― Нет, но на сегодня мы закончили. Извините, вы можете прийти завтра.
Я с земляникой в руках вышла на улицу
Он оставил меня. Это был его план с самого начала ― оставить меня рядом с травмпунктом, чтобы меня можно было опознать.
Мы думаем, это та самая девушка. Она пришла с отрезанным пальцем. Это то, что нам рассказывали. Во всех новостях говорили, что отцу прислали кусок ее пальца. Жуткий материал. Никаких признаков парня.
Когда это не сработало он, придумав отговорку, пошел сам. Возможно, он и в самом деле снял свои швы. Возможно, он вышел, увидел меня, ожидающую его с двумя пакетами земляники, и решил, что для нас обоих будет лучше, если он уйдет. И да, это имело смысл. Мне следовало бы найти ближайшее отделение полиции и связаться с моим отцом. Я могла бы вернуться в Ла-Хойя завтра, в мою любимую комнату, которая была в два раза больше дома Дамиана на острове, снова окружить себя вниманием, заботой, капризами. Это имело бы смысл.
Но не я. Не я, бежавшая по улицам, ведущим к порту, ловя такси в безумной надежде, что смогу догнать его, сжимая бумажный пакет с земляникой и капая соком на сиденье.
― Остановите! Сейчас же! ― я швырнула несколько купюр водителю, узнав пристань, где мы бросили якорь, и выбралась из машины прежде, чем он остановился.
Я добежала до конца пирса, когда лодка Дамиана выходила из порта.
― Дамиан! ― я поднялась на цыпочки на самом краю, так близко к нему, как только могла, пытаясь привлечь его внимание.
― Дамиан!
Он обернулся.
Да.
Не было другого пути, чтобы показать ему, что я простила его, показать, что то, что я чувствовала, было совсем не боль и страдание. Я поняла причину. Я поняла его. Теперь была его очередь: отпустить, дать шанс, позволить мне защищать его, позволить мне поддержать его, что бы ни случилось.
Тебе всего-то нужно развернуть лодку и вернуться, Дамиан.
Он слышал меня, хоть и не произнесла ни слова. Наши глаза встретились, и я увидела все его чувства. На несколько лазурно-небесных коротких мгновений мое и его сердце были единым целым, они хотели одного и того же. Затем он отвернулся и продолжил свой путь.
Я выпустила из рук дурацкую землянику. Выбросила дурацкую надежду, что раздувалась у меня в груди, подобно большому дурацкому воздушному шару. Я выбросила свою дурацкую гордость, уселась на дурацком пирсе и позволила себе дурацкие слезы.
Я гналась за лодкой Дамиана точно так же, как он гнался за моим автомобилем много лет назад. Но это было по-другому. Это не была сухая, пыльная дорога. Это был безоблачный день, безоблачное небо. Ничто не загораживало меня от него.
Он видел меня, он слышал меня и решил не останавливаться. Поскольку там, где есть ненависть, любви быть не может, а Дамиан все еще ненавидел моего отца.
― У тебя нет права наказывать меня за него! ― я швырнула землянику вслед лодке.
Лодка все отдалялась и отдалялась с каждой минутой. Я хотела было кинуть еще одну вслед за ней, но он не заслужил ни единой землянички, поэтому я сунула ее в рот и вытерла свои слезы.
― Что случилось, милочка? ― я почувствовала руку на своем плече. Это была пожилая леди, одетая в легкое, с бахромой, кимоно, в топе и длинной юбке. На ее толстых пальцах сверкали массивные кольца.
― Я опоздала на свой рейс, ― я почувствовала мгновенную родственную связь с этой большой грудастой женщиной. Она звенела и бренчала всеми своими цветными ожерельями и браслетами.
― Вон тот? ― она указала на лодку Дамиана.
Я кивнула.
― Еще не слишком поздно. Мы можем еще догнать его. Кен и я как раз готовились отплывать. Запрыгивай, мы подбросим тебя.
Я последовала за ней к небольшой парусной лодке на пирсе.
― Я ― Джуди, кстати. А это мой муж, Кен, ― она помахала мужчине с полным, добрым лицом.
― Приятно познакомиться.
Мы обменялись рукопожатиями.
Если они и подумали, что это невежливо, что я не назвала свое имя, то ничего не сказали. Они выглядели как приятные люди, и я не хотела лгать им, но я не хотела рисковать, на тот случай если они слышали новости.
― Что может быть лучше, чем небольшая ссора влюбленных в открытом море, ― сказал Кен после того, Джуди прояснила ситуацию.
― Я не говорила, что они влюбленные. Пожалуйста, извините моего мужа, ― Джуди повернулась ко мне. Ее белокурые волосы были такими светлыми, что выглядели почти белыми. ― На него солнце подействовало. В Гамильтоне мы будем нескоро
― Гамильтон? ― спросила я, когда мы отчалили. ― Где это?
― В Канаде. Мы владеем небольшим антикварным магазином, но часто плаваем под парусом и порой находим разные здешние безделушки и возвращаемся.
― На ней надета половина из них, ― подмигнул мне Кен. ― Если мы затонем где-то у тихоокеанского побережья, это случится из-за ее шопинга.
Парочка шопоголиков. Не удивительно, что я почувствовала непосредственную связь.
― Хотите немного земляники? ― спросила я. Это было все, что я могла предложить за их доброту.
― Ох, нет. У нас ее вдоволь. Здесь лучше всего идут гуава, манго и ананасы, ― сообщил Кен. ― И, говоря откровенно, не похоже, что у вас хватит ягод, чтобы разбрасываться ими.
Джуди и я рассмеялись. Ветер поднялся, и парусная лодка быстро двигалась в сторону Дамиана.
― Я подам ему сигнал снизу, ― произнес Кен, когда мы настигли лодку.
― Спасибо, ― ответила я. Лодки качались бок о бок. Кен начал опускать шлюпку.
― Не нужно, ― сказала я. Я почти испугалась, что Дамиан увидит меня. Я понятия не имела, что буду делать, если он уплывет снова. ― Я могу сделать это прямо отсюда.
Я прыгнула в воду.
― Ну что же. Не станем задерживать вас! ― выкрикнул Кен мне вслед.
Я поднялась по лестнице на лодку Дамиана и ступила на палубу в большой луже, чувствуя себя, как мокрая крыса.
― Не забудь это, ― Джуди перебросила землянику. Два больших полных пакета.
― Спасибо! ― я помахала, когда Кен и Джуди отплыли.
Когда я повернулась, Дамиан стоял на другом конце лодки, похожий на дьявола или фурию, укутанную в белую хлопковую рубашку.
― Что ты вытворяешь?
― Я еду с тобой.
― Я не хочу тебя, Скай. Я думал, что ясно дал это понять. Ты настолько до смешного испорчена, настолько привыкла получать то, что хочешь, что не можешь вдолбить это в свою голову?
О, Господи, этот мужчина. Этот чертовски невыносимый мужчина. Я только что оставила все позади ― мою свободу, мой простой мир, моего отца ― ради этого мужчины. Я выслеживала его посреди океана, прыгнула в море, взобралась на лодку, все из-за любви к нему. Если бы он только позволил мне любить его.
