Она сорвала цветок гибискуса и начала обрывать розовые лепестки.
– Я поговорю с вами, Ной. И Дэвид тоже. Пойдемте в дом. Мне нужно взглянуть на календарь.
– А почему не сейчас? – чарующе улыбнулся Ной. – Вы обещали уделить мне час, а прошло всего лишь полчаса.
– Должно быть, это у вас от матери, – задумчиво произнесла Джейми. – Брать быка за рога. Фрэнк действует тоньше.
– У каждого свои методы.
– Ладно. Пойдемте.
– Мне нужно взять кое-что из машины. Запись интервью на пленку защитит нас обоих.
– Тогда позвоните. Роза впустит вас.
– Роза? Роза Санчес?
– Ныне Роза Крус. Но вы правы, это та самая Роза, которая когда-то работала у Джулии. Последние двадцать лет она ведет у нас хозяйство. Не теряйте времени. Идите за своим диктофоном.
Ной управился быстро, хотя собаки подбивали его бросить им мячик. Это дало Ною повод задуматься над тем, не завести ли собаку.
Позвонив в колокольчик, он заметил, что на длинных стеклянных панелях с обеих сторон огромной белой двери выгравированы каллы, а из обрамляющих эти панели мраморных урн выбиваются наружу темно-красные и пурпурные фуксии. Судя по всему, цветы здесь любили и заботились о них.
Женщина, открывшая ему дверь, была очень маленькой, очень полной и напоминала бочонок, облаченный в тщательно выглаженную серую униформу. Волосы ее, точно того же цвета, что и одежда, были аккуратно (если не беспощадно) стянуты в пучок на затылке. Ее лицо было круглым и темно-золотистым, карие глаза с ореховым отливом смотрели неодобрительно.
Что ж, подумал Ной, сторож из этой женщины лучший, чем Доброта и Милосердие, которые в этот момент с наслаждением орошали колеса его взятой напрокат машины.
– Мистер Брэди, – ее голос звучал с сильным мексиканским акцентом и был холоден, как февраль, – миссис Мелберн встретится с вами в оранжерее.
– Спасибо. – Он прошел в фойе размером с танцевальный зал и едва не присвистнул при виде роскошной хрустальной люстры и сотен метров белого мрамора.
Роза деловито стучала каблуками, не давая ему времени рассмотреть картины и мебель. Но, судя по тому, что он видел, собакам здесь безобразничать не позволяли.
Оранжерея представляла собой башню с полукруглым стеклянным куполом, приткнувшуюся к южной части дома. Она была заполнена цветами, деревьями и экзотической смесью их запахов. По каменной стене стекала вода и собиралась в небольшом бассейне с белыми кувшинками.
Тут и там стояли кресла и скамьи. У высокой стеклянной стены было оборудовано место для беседы. Джейми уже ждала его в огромном ротанговом кресле с подушками в зеленую и белую полоску.
На столике матового стекла стояли прозрачный кувшин с ледяным чаем янтарного цвета, два высоких стакана и тарелка с печеньем в форме крошечных сердечек.
– В семь часов у вас коктейль, – напомнила Роза, сдвинув брови на переносице.
– Да, помню. Спасибо.
Роза фыркнула, что-то пробормотала по-испански и наконец оставила их наедине.
– Кажется, я ей не понравился.
– Роза любит опекать. – Когда Ной сел, Джейми наклонилась и наполнила стаканы.
– У вас великолепный дом. – Он обернулся и посмотрел через стекло на цветочные клумбы. – Далии потрясающие и очень хорошо сочетаются с дикими индигоносками и васильками.
У Джейми поднялись брови.
– Вы удивляете меня, Ной. Цветоводческие познания большинства молодых красавчиков заканчиваются на розах. – Гримаса, которую Ной не сумел скрыть, заставила ее рассмеяться и успокоиться. – Оказывается, вас можно смутить. Что ж, это утешает. И что же вам не понравилось – реплика о цветах или слово «красавчик»?
– Цветы – мое хобби.
– Значит, второе. Ну, вы высокий, хорошо сложенный и с очень недурным лицом. Так что я права. – Продолжая улыбаться, она взяла печенье. – Ваши родители все еще надеются, что вы найдете себе подходящую женщину и женитесь.
– Что?
Окончательно развеселившаяся, Джейми подняла тарелку и протянула ему.
– Разве они вам этого не говорили?
– Слава богу, нет. – Он взял печенье, покачал головой и включил диктофон. – В данный момент мне не до женщин. От одной из них я совсем недавно едва вырвался.
– В самом деле? – Джейми подобрала под себя ноги. – Хотите поговорить об этом?
Ной поднял голову и посмотрел ей в глаза, – Не сейчас. Время дорого. Расскажите мне о том, как вы росли с Джулией.
– Росли? – Он сбил ее с ритма. – Зачем? Я думала, вы хотите поговорить о событиях последнего года.
– Дойдем и до этого. – Печенье было вкусное, и он взял еще одно «сердечко». – Сейчас я хотел бы знать, что значит быть ее сестрой. Более того, близнецом. Расскажите мне о том, как вы ладили, когда были детьми.
– Детство у нас обеих было счастливое. Мы были очень близки и радовались жизни. Пользовались полной свободой, как большинство детей, растущих вдали от больших городов. Родители давали нам свободу, но в то же время учили ответственности. Думаю, это хорошая формула.
– Вы росли в очень уединенном месте. У вас с Джулией были другие подруги?
– Гм-м… Было несколько. Но больше всего мы дружили с сестрой. Нам нравилось быть вместе. И любили мы одно и то же.
– Никаких ссор, никаких междоусобиц?
– Ничего серьезного. Конечно, размолвки у нас случались. Думаю, никто лучше близнецов не знает слабые места друг друга. Но Джулия не была трусихой и умела постоять за себя.
– Значит, бывало?
Джейми откусила кусочек печенья и улыбнулась.
– Конечно. Я ведь тоже была не из слабеньких. Ной, мы были упрямыми девчонками, росшими бок о бок. Места нам хватало… и в то же время мы варились в собственном соку. Мы дрались, соперничали, злились. И все же любили друг друга. У Джулии были свои плюсы и минусы. Но она никогда не умела подолгу дуться.
– А вы умели?
– О да! – На этот раз в ее улыбке Ною почудилось что-то кошачье. – Тут я имела преимущество. А Джулия выпускала пар и все забывала. Бывало, вспылит, разозлится, задерет нос, а через минуту засмеется и позовет посмотреть на что-нибудь интересное. Мол, кончай, Джейми, пойдем лучше искупаемся. А если я продолжала злиться, она начинала щекотать меня, пока я не сдавалась. Ей было невозможно сопротивляться.
– Вы сказали, что умели лучше дуться. А что лучше умела она?
– Почти все. Она была красивее, умнее, быстрее, сильнее. И наверняка честолюбивее.
– Вас это огорчало?
– Может быть, – спокойно ответила она. – Но потом я это переросла. Джулия родилась красивой, а я нет. Думаете, я осуждала ее за это?
– А что, нет?
– Давайте посмотрим на эту проблему с другой стороны, – после паузы промолвила Джейми. – Воспользуемся примером из жизни цветов, которые мы с вами так любим. Разве можно осуждать одну розу за то, что она пышнее и ярче остальных? Другие цветы ничем не хуже, но они разные. Вот и мы с Джулией были разными.
