Время от времени к нам заходит доктор Бредшоу. Они еще немного снизили дозу обезболивающих, чтобы она могла оставаться в сознании более длительные промежутки времени. Нет, все-таки пока не буду никому звонить: еще рано делать выводы. К тому же я не хочу, чтобы сюда заявилась целая толпа посетителей, Лейк надо отдохнуть.
Около семи утра я выхожу из туалета, и тут она впервые произносит что-то, кроме моего имени:
– Что случилось?
– Мы попали в аварию, – отвечаю я, садясь на стул рядом с кроватью и поглаживая Лейк по плечу.
– А мальчики? – с ужасом во взгляде произносит она.
– Все в порядке, все целы и невредимы.
– Слава богу! А когда? И какой сейчас день?
– Суббота. Авария случилась в четверг вечером. Что последнее ты помнишь?
Она закрывает глаза. Я выключаю лампу над кроватью. Не понимаю, зачем нужно, чтобы свет все время горел? Неужели кому-то из пациентов нравится, когда в метре над их головой сияет лампа дневного света?
– Помню, как мы ехали на слэм… Помню твое выступление… и все… Кажется, все… Кстати, я тебя простила? – спрашивает она, хитро поглядывая на меня.
– Да, простила, – смеюсь я. – И еще: ты меня любишь. Сильно-сильно!
– Хорошо, – улыбается она.
– Ты серьезно пострадала. Тебе сделали операцию.
– Знаю, врач говорил…
– Я тебе потом расскажу все подробно – ладно? – Я глажу ее по щеке тыльной стороной ладони. – А сейчас тебе нужно отдохнуть. Пойду пока позвоню всем нашим: Кел там с ума сходит, и Эдди тоже. Скоро вернусь – хорошо?
Она кивает и закрывает глаза. Я наклоняюсь, целую ее в лоб, беру с тумбочки телефон и шепчу:
– Я люблю тебя, Лейк.
– Еще раз, – шепчет она.
– Я люблю тебя!
* * *
Гостей становится все больше и больше, поэтому время посещения приходится строго регламентировать. Я вынужден ждать в холле, как и все остальные: в палату пускают по одному человеку. Первыми приехали Гевин и Эдди, потом Шерри привезла Кела, буквально вслед за ними вошли мои бабушка с дедушкой и Колдер.
– А мне к ней можно? – спрашивает Кел.
– Конечно можно. Она все время о тебе спрашивает. На отделение интенсивной терапии пускают только по очереди и на пятнадцать минут, сейчас у нее Эдди, так что ты следующий.
– Она говорит? С ней все в порядке? Она меня помнит?
– Да-да, все отлично! – успокаиваю его я.
– Пойдем, Внукокел, – обнимает Кела за плечи Дедопол, – позавтракаем, а потом пойдешь к сестре.
Бабушка и дедушка ведут Кела с Колдером в кафе, я прошу их захватить и мне что-нибудь из еды: наконец-то ко мне вернулся аппетит.
– Хочешь, мы заберем мальчиков к себе на пару дней? – предлагает Гевин.
– Да нет, спасибо! По крайней мере, не сейчас. Пусть останутся у бабушки еще на пару дней. Но не больше: не хочу, чтобы они долго пропускали уроки.
– Кирстен пойдет в школу в среду. Если твои привезут мальчиков во вторник, они могут пожить у нас, пока Лейкен не выпишут, – предлагает Шерри.
– Спасибо, ребята, – благодарю я их обоих.
В холл входит Эдди, на ходу вытирая глаза и всхлипывая. Гевин тут же вскакивает, берет ее под локоть и усаживает в кресло.
– Гевин, я же всего-навсего беременна! – закатывает глаза она. – Перестань обращаться со мной как с инвалидом!
– Прости, милая, просто я очень за тебя волнуюсь, – извиняется Гевин и целует ее в живот. – За вас обеих!
