Его волосы зачесаны назад, и у него обычное независимое выражение лица, которое унаследовал Эйден.
— Как ты меня нашел?
— Думал, я не был в курсе твоего маленького убежища? — он бросает пренебрежительный взгляд вокруг, прежде чем его стальные глаза возвращаются ко мне. — Я же тебе говорил. Ты существуешь только потому, что я это позволяю.
Хоть и тысячи возражений борются за свободу, я управляю ими. Я прожил с Джонатаном достаточно долго, чтобы распознать его провокации.
Он питает свой гнев. Теперь я понимаю, что относился ко всему этому неправильно.
Я играл в руках дьявола и притворялся, что выше его.
— Видишь ли, схемы моя сильная сторона, и я знал, что в какой-то момент ты облажаешься. Это вложено в твоем ДНК. Одна ошибка, Леви. Я дал тебе право на одну ошибку, и это должна была быть Клиффорд. — он произносит эту фамилию с отвращением, будто не хочет ее произносить.
— Она не имеет к этому никакого отношения.
Он поднимает бровь, и я проклинаю себя за то, что так выразился. Блядь. Я просто дал ему необходимую реакцию.
— Вижу. — Джонатан приближается ровными шагами, его туфли единственный звук в доме. — Это не бессмысленная интрижка, чтобы восстать против меня. Это… интересно.
— Если у тебя есть проблемы, то имей дело со мной, — рычу я ему в лицо. — Держись от нее подальше.
— Мне не нужно подбираться к ней. Ее отца будет более чем достаточно, чтобы вернуть ее туда, где ей самое место. — его спокойное выражение лица превращается в чистую ненависть. — Чертовски далеко от фамилии Кинг.
Я делаю паузу. Впервые, вижу, чтобы Джонатан проявлял такую сильную ненависть к кому-либо. Он считает, что такие эмоции, как ненависть, месть и затаенная обида, являются пустой тратой времени и энергии.
Лорд Клиффорд, должно быть, совершил что-то непростительное, раз вызвал у Джонатана необузданную ненависть.
— Ты признаешь, что это твое падение, верно? — Джонатан смотрит на меня сверху вниз своим обычным взглядом «ты камень в моих ногах». — Ты готов провести семь лет в моей компании? Больше никакого футбола и твоих мелких выходок.
Моя челюсть сжимается так сильно, что я удивляюсь, как она не щелкает. Настал момент, которого я всегда боялся.
Моя футбольная мечта увядает прямо на моих гребаных глазах.
Именно в такие моменты люди начинают сожалеть о содеянном.
Но не я.
Если бы я мог повторить прошлую ночь и сегодняшний день с Астрид, я бы сделал это снова.
— Полагаю, ты еще не готов, — Джонатан качает головой с чем-то похожим на раздражение. — Ты упорно дерзишь, как и твой отец.
— Это та часть, где ты говоришь мне, что я стану сумасшедшим, как он?
— Джеймс не был сумасшедшим, — лицо и голос Джонатана становятся холодными, как камень. — У него имелись проблемы с психикой, но он не был сумасшедшим. Он все делал для тебя, неблагодарное отродье.
Мой рот приоткрывается. Джонатан только что встал на защиту моего отца?
— Я дам тебе еще один шанс, и тебе лучше воспользоваться им, потому что я не даю второго шанса. — он ждет, пока я разожму сжатый кулак, прежде чем снова заговорить. — Ты будешь держаться подальше от дочери Клиффорда. Им нельзя приближаться к нашей семье.
— Почему?
— Тебе лучше этого не знать.
— Это я решу.
— Тебе не понравится итог, сопляк.
— Ты хорошо разбираешься в схемах, не так ли, Джонатан? Скажи мне, что произойдет, если я узнаю.
В гостиной воцаряется тишина, когда он прищуривается.
— Очень хорошо.
Он расстегивает пиджак и садится на стул во главе. Он всегда выбирает доминирующие позиции, даже когда сидит.
— Если ты узнаешь причину, это сломает вас обоих. Ты возненавидишь себя, потом возненавидишь ее, а потом возненавидишь тот день, когда приблизился к ней, заговорил или прикоснулся к ней. Ты будешь заключён в быструю спираль и совершишь что-то безрассудное и импульсивное, и мне придется вытаскивать тебя из этого. Тогда ты должен будешь заплатить свой долг мне, что предоставит мне возможность диктовать твою жизнь. — он скрещивает руки на животе. — Так что, во что бы то ни стало, если ты хочешь быть упрямым и искать причину, тогда вперед. Дай мне шанс, о котором я так тосковал.
