лучше декретный отпуск. Ой, меня вообще не в ту степь понесло.
Я просто хочу быть счастливой и любимой. Обычное женское желание. В этом ведь нет ничего предосудительного…
Пока я над всем этим размышляла, наши губы соприкоснулись. Григорий Александрович едва прикасался к моим, словно ждал моей реакции. Это было так волнительно, необычно, как будто он спрашивал разрешения. Я подалась вперед и обняла мужчину. Тоже неуверенно.
Сегодняшний разговор стал откровением. Каким-то перейденным Рубиконом. И мне это понравилось.
Одно я поняла точно: пропала, влюбилась окончательно. Если он и не герой нашего времени, то герой моего романа точно.
Я отвечала на поцелуй, чувствуя, как руки Григория Александровича забираются под одежду, ласкают кожу. Приятно, будоражит, включает только инстинкты.
И все бы было так, как должно быть по законам жанрам, если бы на этот раз не зазвонил телефон Григорий Александровича. Он отстранился, оставив меня как будто в холоде, и нахмурился, когда посмотрел на экран.
– Что? – довольно резко выдохнул он в трубку.
Создатели динамика не подвели. Я слышала каждое слово, произнесенное человеком на другом конце.
– Дай ей трубку, – сказал Сергей.
– Какого черта?..
– Гриша, пожалуйста.
Я отрицательно покачала головой. И как Сергей догадался, что мы вместе? И что, черт возьми, ему от меня надо?
– Ты о ком? – спросил Григорий Александрович.
– Мне нужна Лола! – еще громче произнес Сергей.
– Забудь этот номер.
Я думала, что подобные ситуации бывают только в романах, но нет, это коснулось почему-то именно моей жизни. Мы втроем оказались повязаны прошлым и настоящим. А еще детьми. Их детьми. Таких совпадений не бывает? Еще как!
Когда Григорий Александрович отключил вызов, я спросила:
– Что ему надо?
– Тебе виднее.
В голосе – немного раздражения. Хоть и непонятно, в чем я провинилась. А может, дело и вовсе не во мне?
– Прости, – сказала я, сама не зная, за что извиняюсь.
– Лола, – Григорий Александрович снова взял мое лицо в свои руки, – тебе не за что извиняться.
Он говорил искренне, но что-то, как мне показалось, все равно изменилось. И в его следующем поцелуе, и в прикосновениях. Уже не было той трепетности и нежности. Или я снова сама себя накрутила?
Но я все еще хотела быть счастливой. И хотела быть счастливой именно рядом с ним.
Я так и не поняла, что послужило причиной раздражения Григория Александровича, которое он пусть и пытался скрыть, но не почувствовать я не могла. То ли звонок Сергея вывел его из себя, то ли мое предложение еще почти два месяца ждать, прежде чем дать нашим отношениям шанс. Но если что-то со временем крепчает, то что-то разрушается. Я все понимала и сама хотела развития прямо сейчас, но – что лукавить – и боялась тоже.
Боялась и шага в неизвестность, и реакции Германа. Интересно, многих женщин Григорий Александрович приводил в дом после смерти жены? Я, конечно, пусть и романтик, но понимаю, что восемь лет целибат он не соблюдал.
И еще меня мучило любопытство насчет некой Ларисы. Хоть каждому слову Сергея я могла и не доверять, но он никогда не лгал мне. Недоговаривал? Да. Только сейчас меня что-то останавливало. Возможно, я не спрашивала, боясь вызвать еще больше раздражения.
– Мне пора, – поднялся Григорий Александрович с дивана.
– Ты?.. – я хотела спросить, но замолчала на полуслове.
– Я позвоню завтра, а сегодня поговорю с Германом.
Я схватила Григория Александровича за руку и почти с мольбой произнесла:
– Пожалуйста, не сейчас.
– Лола, сейчас, через неделю, через месяц… Это не имеет значения, – покачал он головой, а потом взял мое лицо в ладони и улыбнулся: – Или дело просто в твоей неуверенности?
Я на секунду зажмурилась, понимая, что Григорий Александрович имеет в виду. Он думает, что я не уверена в своих чувствах к нему. Уверена! Еще как!
Открыв глаза, я спросила:
– А ты уверен?
– Более чем.
– Я не хочу потерять то, что есть сейчас, поэтому мне и страшно.
Григорий Александрович понимающе кивнул и поцеловал меня в самый уголок губ. Я снова закрыла глаза, желая продлить этот момент. Вот так хорошо, спокойно, а за пределами моей комнаты другой мир. А здесь и сейчас кажется, что любовная лодка не разобьется о быт, что это может быть тот самый момент, которым заканчиваются все любовные романы. Дальше будет только долго и счастливо.
Но еще многое впереди.
И я не знаю, как все сложится. Поэтому сейчас и прошептала:
– Останься. Еще ненадолго.
В серых глазах напротив промелькнуло сомнение, когда я снова посмотрела на Григория Александровича. Он думал, продолжая согревать мое лицо ладонями, а потом осмотрелся и сказал:
– У тебя же слышимость хорошая.
– Краснеть перед соседями все равно придется мне, – ответила я.
Мы переместились обратно на диван и старались издавать меньше громких звуков в дальнейшем. Благо, диван у меня новый, почти не скрипит. Одежда падала на пол медленно, я готова была стонать от каждого прикосновения к своей коже, похожей на оголенный нерв, но мои порывы сдерживали непрерывные поцелуи.
В первый раз было хорошо, красиво, приятно, но сейчас… Это было великолепно. Просто наслаждаться мужским телом, сводящим с ума, не чувствовать никакого стеснения, отдавать себя и получать взамен то же самое. Если до этого я хотела остановить легкий поцелуй и раствориться в нем, то сейчас мои желания изменились. Я хотела, чтобы эти прикосновения не прекращались, чтобы ночь длилась вечно, а утро со своими проблемами никогда не наступало.
Это глубже страсти – это чувственность. И я отдавалась ей.
Но все равно это ничего не решает. Я понимала, что Григорий Александрович все равно намерен поговорить с Германом. Он задержался у меня на час, может задержаться на сутки, но домой все равно надо вернуться.
И все настолько смешалось во мне, что я почувствовала, как одна предательская соленая дорожка прокатилась по виску из уголка глаза. Но наверняка это от счастья.
– Лола, ты чего?
Хоть уже и было темно, я даже не всхлипывала, Григорий Александрович прикоснулся к моей щеке и спросил:
– Все хорошо?
– Слишком хорошо.
– Лола, я могу остаться до утра… Даже хочу, но и в то же время я твердо намерен поговорить с сыном и рассказать о нас. Хватит тянуть.
Да, все очень просто, но в то же время нет желания в понедельник появляться на работе. Кто знает, как отреагирует подросток на известие, что его отец встречается с его классным руководителем?
– Гриша, я влюбилась. Окончательно и бесповоротно.
– Я
