Мне хотелось ответить честно, но когда он находится так близко, это оказалось гораздо сложнее сделать. Я отвела взгляд.
— Я не знаю, как мне забыть. Я хочу. Действительно хочу. Но моя мечта об Олимпийских играх так долго была единственной мечтой, — я снова посмотрела на него. — В итоге, мечты больше нет, и именно ты отнял ее... я постоянно думаю об этом. И когда пытаюсь отбросить эти мысли, я остаюсь с пустотой. И ничто не делает меня счастливой.
Он кивнул. Я знала, что ему трудно слышать это, но ему нужно знать, как все для меня запутано.
— Я ценю то, что ты пытаешься сделать. И мне хочется верить, что ты делаешь это для меня, а не для того, чтобы облегчить свою собственною вину, — мои глаза начали слезиться. — Но я просто... просто не знаю.
Я ожидала, что он встанет, соберет свои вещи и уйдет. Но он этого не сделал. Вместо этого он медленно придвинулся, обнимая меня своими руками и прижимая к своей груди. Я прижалась щекой к его теплой коже и слушала ритмичное биение сердца. Я задумалась, всегда ли оно бьется так быстро, или это мои слова так повлияли на него.
Мы не говорили. Просто лежали, погрузившись в собственные размышления.
Чего я не могла понять, и, наверно, никогда не смогу, каким образом человек, который принес в мою жизнь столько боли, также является единственным человеком, который может унять ее.
— Мне бы хотелось, чтобы я не был твоей самой большой ошибкой, — сказал Дрю.
От его комментария все мысли вылетели из моей головы.
— Ты не ошибка.
Он усмехнулся.
— Просто мне бы хотелось, чтобы ты нашел другой способ, как выйти из драфта, — как я ни пыталась сопротивляться, но слезы все равно полились из глаз, скатываясь по щекам на его голую грудь. Это то, о чем я молчала. Потому что, когда он разрушил все мои мечты одним эгоистичным поступком, он чуть не потерял свою собственную жизнь.
Свою жизнь.
Это не только обо мне и о том, что я потеряла. Это еще и его необходимость причинить себе увечья. Его отчаянье. Его одиночество.
— Я был слабаком, — его голос надломился от волнения. — Я слабак.
— Ты был напуган и одинок. У тебя не было никого, кто помог бы тебе.
— Я хочу, чтобы это была ты.
Я глубоко вздохнула.
— Я тоже.
Я могла чувствовать его тело и взгляд, направленный на меня сверху вниз.
— Энди?
Я подняла голову, положив подбородок на его грудь, и посмотрела на него снизу вверх. Должно быть, это ужасное зрелище — я вся в слезах и с потеками туши на щеках.
— Я хочу заслужить тебя, — он погладил пальцем мою щеку, стирая слезы. — Я хочу быть всем, в чем ты нуждаешься и всем, чего ты когда-либо хотела. Я хочу быть кем-то, в ком ты никогда не усомнишься. Кому ты доверишься. Кого захочешь любить всю оставшуюся жизнь.
Я закрыла глаза, его слова одновременно обжигали и приводили в восторг. Как обе эти эмоции могут быть такими сильными? Как я могу быть такой противоречивой? Искренности в его глазах и словах достаточно, чтобы сломать меня. Но я уже сломлена.
Открыв глаза, я отстранилась от его груди, нуждаясь в некотором расстоянии. Нуждаясь в том, чтобы все это имело смысл. Его слова. Его чувства. Его действия. Чтобы видеть его реакцию, я приподнялась на локте так, что теперь мы находились на одном уровне.
— Почему я?
Он прищурился.
— Почему не ты?
— Да ладно, Дрю. Я слышала истории от Эйвери. Со мной тебе пришлось потрудиться. Хотя есть девушки, которые не создают таких сложностей. Что такого во мне?
Я не думала, что такое возможно, но он прищурился еще сильнее.
— Ты не понимаешь, насколько ты великолепна?
Я склонила голову набок.
— Вранье.
Дрю резко отодвинулся.
— Я серьезно.
Я недоверчиво разглядывала его.
— Мне некуда торопиться, — я не напрашивалась на комплименты. Если он настолько убежден, что нуждается во мне, что я для него единственная, то мне нужно понять, откуда это исходит.
— Я уже говорил тебе об этом в пляжном домике. Ты настойчивая. Мне нравится, что ты не отвернулась от меня… и прежде, чем ты что-то скажешь, тебе, возможно, нравится думать, что ты уже отвернулась, но я знаю, что глубоко внутри — нет.
— Медсестры и врачи не отворачивались от тебя. Почему я, Дрю?
Он вздохнул.
— Мне нравится, что ты не миришься с моим дерьмом. Что не спускаешь мне все с рук. Ты держишь меня в узде.
— Это делает Эйвери. Почему ты хочешь меня?
Дрю закрыл глаза. Он задумался над вопросом или придумывает выгодный ответ?
— Ты заботилась обо мне, когда никто другой больше этого не делал.
Когда он открыл глаза, в них была искренность и правда.
— Ты не должна была. Никто не принуждал тебя, и ты не ждала ничего взамен. Ты просто заботилась. И, наверное, будешь отрицать, но тебе было не все равно, Энди. Я слышал это в твоем голосе. Видел это в твоем разочаровании во мне. Ощущал это в твоей нерешительности, когда ты думала возвращаться или нет.
— Но появилась Бетти, — напомнила я ему. От этого воспоминания мои внутренности все еще выворачивало. — Мне показалось, ей было не все равно.
— Ты права. Ей было не все равно. Всем им было не все равно. Но никого из них не волновал я. Никого из них нет рядом сейчас, когда я не собираюсь стать профессиональным футболистом. Никого, кроме тебя.
Я отрицательно покачала головой. Должно быть что-то большее. Большее, чем просто его непоколебимая уверенность.
— Я не уверена.
— Черт возьми, женщина, — раздраженно проворчал он. — Моя жизнь без тебя лишена смысла.
Дрю посмотрел мне прямо в глаза, убеждаясь, что я внимательно его слушаю. Но я придиралась к каждому слову.
— Это всегда была ты. С тех пор, как я очнулся и увидел тебя, держащей меня за руку, я знал, что это ты.
— Но разве ты не видишь, что для меня это не имеет значения?
Он усмехнулся.
— Думаю, что это не так. Я видел сны.
Я в замешательстве нахмурилась.
— Какие сны?
— Когда я был без сознания. Скорее не сны. Больше похоже на воспоминания.
Я выпрямилась и мое сердцебиение ускорилось.
— Какие воспоминания?
— Мы... на крыше... — Дрю прикрыл глаза, словно искал в своем подсознании детали, которые не мог вспомнить. — Пицца... Выпитые шоты...
Я боялась даже дышать, чтобы случайно не остановить то, что происходит.
— Ты сказала, что ненавидишь меня, но я знал, что это не так. Затем я...
— Затем ты… что? — прошептала я.
Я заметила эмоции, которые редко видела в его глазах. Смущение.
— Обтер тебя губкой.
Воздух покинул мои легкие, а по щекам потекли слезы. Я не была сумасшедшей.