Я хочу назвать его лжецом и сказать, что ничто не разлучит меня с Астрид.
Что он не может манипулировать нами, чтобы мы расстались.
Но это Джонатан Кинг.
Он не лгал, говоря, что хорошо разбирается в схемах. У него есть дар видеть будущее до того, как оно произойдет. Вот почему он заключает так много успешных сделок.
И все же я отказываюсь ему верить.
Если он мог предсказывать будущее, то почему не использовал его, чтобы спасти собственного брата?
Я сижу напротив него, мои плечи напряжены.
— Расскажи мне.
— Я знал, что ты будешь настаивать. — его голос падает до шепота, будто он говорит сам с собой. — Упрямство Джеймса. Клянусь.
Потом он начинает говорить, и с каждым его словом что-то внутри меня, блядь, умирает.
Джонатан был прав. Я не должен был знать об этом.
Глава 40
Астрид
Я не получала предупреждений, будучи раздавленной тобой.
Я не могла уснуть.
Я звонила Леви, но его телефон был выключен. Мрачные мысли бушевали в моей голове на протяжении всей ночи, выходя из-под контроля и ударяя меня в грудь.
Что, если дядя причинит ему боль?
Что, если ему понадобится помощь?
Я, наверное, немного драматичнее, чем обычно, но их позы вчера кричали о драке, не говоря уже о том, что Джонатан Кинг казался устрашающим. Неудивительно, что он отец Эйдена и дядя Леви. Это передаётся по наследству.
Наступило утро, и я бросилась вниз по лестнице с рюкзаком на плече. Сара зовет меня позавтракать, но я не останавливаюсь.
Я бегу по нашей подъездной дорожке, когда звук двигателя проникает в мои уши. Я замираю и смотрю на ослепительные огни машины.
Все останавливается. Мое сердце.
Мое дыхание.
Все.
Меня выдергивают из настоящего и отбрасывают назад во времени.
Тьма окружает меня, дождь обрушивается на меня, как мстительное существо. Тихие стоны боли наполняют мои чувства, как бульканье мертвых.
Я лежу на боку, половина моего тела за окном машины. Другая половина на пассажирском сиденье.
Рыдание застревает у меня в горле, когда я смотрю в сторону. Я знаю, что обнаружу, но это никак не подготовит меня к шоку от того, что должно произойти.
Кровь покрывает мамину грудь, которая перестала подниматься и опускаться. Ее веки закрыты, будто она спит.
Только она не спит.
— Нет… нет… М-мама… нет… пожалуйста, — я пытаюсь подползти к ней, но что-то твердое и холодное царапает мой бок.
Хныканье продолжается. Я смотрю на себя, ожидая, что это мой голос, но нет.
Окровавленная рука хватает меня за лодыжку.
Я вскрикиваю и падаю.
Я снова в папином доме.
Мерседес, которого я никогда раньше не видела, остается неподвижным.
Николь сидит на водительском сиденье и смотрит на меня сверху вниз после того, как чуть не сбила меня.
Я встаю на нетвердые ноги, мое дыхание вырывается из легких в бешенстве.
Грудь поднимается и опускается так сильно, будто я вот-вот упаду в обморок или у меня случится сердечный приступ.
— Смотри, куда идешь, — рычит она, проезжая мимо. — Это еще не конец.
Я не сосредотачиваюсь на ее словах. Я слышу ее. Вижу ее. Но это похоже на то, словно я не в своей собственной шкуре.
— Ты в порядке, дорогая?
Сара подбегает ко мне и осматривает.
— Я… в порядке.
Я думаю. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как Мерседес выезжает из дома. Он кажется очень знакомым, но где я его видела?
— Николь меняла машины?
— Ох, эта. — Сара отряхивает пыль с моей формы, пока я в оцепенении смотрю, куда исчезла машина. — Она старая, всегда стоит в гараже. Мисс Николь хотела внести некоторые изменения в авто, поэтому временно пользуется этой. Эта машина уже много лет не выезжала из гаража, и я удивлена, что она все еще в рабочем состоянии.
