Не сдержавшись, Касс резко повернулась к нему и бросила:
— По крайней мере, он ухаживал за моей матерью до ее смерти.
Мартин сразу понял, что назревает скандал, и ощутил нарастающую волну паники.
— На что ты намекаешь? — нервно поинтересовался он.
— По крайней мере, мама с ним была по-своему счастлива.
Кевин ошарашенно посмотрел на жену:
— А ты со мной, значит, несчастлива?
Касс едва не высказала ему в лицо, как он обидел ее своей изменой, но, даже шипя от гнева, она чувствовала, что любит его по-прежнему, любит всем сердцем. Она не должна устраивать сцен, по крайней мере, пока не уедет отчим.
Девушка отвернулась к тазу с горячей водой, сунула в него руки и сказала:
— Иди, пожалуйста, обратно к генералу и дай мне спокойно помыть посуду. Я просто устала, у меня сдают нервы, вот и все.
— Нет, но в чем все-таки де… — начал ее супруг.
— Ни в чем, — перебила его Кассандра.
Кевин взъерошил волосы и вышел из кухни, громко хлопнув дверью.
Касс вытерла руки и прижала их к лицу. Она захлебывалась слезами, чувствуя нестерпимую боль и отчаяние.
Неся на веранду поднос с кофе, она уже успокоилась. На мужа она и не взглянула, но отчиму улыбнулась, и он тоже скривил тонкие губы в некоем подобии улыбки.
— А! Кофе! Нет ничего лучше чашечки крепкого хорошего кофе после обеда, — обрадовался генерал. — Ты всегда хорошо готовила кофе. Твоя бедная мама, правда, тоже, — добавил он. — Я, помнится, чуть не галлонами его пил, когда мы с частью стояли в Египте. Чертовски хороший турецкий кофе.
Только когда напиток был выпит до последней капли, и ни минутой раньше, мистер Вудбер спросил, не отрывает ли он их от работы.
— Пора ехать обратно, — заявил он. — Я знаю, что появился без предупреждения. Спасибо, что угостили обедом.
Мартин, старательно избегая взгляда жены, подтвердил:
— Да, признаться, я хотел сегодня закончить статью. Утром звонил мой редактор. Сказал, что хотел бы получить ее завтра с утренней почтой.
— Вот именно, — поддакнул старик. — Рад, что вы стали зарабатывать. Непременно почитаю эту вашу книжку, когда она выйдет.
И вдруг у Касс возникло неожиданное, но настойчивое желание задержать отчима. Ей не хотелось проводить остаток дня с Кевином и Куррэнами.
— Генерал, если вам не хочется уезжать, оставайтесь, — предложила она. — Правда, сейчас идет дождь, но, если хотите, мы можем вместе прогуляться вокруг озера.
— О нет, благодарю, дорогая моя, — отозвался он. — Мне и правда пора уже отправляться домой. Я последнее время стал слишком легко простужаться, а сегодня не самый лучший день для прогулок. Такая влажность! Ну, ничего, я побывал у вас, посмотрел ваш дом, и он мне понравился. Как-нибудь заеду еще.
— Конечно, — вежливо кивнул Кевин.
— Если только мы здесь останемся, — выпалила Кассандра.
Отчим недоуменно посмотрел на нее.
— Только не говори, что вы собираетесь отсюда уезжать, — удивленно произнес он. — Вы же только недавно здесь обосновались.
Девушка ничего не ответила. Супруг не спускал изумленного взгляда с ее лица.
— Не знаю, что Касс имеет в виду, — смеясь, сказал он генералу. — Конечно, мы будем жить здесь.
— Ты так считаешь? Ты вроде бы на днях упоминал, что нам не по карману содержать такой громадный дом, — заявила Касс нарочито беззаботным тоном и холодно улыбнулась. — Мы вылетим в трубу, если только не возьмем платных постояльцев вместо Куррэнов, которые уезжают.
Писатель понял, что в словах жены таится какой-то зловещий намек, и благоразумно промолчал.
Генерал поднялся.
— Если вы не против, пойду одеваться. Кевин, вызовите мне, пожалуйста, такси, — попросил он.
Когда старик ушел, Мартин уставился на Кассандру долгим вопросительным взглядом.
— Касс, в чем дело? — встревожился он. — Почему ты решила, что Наташа и Морис уезжают?
— Если они отсюда не уедут, то уеду я, — отрезала девушка ледяным тоном.
Это заявление совершенно сбило Кевина с толку. Он попытался выяснить, что происходит, но потерпел неудачу.
Кассандра настояла на том, чтобы проводить отчима на такси до Челмсфорда.
— Водитель нас знает, он потом отвезет меня обратно в Колд-Даттон, — объяснила она. — А от деревни доеду до дому на автобусе. Мы живем недалеко от остановки.
Генерал был очень этим доволен, но Кевин был рад куда меньше.
— Касс, мне надо с тобой поговорить, — мрачно произнес он.
— Мне тоже надо с тобой поговорить, — холодно ответила девушка. — Но не сейчас.
Разговор шел в кабинете. Мистер Вудбер сидел на веранде, дожидаясь такси. Мистер и миссис Мартин рассерженно смотрели друг на друга. Оба были на грани срыва, но держались из последних сил. Кевин словно воочию видел, как между ними разверзается пропасть, и ему стало страшно: он понимал, что теряет Касс. Он уже жалел, что родился на свет, что Наташа родилась на свет и что весь этот омерзительный кошмар произошел с ними. Писателю уже было наплевать, какую участь уготовила ему судьба, он хотел только одного — чтобы Кассандра была счастлива. Его милая, славная Кассандра! Как ужасно было видеть ее отчужденное, злое лицо, на котором словно было написано: «Мне все известно, и я тебя ненавижу!»
До сих пор он не видел в ее светло-карих добрых глазах ничего, кроме любви и преданности.
Касс уехала с отчимом, ни сказав мужу больше ни слова.
Когда они ушли, Кевин испытал такие мучения, которые раньше даже не мог вообразить.
Он искренне любил Кассандру. Поэтому на ней и женился. Как же он смел даже подумать о том, чтобы изменить ей с Наташей? Он не знал, как пережить этот вечер, как сохранять видимость дружеских отношений с Куррэнами, а главное — с женой.
Так долго продолжаться не могло. Атмосфера накалялась, надвигалась буря, которая должна была положить конец лжи и фальши.
Мартин попытался писать, но не смог выжать из себя ни строчки. В уме у него крутились мысли одна мрачнее другой.
Он не знал, откуда Касс стало все известно. Он не удивился бы, если бы выяснилось, что ей все рассказала Наташа. Он не пережил бы боли, если бы Кассандра от него ушла или никогда не смогла бы его простить.
Мужчина бродил, как привидение, по комнатам большого пустого дома. Наконец он оказался в их спальне и застыл, удивленно озираясь вокруг. В комнате царил хаос. Носки Касс, которые она обычно надевала с фермерскими ботинками, валялись на полу, вымазанные в глине, сами ботинки стояли рядом. Весь ночной столик был усыпан пудрой. Грязные джинсы и свитер, в которых девушка работала на огороде, были небрежно брошены на постель. Расческа лежала на полу рядом с кроватью. Мартин нагнулся и поднял ее. Похоже было, что Кассандра очень торопилась. Он вдруг вспомнил, как храбро она когда-то противостояла генералу, как ослушалась своих родственников ради возможности жить с Кевином, как старалась навести порядок и уют в их паршивой квартирке на Грум-стрит. Несмотря ни на что, они были там счастливы, хотя нуждались и отчаянно старались вырваться из нищеты. Они были близкими, родными друг другу.
