доме, ты не имеешь права тут жить.
Девушка всхлипнула, а Мадина заплакала. Я же вздрогнула в его руках.
– Как это?
Поворачиваюсь к нему и пытаюсь найти хоть каплю жалости.
– Наиль, – зову его, но он не реагирует, смотря на всех находившихся в этой комнате. – Пожалуйста, пошли поговорим?
А вот теперь он опускает голову и обращает внимание на меня.
– Мои решения не обсуждаются, Ульяна, но поговорить мы можем.
Входим в его кабинет, и я тут же набрасываюсь на него.
– О каком разврате ты говорил, Хаддад?
– Ульяна, это мой дом. Здесь только я устанавливаю правила, и они нерушимы.
– А ты не думал, – делаю шаг в его сторону, – что, нарушая свои же правила, ты подаешь не лучший пример тем, кто живет с тобой под одной крышей?
– Нет, не думал. Она могла попросить о замужестве, и я бы сам сыграл им свадьбу, но она…
– Что? Если она пошла сама на близость, то она виновна? А я выходит нет, раз меня принудили к этому?
– Ульяна, – рычит и хватает меня за предплечья.
– Да сколько угодно хватай и рычи, сути это не поменяет.
– Когда речь о тебе, все сразу меняется Ульяна.
– Да ты что? И почему же? – щурюсь и заглядываю в его глаза. Что-то дергает мой язык за ниточку и мои подозрения срываются с языка: – Наиль, кто твоя невеста?
Вот только ответ мне не нужен, мне служит им его улыбка.
– Я же говорил, что нам нужно поговорить, Ульяна.
– Вот лучше сейчас руки свои убери, Хаддад. Я серьезно, – он отпускает меня, и я быстро отхожу, но смотрю на него. – Я уже заметила, что ты у нас мастер шуток, но подобный юмор я не воспринимаю. Понял?
– Это не шутка, Ульяна. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Так хочу найти в его предложении хотя бы намек на ложь и несерьезность, но этого нет. Просто нет и капли сомнений в его лице и голосе.
– Знаешь, если ты так беспокоишься о своей карме, то окей, я прощаю тебя. Но подобное извращение без меня как-нибудь, ладно?
– Извращение? – смеется.
Вот же мерзавец.
– Потому что твое новое желание видеть меня своей невестой и женой настолько глупое, что вызывает некое отвращение. Честно. Да я лучше выйду замуж за какого-нибудь деда из Калмыкии, чем останусь тут дольше, чем следующая неделя.
Он в миг оказывается рядом, и сжав в своих руках гневно рычит на меня.
– Даже думать забудь о других. Ты моя.
– С каких пор? Узнал, что я не шлюха и чувства взыграли? Так вот знай, во мне ты и за сотню лет не разбудишь даже симпатию. Твоя участь лишь ненависть моя, – шиплю ему в лицо. – Или ты правда думал, что я буду польщена твоей наглостью? Героем себя считаешь? Пошел ты к черту, Наиль. Ты давал слово. Обещал. И утверждал, что всегда выполняешь сказанное. Так вот Хаддад, ровно неделя и я буду стоять в аэропорту. И только посмей решить иначе.
– Что ты сделаешь? – приближается ко мне и обдает своим дыханием. – Что сделаешь мне, если и через неделю я останусь в твоей жизни?
– Ты познал столько женщин, а понять их так и не смог. Поверь, ты меня отпустишь.
– Если ты говоришь про наш уговор, то вспомни, чем ты должна была заниматься все эти три недели?
– Не смей…
– Скажи, честная Ульяна.
– Наиль, я тебя уничтожу.
– Ты должна была провести эти три недели подо мной и со мной.
– Это твои проблемы. Не я виновата в том, что ты уезжал.
– Нет не ты. Но своего удовольствия от твоего тела, – наклоняется к моей шее и проводит по ней носом, – я не получал…
– Ах ты… – щурюсь и смотрю на него, понимая, что проиграла в очередной раз. – И после такого, ты надеешься на что-то? Строишь из себя рыцаря, а сам пользуешь меня, зная, что я тебя ненавижу.
– Иначе ты просто не останешься. А так, у меня есть хотя бы шанс, – обреченно как-то выдыхает.
– Шанс? Нет у тебя никакого шанса, принуждая меня.
– Так мне перестать принуждать, и ты останешься?
– В твоем случае, у тебя вообще нет шансов ни на что. Ты поступил со мной по-скотски, а сейчас надеешься на что-то. Но ты видно забыл, как сильно обидел, как унизил тем, что взял то, что тебе было не позволено. Ты похоже все забыл, с чего начал.
– Прости меня, – обхватывает мое лицо и начинает целовать губы, щеки, все куда может, я же стою и не шевелюсь. – Я заглажу свою вину, клянусь. Только останься, Ульяна.
– Неужели память мою сотрешь? Потому что иначе, я не знаю, что должно произойти, чтобы я взяла и просто осталась с тобой.
– Твоя свадьба с тем ничтожеством отменена. Так что теперь можешь не торопиться.
– А ты уже и там успел побывать? – хмыкаю, но тут же думаю про родителей.
– Да, я летал в Россию.
– Ты… ты… Наиль… – шепчу его имя, потому что мне становится больно от мысли о них.
Они меня так же предали, если нет веской причины почему меня не искали самые родные люди.
– С ними все хорошо. Они тебе расскажут все. Не злись на них, – гладит по щеке.
– Не злиться? Вот так просто? Я тут заперта в клетке, со зверем которую неделю, а они? Да что может служить им оправданием?
– Оно есть, поверь мне. А теперь, Ульяна, останься со мной. Я тебя прошу.
– Наиль, у тебя совсем нет совести?
– Я обещаю, что сделаю все, чтобы ты меня простила. Да, я был у твоих родителей и сказал, что будет помолвка, но клянусь, мы сыграем ее, когда ты сама этого захочешь. Когда будешь готова быть моей навсегда.
– Просто слов нет, как ты подготовился, Хаддад.
– В твоей стране такие же договорные браки.
– Знаешь, мой будущий муж не похищал меня и не творил всего того, что позволил себе ты.
– Я знаю, но иначе ты не стала бы моей никогда.
– Ну тогда какие вопросы?
– Лишь один, останься на две недели. Если ты по истечении времени будешь так же настроена и не полюбишь меня, я отпущу тебя. Клянусь.
– Я не могу верить твоим клятвам, – смотрю на него, но почему-то сейчас он говорил слишком серьезно.
– Еще раз, прошу доверься.
Быстро обдумываю все события. Такое ощущение, что в голове перезагрузка матрицы происходит и решаю. Смысла нет отпираться, ведь он просто меня
