сторон подушки на всякий случай, хотя она еще маленькая, чтобы даже переворачиваться, но материнское сердце требует этого. И только потом на цыпочках выхожу из комнаты и спускаюсь вниз. А там на диване сидит один Галаев, ни следа брата. Мужчина откинулся головой на спинку и лежит, прикрыв глаза и отдыхая.
– Где брат? – спрашиваю у него и присаживаюсь рядом, заглядываю в его лицо, уверенная, что он не спит.
– Уехал по делам, – пожимает плечами и открывает глаза, глядя на меня своими черными омутами.
Я прокашливаюсь, отвожу взгляд, мну рубашку, не зная, как начать разговор. Но страх подстегивает, так что я первой начинаю говорить.
– Он ни в чем не виноват. Не выдавай его своему брату, – прошу, умоляюще глядя на него.
Фарид же наклоняет голову набок и смотрит на меня изучающим внимательным взглядом.
– Ты дашь нам шанс? – спрашивает в ответ.
Воцаряется тишина. Только взгляд глаза в глаза.
– Если дам, не выдашь? – спрашиваю, уже прочитав все в его глазах.
– Забуду, что видел его, – улыбается как–то грустно мужчина, я же прикрываю глаза и тяжело и прерывисто дышу.
А чего ты ожидала, Лера? Это ведь Фарид Галаев, иначе и быть не могло…
– Давай попробуем, но только ради Дины, – скупо улыбаюсь, а затем ловлю его довольный взгляд.
Он было тянется поцеловать меня в губы, но я успеваю упереться ладонями о его грудь, отталкивая.
– Это излишне, – вижу, как он хмурится, и добавляю. – Еще рано, Фарид. Слишком рано…
Он прикрывает глаза после моих слов, после кивает, а когда открывает глаза, в них сверкает решимость человека, готового идти по головам.
– У тебя есть платье? – вдруг ни с того ни с сего спрашивает.
– Какое? – непонимающе хмурюсь.
– Сходим вечером в ресторан, – пожимает плечами. – С дочкой останется Тимур, а тебе стоит развеяться.
Мнусь, бегаю глазами туда–сюда.
– Он умеет обращаться с детьми? – выказываю сомнение.
И после моих слов и Галаев озадачивается этим вопросом, а затем качает головой.
– Понял, ресторан приедет к нам. Пойду дам указания, – усмехается довольно чему–то Фарид, встает и уходит.
Я же смотрю ему вслед и не понимаю, что он имел в виду. Вот только ощущение, что это начало чего–то нового, доселе неизвестного мне. Будто он открывается мне с новой стороны, которую никому не показывал до этого. Богдана почему–то все это время нет, Фарид тоже отъехал по делам, но в итоге его слова не разнятся с делом. Как только наступает вечер, он приносит мне в комнату коробку, а там платье и… Тапочки?
– Не думаю, что тебе после родов можно ходить в туфлях, – улыбается и уходит, не мешая мне переодеться в спокойной обстановке.
Я же поражаюсь тому, что он такой предусмотрительный. Словно передо мной не Фарид Галаев, а его двойник. А когда спускаюсь вниз, доверив дочь Тимуру, пораженно замираю от обилия свечей, цветов и накрытого стола. И ни капли алкоголя. Надо же…
– Прошу, – улыбается мужчина и отодвигает мне стул, я сажусь, а он следом рядом.
– Красиво, – вынуждена признаться я.
– Я рад, что тебе нравится, – говорит Фарид хриплым голосом, а затем проявляет галантность и помогает мне с выбором блюд, даже сам накладывает ее мне на тарелку.
Первые несколько минут я сижу напряженная, словно воды набрав в рот, молчу. Мужчина же не лезет ко мне со своими разговорами, а включает тихую классическую музыку, которая действует на психику довольно расслабляюще. И постепенно меня отпускает напряжение.
– Ты знаешь, я ведь никогда не мечтал о детях, – вдруг признается он в какой–то момент.
Я же замираю, предчувствуя серьезные откровения.
– Почему? – спрашиваю из интереса, когда он замолкает.
– Не было такой тяги, как у других, – пожимает плечами, делает глоток напитка, не сводит с меня своего притягательного взгляда. – Думал, брат женится, родителям и будут внуки. А так, племянников и родственников хватает, но я не из тех, кто тяготеет к детям.
Задерживаю дыхание, а затем начинаю дышать чаще, опускаю взгляд, наблюдая за переливами жидкости в его стакане.
– А сейчас? – не могу не задать этот вопрос, он меня интересует больше всего.
Есть еще один, но его я не решусь задать, наверное, никогда. Запрещаю себе даже думать о его чувствах. Да и есть ли они? Вопрос…
– Когда я увидел рождение нашей дочери, – его глаза заволокло туманом воспоминаний, – у меня возникло чувство, будто передо мной пронеслась вся моя жизнь. И такой пустой вдруг она мне показалась, словно и не жил я раньше вовсе. А здесь вот она… Принцесса Дина… Мое продолжение. И в этот момент понял, что я никогда не умру, всегда буду жить в своих потомках.
От его трогательной речи у меня на глаза наворачиваются слезу, но я улыбаюсь, чтобы не проронить ни слезинки.
– Ты довольно взрослый, – говорю после паузы. – Я думала, мужчины наоборот уже лет в тридцать пять хотят продолжение рода.
– Не всегда, – скупо давит из себя улыбку Галаев. – Все зависит от того, какая женщина его продолжит.
А я? А какая я женщина в твоей жизни, Фарид? Но, конечно же, вслух я это не произнесла.
Вечер получился на удивление довольно теплым и откровенным, я будто увидела впервые его с новой стороны, познала некоторую часть его души. И это оставило новое воспоминание в моей душе и… Не скрою, закрыло некоторые рубцы на моем кровоточащем сердце. Но нам предстоял еще долгий путь, чтобы просто поравняться друг с другом, не говоря уже о чем–то большем. Пожалуй, именно в этот момент я поняла, что я дам ему еще один шанс. Ради Дины.
Богдан возвращается поздно вечером, и когда он проходит мимо моей комнаты, я иду следом и перехватываю его у двери спальни.
– Почему тебя так долго не было? – спрашиваю у него и вглядываюсь с тревогой в лицо.
Он с недоумением смотрит на меня, а затем говорит:
– Мы с Фаридом поговорили еще утром и пришли к выводу, что мне стоит на время затаиться, пока будет идти разбирательство по поводу махинаций в компании его брата.
Я хмурюсь, не понимая, когда они успели поговорить, ведь я просила Фарида не выдавать моего брата до ухода Богдана. Размышляю немного и решаю уточнить.
– Разговор был когда? До твоего ухода?
– Когда ты кормила ребенка, – пожимает плечами брат, я же отступаю на шаг назад, пораженная тем, что это событие было до нашей договоренности с Фаридом.
Это получается, что Фарид меня обманул, и мне не было смысла соглашаться на его условия, так как он уже обо всем сам договорился
