все же цепляет меня за предплечье, тут же притягивая обратно. Насильно усаживает на самый край кровати, а сам опускается на пол у моих ног и кладет голову мне на колени, обхватывая их руками. Странный жест. Как будто пес, который не доверяет людям, доверчиво прижимается к одному-единственному, «особенному» человеку.
В этот момент внутри что-то переворачивается, и я замираю.
Боюсь дотрагиваться до него, убираю руки подальше.
— Прости меня, — короткая фраза прибивает меня еще сильнее.
— Ром, не надо. Я не готова сейчас к разговору. Просто уйди, и все.
— Нет. Что хочешь делай. Не уйду.
Так мы сидели долго. Не знаю, сколько. Но сердце колотится, как сумасшедшее, даже сейчас, когда я вновь слышу мужской голос.
— Ты слышала все.
Он решился. Я понимаю, что слова даются ему очень тяжело. Но даже несмотря на это, я не хочу ничего слушать.
Пытаюсь оттолкнуть его, и ничего не выходит.
Хищный Беркут вцепился в меня мертвой хваткой и не пускает.
— Да, я не тот, за кого себя выдавал.
— Рома, дело не в этом. Кем бы ты ни был…
— Дело в этом. Я не мог тебе рассказать. И никому не мог. Это было слишком чревато.
— А сейчас — нет?
— Сейчас ты и так знаешь. И это очень, очень и очень плохо, Яна, — он поднимает голову и прожигает светлым янтарем.
— Почему?
— Потому что людей, которые об этом знали, уже нет в живых.
Мое лицо вытягивается. Надеюсь, я поняла его неправильно. Пожалуйста…
— И что? Мне что-то угрожает?
— Надеюсь, нет. Но не уверен. Антон допустил ошибку. Он постоянно допускает ошибки. И в очередной раз расплачиваться за них тебе я не позволю. Я не дам тебя в обиду, Яна.
— Ты это уже обещал. Ты работаешь в спецслужбах. До сих пор?
— Не совсем. Это отдельное, обособленное подразделение, для других не существующее. И с ограниченным кругом лиц, которым открыта эта информация.
— Что ты имеешь в виду?
— Тайная служба. Агент под прикрытием. Я внедрялся в преступные группировки и выполнял задания руководства. По всей стране, а иногда и заграницей, — да…
Да, я вспоминаю, как когда-то давно он разговаривал по телефону на другом языке. А когда заметил меня, вскоре отбил звонок.
— Какие конкретно?
— Распространение необходимой информации, сбор сведений, обеспечение влияния извне. Подстраивал необходимые ситуации, нарушал функционирование группировок, иногда обеспечивал их распад или устранение главаря. Плюс задержание, сдача властям.
Я тяжело сглатываю. Как такое возможно?
— Помнишь, ты как-то спросила меня. Убивал ли я когда-то? Так вот теперь ты знаешь ответ. Я выполнял то, что мне поручали. Даже когда цель казалась неосуществимой. Все, что угодно.
Я вновь плачу, неудержимо, горько...
Глава 49
— Тебе, возможно, это покажется дикостью. Но, Яна. Иногда устранение одного человека может спасти тысячу невинных жизней.
Из глаз моих вновь льются слезы. Конечно, на каком-то внутреннем, очень глубоком уровне я и так знала и понимала, что у него руки в крови, это было обозначено с самого начала, но вот так в открытую осознавать… Это очень тяжело.
Я все же дотрагиваюсь до жестких волос, понимая, что никак нельзя этого делать. Нужно зажать уши руками и отодвинуться от него подальше, но я не могу. Такая боль в его голосе. Надрыв. И разочарование.
— Я начал погружаться в это с головой после службы в армии. Попал в спецотряды. Сама понимаешь, спецслужбы бывают разных направлений. Меня стали тренировать для работы в группах захвата. А потом... — раздается тяжелый вздох. — А потом меня впервые отправили на задание, где нужно было тайно войти в доверие к одному человеку. Так все пошло по накатанной.
Рома поднимает голову и садится на пол, перенося вес тела… все также у моих ног. И задирает голову. Смотрит снизу вверх. Горько так смотрит. Как будто в груди у него сердце рвется. Никогда такого не было… Ни разу. Как будто у него душа ранена.
— Сначала одна тайная операция. Потом другая. Третья. Потом меня вывели из отряда и перевели в другой. Там всего несколько человек было. Мишаню ты видела уже. Но он всегда в окопе сидел. Сам никогда не подставлялся. Он на связь выходил, когда мне было необходимо. Не один год прошел, как я окончательно стал подсадным псом, просто оружием в грамотных руках без собственного мнения и желаний. И все меня устраивало до поры до времени. Опасность — мое второе имя. Тайны и сговоры для меня как дом родной.
Рома смотрит на стену, а взгляд отстранен, будто мужские мысли витают далеко-далеко отсюда.
— А тебя когда встретил, пытался обезвредить главаря банды одной. Там все на металле было завязано. Контрабанда, незаконные операции. Деньги мимо кассы лились просто рекой. Ну и, естественно, без шальных пуль и невинных жертв не обходилось. У них лидер один был. Негласный. До сих пор они на него управу не нашли. И неясно, где и когда можно ожидать от него удара, поэтому они сами бить боятся, ведь вся информация строго засекречена, и шуметь нельзя. А официально к нему не подобраться. Если не знать, чем он промышляет, никогда и не скажешь, что у него подпольные цеха переплавки по всей стране раскиданы.
После небольшого перерыва Рома продолжает, а я слушаю его исповедь, едва дыша. Даже шелохнуться страшно: такое ощущение, что я сама где-то там, в его темном мире, где так любят легкие деньги, и, кажется, небо вот-вот обрушится на голову.
— Там немыслимые суммы были замешаны. И человек непростой. Его ещё называют Арабом. Или Стальным. И самое главное, Яна, все эти операции… это дело не одного дня. И не двух. Это годы. Которые улетают в никуда. Годы, когда другие люди строят будущее, создают семьи и
