Сегодня ты будешь умолять, — ласково говорит девушке в волосы, как всегда, обманчиво.
Кира не может сдержать улыбки, которую, слава богу, он не увидит. Двое могут сыграть в эту игру, и скворчащее в жилах возбуждение толкает ее на смелость.
— Я в душе пять минут буду, — сообщает Кира, как только они заходят на виллу, и направляется к ванной.
Он ловит ее за талию, снова утыкаясь членом куда получится.
— Это долго, можно и без ванной.
— У тебя мозги набекрень, Карелин, — вырывается она, возмущаясь.
— Агу, ну хоть платье сними здесь.
Стягивает она многослойную тряпку не очень соблазнительными движениями, но Роман вряд ли замечает, так как сразу снимает с нее белье. Целует в живот и урывками лижет засос на груди собственного авторства.
— Ну все-все, — пихает девушка его.
— Пять минут.
Часом позже, разморенная и наркученная одновременно, Кира впивается в подушки кулаками, когда он пальцами выходит из нее. Он принимается ласкать ее клитор ртом, чтобы снова утопить в экстазе, но ей не это нужно.
Ей нужно, чтобы он продолжил начатое и чтобы испытывал хоть часть фрустрации, пожирающей ее.
Она сдвигает бедра и привстает на локтях, обрывая его движения. Оглядывается через плечо. Не скрывает, что легкие пашут ветряной мельницей во время урагана.
— Хочу еще, — требует Кира.
Роман проводит губами по изгибу загорелого бедра.
— Будет еще, но… сначала кончи еще раз.
— Ты дуришь мне голову, — ноет она, хотя знает, что это лишь половина правды. — Давай… — она сглатывает, и устраивается поудобнее, — войди туда двумя пальцами, а не одним. А потом полностью.
Он выпрямляется на коленях и проводит руками по изгибу талии и бокам.
— Кира… потерпи чуток, мне нужно себя контролировать. Я… кончу в тебя, в конечном итоге, как обычно. Пока на сегодня было достаточно растянуть тебя там.
— Нет, недостаточно, — мямлит она. — Хочу еще. И быстрее. Вот прямо сейчас, понимаешь? Это не по расписанию. Можно не по записи что-то сделать?
Роман ласкает ее пальцами, по всей промежности, касаясь и тугого колечка, будто слова заколдовали его.
Она выгибается, и прикусывает саму себя за руку. Трет бедра между собой, а одна нога дрожит, так как на той больший вес.
— Рома, — невнятно заводит она, — Рома, потрогай меня…
Он матерится и матерится, не то удерживая свои пальцы от потери контроля, не то колебаясь как начать заново…
Кира пытается поласкать саму себя и ищет навершие между половыми губами. Роман так дергается позади, что она чуть не опрокидывается на бок — ко всему прочему, он резко заводит ее руку за спину, и теперь она кое-как удерживается на одной растопыренной ладони.
— Рома, что ты…
— Ты, блядь, специально это делаешь, да? Да ты… Я же…
Наконец-то доехало. Кира улыбается в темноту и взвизгивает, когда он наваливается на нее, небрежно вторгаясь во влагалище.
— Кира, — рявкает он ей на ухо, — я не буду трахать тебя в задницу здесь, это понятно? Это решено. Но теперь… теперь посмотрим, сможешь ли вспомнить, как это вообще без моего члена внутри, смотри, милая, забудешь вообще, что можешь без него внутри.
