Так что же люди вроде нее делают в этом будоражащем воображение, в этом полном возможностей городе, художественной столице мира, финансовом центре, законодателе уличной моды, городе, где изобрели стиль «панк»?
Они ходят в гости к другим людям, у которых тоже есть дети, и жалуются на школу, на здравоохранение, на замусоренные улицы. Вот о чем они говорят. Темы разговоров на лондонских вечеринках простираются от сравнения частного и государственного образования, краж машин и уличных грабежей до относительных достоинств сигнализации от воров, установленной перед вашим домом, на которую никто, включая взломщиков, внимания не обращает, и сигнализации, проведенной в полицейский участок, на которую также никто там не реагирует.
Однажды на вечеринке Лиз целых полчаса провела в беседе о дружинах самообороны с человеком, чье лицо ей было смутно знакомо. Позже ей сказали, что это был всемирно известный писатель, все книги которого она читала.
– О Господи, какая жалость, – посетовала она, – я могла поговорить с ним о его романах!
– Не переживай, – успокоили ее друзья, – ему, как и любому другому, гораздо интересней поговорить о дружинах самообороны.
Вот что такое Лондон.
И проезжая по грязным улицам, она подумала, что все вокруг словно подстроено нарочно, чтобы ее отъезд не был болезненным. Вот развязный десятилетний подросток с искаженным от злобы и ненависти лицом кричит на своего приятеля – наверняка по какому-нибудь пустяковому поводу. Вот молодой человек на мощной машине перестроился перед самым ее носом и в ответ на робкий протест опустил стекло и обложил ее трехэтажным матом. Вот на тротуаре бульдог в ошейнике с украшениями рвется с поводка у лысого мужчины, истекая слюной, в попытке вцепиться в карликового пуделя пожилой дамы. И Лиз почувствовала неожиданное облегчение оттого, что покидает город.
Да, когда-то ей нравились суета и шум городской жизни, но теперь она поняла, как ей хочется сказать «прости» этому плавильному котлу преступлений и грязи, зависти и напряжения. Как можно здесь жить?
И все же внутренний голос возражал: ты просто старая реакционерка, вот ты кто. Ты постарела и тебе хочется покоя. Когда-то ты была без ума от тех самых вещей, которые сейчас проклинаешь, как любовника, двусмысленные чары которого нравились тебе прежде, но теперь опостылели. А через полгода ты будешь ныть, что в деревне негде купить авокадо, а чтобы посмотреть приличный фильм, надо ехать за шесть миль в Брайтон!
Однако по мере того, как они выезжали из Лондона и приближались к Суссексу, она чувствовала, что напряжение все ощутимее отпускает ее. Еще час, и они доберутся до Льюиса, за которым пойдут уже сельские дороги.
Джейми и Дейзи спали, и Лиз открыла окно, впустив в машину послеобеденные солнечные лучи. Ей нравилось, как низкое октябрьское солнце освещает уже желтеющие деревья. Каждый год она обещала себе поехать в деревню осенью, чтобы видеть, как меняет цвет листва, но каждый год это не удавалось.
За Льюисом был перекресток, и после поворота направо, к Симингтону, она почти физически ощутила волнение. По обе стороны узкой дороги склонялись, приветствуя их, ветви с золотой листвой. Девушка на неторопливо трусящей им навстречу лошадке приветливо помахала рукой. На шпиле маленькой церквушки крутился бронзовый петушок, облака то и дело закрывали солнце, превращая широкие вольные поля Даунса в пестрое одеяло. Лиз с удовольствием отметила, что чайные беседки еще не заколочены на зиму.
А вот и околица их поселка. Вот дом из песчаника под соломенной крышей, спрятавшийся в лощине Даунса, в котором ее бабушка провела последние года своей счастливой жизни и который она завещала Лиз. Она и не думала, конечно, что сегодня он послужит той спасительным прибежищем.
Разгружая багажник, Лиз на минуту остановилась и посмотрела на дом. Она всегда верила в судьбу. И сейчас, стоя в тени этого прекрасного, мирного старого дома, окаймленного бордюром из астр и ярких хризантем, словно сошедших с коробки шоколада, чувствовала, как его покой передается ей. И знала, что ее утраты не были напрасными – потеря работы, потеря Дэвида. Все это должно иметь смысл. Когда Джейми побежал вперед, а Лиз взяла с сиденья машины спящую Дейзи, она знала, что это не конец ее прежней жизни, как ей показалось в бездне ее горя. Это начало новой. Это должно быть началом новой.
– Бога ради, перестань скулить, Джейми! Иди поиграй с соседским Сэмом.
– Его нет дома.
– Тогда побегай на участке.
– Сегодня дождь.
– Так надень свой дождевик. – Лиз старалась не выдать закипающего раздражения.
– Мы забыли его в Лондоне.
Лиз отложила в сторону рецепт домашнего пудинга и снова взяла его, почувствовав острый укол совести. Этот тон она должна была оставить в Лондоне, вместе со своей работой и связанным с нею напряжением. Но здесь она быстро поняла, что материнские обязанности отнимают столько же сил, сколько и руководство телекомпанией. Как она может вот так огрызаться на Джейми? Вопреки ее надеждам, не очень-то он здесь счастлив. Она думала, что с Сэмом – шестилетним мальчиком, с которым Джейми охотно играл, когда они приезжали сюда на выходные, – и с сыном Джинни, Беном, живущим в пяти минутах ходьбы отсюда, он подружится сразу. Но ей придется набраться немного терпения. Скоро она устроит его в детский садик поселка, и там он будет вместе с Беном. Тогда все наверняка уладится.
Лиз на минутку присела и задумалась о том, что же на самом деле портит ей настроение. Прошло только две недели, как они уехали из Лондона, а она уже была вымотана до предела. Нянька у Джейми была с четырех месяцев, и для Лиз стало полной неожиданностью, сколько сил и времени отнимают материнские обязанности. Она не управлялась даже со стиркой и глажением. Когда Дейзи нужна была ее третья смена белья за день, она неизменно либо Оказывалась в стиральной машине, либо сохла на веревке.
К тому времени, когда зазвонил дверной звонок, Лиз уже дошла до точки. Дейзи последние полчаса непрерывно ревела, потому что у нее воспалилась кожа на попке, и Лиз пришлось пустить ее бегать без подгузника; Джейми перебрал все свои игрушки из ящика. Впустив Джинни, Лиз в ужасе огляделась. Если бы она пришла домой и застала что-нибудь подобное, Сьюзи была бы уволена тут же.
Добродушно улыбаясь, Джинни осторожно пробралась через кучи игрушек и куски бисквита к кухонному столу, за который села Лиз.
– Бен сегодня не пошел в садик, и я подумала, что они с Джейми могли бы поиграть вместе.
Лиз благодарно улыбнулась в ответ, а мальчишки без плащей пулей вылетели на улицу, под дождь.