Эдди улыбается и чмокает его в щеку. Я рад, что мой друг наконец-то понял, что скоро станет папой. Знаю, впереди их ждет много сложностей, но, думаю, у них все получится. Может, нам с Лейк начать откладывать для них использованные звездочки? Вдруг пригодятся?
– Ну как там Лейк? – спрашиваю я.
– Отвратно, – пожимает плечами Эдди. – Но если учесть, что ей сделали операцию на мозге, то ничего удивительного. Я рассказала ей об аварии. Она расстроилась, узнав, что была за рулем, но я ее убедила, что она ни в чем не виновата. Хотя она все равно жалеет, что машину вел не ты, – тогда бы она могла свалить все на тебя.
– Да пусть валит на меня в любом случае, так ей и скажи, – смеюсь я. – Главное, чтобы она была довольна.
– Мы заедем еще раз после обеда. Ей нужно кое-что из косметики, так я привезу. В два часа нормально? Это время еще не занято?
– Нет. Спасибо, ребята, увидимся в два!
Перед уходом Эдди подходит ко мне, обнимает, и мы стоим так долго-долго.
Я смотрю на часы: следующим к ней пойдет Кел, потом Шерри, а потом, наверное, бабушка. Мне придется подождать до обеда.
– У тебя замечательные друзья, – вдруг произносит Шерри.
– А тебе не кажется, что они странные? – удивленно приподнимаю бровь я. – Многие так думают.
– Кажется, кажется. Вот поэтому я считаю их замечательными.
– Ты и сама весьма странная, Шерри, – с улыбкой говорю я, откидываясь на спинку стула.
– Спасибо, ты тоже, – смеется она в ответ.
На стуле сидеть неудобно, поэтому я снова ложусь на пол. Убираю руки за голову, тянусь и вздыхаю: на полу гораздо комфортнее. Но с Лейк все будет хорошо, так что теперь даже больничная мебель не кажется мне такой уж отвратительной.
– Уилл?
Я открываю глаза. Шерри сидит на стуле, скрестив ноги, и смущенно теребит шов на джинсах.
– Что-то случилось? – с тревогой спрашиваю я.
– Ты держался молодцом, – негромко начинает она с улыбкой. – Знаю, тебе было непросто позвонить мне насчет Кирстен. Да еще присматривать все это время за мальчиками. И то, как ты вел себя по отношению к Лейкен… Ты слишком молод для такой ответственности, но у тебя отлично получается. Думаю, ты и сам это понимаешь. Твои родители гордились бы тобой.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. До этого момента я даже не подозревал, как мне нужно, чтобы кто-нибудь сказал эти слова. Иногда самые большие страхи и опасения можно развеять всего лишь парой добрых фраз, сказанных от души.
– Спасибо, – благодарю я Шерри.
Шерри встает со стула, ложится рядом со мной на пол и закрывает глаза. По выражению лица я понимаю, что она изо всех сил старается не расплакаться. Я отвожу глаза: женщинам иногда просто необходимо поплакать. Некоторое время мы лежим молча, а потом она глубоко вздыхает и говорит:
– Он погиб через год. Через год после того, как сделал мне предложение. В автокатастрофе.
Сначала я теряюсь, а потом до меня доходит, что она рассказывает мне о Джиме. Я перекатываюсь на бок, опираясь на локоть, и молча смотрю на нее, не зная, что сказать.
– Да все в порядке, – улыбается она, но я вижу, что она изо всех сил старается не жалеть себя. – Это было очень давно. Я люблю свою семью и не променяла бы их ни на что на свете. Но иногда мне тяжело вспоминать об этом… Например, в такие моменты, как сейчас… – добавляет она, садясь на полу по-турецки и снова начиная теребить край джинсов. – Я так испугалась за тебя, Уилл! Испугалась, что Лейкен не выберется! Смотрела на тебя и вспоминала, как все было тогда, с Джимом… Поэтому я не хотела оставаться здесь подолгу…
