«Говорят, огромное количество оружия нужно нам для самообороны. Суть, однако, состоит в том, что, вооружаясь сами, мы провоцируем другую сторону делать то же самое. Мы играем в опасную игру, заключая союзы, пытаясь добиться равновесия сил, готовясь к войне, в которой, если она начнется, не окажется победителей. Войны становятся все более страшными и разрушительными. Бурская была страшнее испано-американской, русско-японская – страшнее бурской. Мужчины и женщины во всем мире должны делать все от них зависящее, чтобы помешать своим правительствам развязать новую войну. Это можно сделать. Если мы захотим, мы сделаем это».
Голос ее звучал, как музыка. Прекрасная музыка – страстная, возвышенная, полная надежды. Глаза Дэна наполнились слезами. Поняв, что выступление подходит к концу, он быстро встал и, прежде чем его заметили, выскользнул из зала.
– Знай я, что ты там был, это бы все погубило, – сказала Хенни. Она сидела в постели и смеялась, наслаждаясь своим успехом и его похвалами. – На что ты уставился, Дэн? У тебя вид такой торжественный.
– Не торжественный. А смотрю я на тебя. И спрашиваю себя, как это стало возможным. Что мы вместе, я имею в виду. Я так счастлив, Хенни. Иной раз мне даже самому не верится.
Ее смех замер. Она провела рукой по его щеке.
– И все же это так.
– Я так гордился тобой сегодня, не могу даже передать как, когда ты стояла там на сцене, и все слушали тебя, затаив дыхание. А я думал: она моя, умная, прекрасная и вся моя. Ах, Хенни! Слушай, а зачем на тебе эта штука?
– Эта «штука» – моя парижская ночная рубашка, последний подарок Флоренс. С ней лучше обращаться бережно, других таких подарков уже не будет.
– Хорошо, обращайся с ней бережно, но сейчас, по-моему, ее лучше снять. Я пока закрою дверь.
Хенни обладала прекрасной памятью на то, когда и где произошло то или иное событие. Она была уверена, что впервые Альфи задал Дэну вопрос о его электронной лампе в один необычайно теплый день ранней весной в своем загородном доме, куда они приехали на уик-энд. Они сидели на террасе, откуда, взглянув поверх лавровых кустов, которые еще не расцвели, могли видеть четверых молодых людей, играющих в теннис – Мими Майер и Пола, Фредди и Лию.
– Настоящий семейный дом, – сказал Альфи, – о каком я всегда мечтал. – По его лицу с уже обозначившимся двойным подбородком, расплылась довольная улыбка. – Дом, куда вы все сможете приезжать на отдых. Места всем хватит.
Когда-то это был дом Вернеров, но теперь здесь будет собираться вся семья: братья и сестры – конечно, Флоренс и Хенни никогда не будут гостить здесь одновременно, – дяди и тети, все, вплоть до самых дальних родственников, будут приезжать в «Лорел Хилл».[20]
– Вообще-то он назывался иначе, – объяснил Альфи, – но здесь и в самом деле десятки лавровых кустов и, согласитесь, в таком названии есть достоинство.
В самом доме тоже было какое-то гордое достоинство; в отличие от громадных высокомерных каменных вилл, которые понастроили на нью-джерсийских холмах стальные, угольные, сахарные магнаты, это была ферма. Если бы Альфи и пришло в голову соорудить нечто претенциозное вроде этих вилл, пусть даже в уменьшенном варианте, такая идея была бы сразу отвергнута его женой. Эмили с презрением относилась к «модерну».
Их дом был белым, квадратной формы, строением с зелеными ставнями и множеством труб. На боковой лужайке был установлен шест, на котором развевался американский флаг. Каждое утро Альфи поднимал флаг, а на закате опускал его. За домом тянулись обширные поля, доходившие до видневшихся вдалеке зарослей сумаха и дикой вишни. Дальше темнели старые густые леса, состоявшие из дубов, кленов, ясеней. Эти нетронутые пока леса ночью вполне могли вселить в вас ощущение опасности. Глядя на них, вы невольно переносились мыслями на три века назад, и воображение рисовало вам индейскую деревушку, спрятавшуюся в их чаще, дым, поднимающийся над вигвамами. Вы словно попадали в атмосферу «Гайаваты».
– В XVIII веке здесь повсюду были фермы – объяснил Альфи. – Говорят, армия Вашингтона останавливалась здесь на привал по пути в Трентон. Может, это и правда. До нас этим домом владела в течение шестидесяти лет семья местного врача. Он кое-что в нем перестроил – крыльцо, въездные ворота.
И водрузил железного оленя на передней лужайке, – мысленно добавила Хенни. Наивная, безыскусная скульптура, но здесь она уместна.
– Я знаю, мама, – шутливо заметил Альфи, – ты бы хотела, чтобы я построил что-то наподобие «Во Хардин».
– Альфи, неужели я не понимаю, что в Нью-Джерси невозможно воспроизвести плантаторский дом довоенного времени. Может, что-то размером поменьше, с верандой и колоннами. Так приятно сидеть на веранде и любоваться прекрасным видом.
Альфи засмеялся.
– Ты бы хотела, чтобы я нанял кого-то вроде Ричарда Морриса Ханта,[21] кто построил бы мне особняк из белого известняка с балконами и башенками, как у Вандербилта, или обратился в контору «Макким, Мид и Уайт»,[22] они бы создали копию одного из ньюпортских летних домов комнат эдак на сто, – и добавил, когда Анжелика запротестовала: – Не обращай внимания, я же шучу.
– Ты и так творишь чудеса. Для человека, которому нет еще и сорока, ты достиг очень многого. – Анжелика описала круг рукой. – Должна заметить, ты поступил умно, вложив деньги в «Кодак». И еще я хочу сказать, что я в тебя верю. Все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото.
Альфи смутился.
– Ну, ты меня перехваливаешь. Идея с «Кодаком» принадлежала Уолтеру. – Повернувшись к Дэну, он серьезно продолжал: – Конечно, я знаю, мы все знаем, как ты относишься к Уолтеру…
– И как он относится ко мне – вставил Дэн.
– Да, жаль. Не думай, что Эмили и я ничего не предпринимали. Не мне тебе говорить.
– Да.
– Так вот, я хотел сказать, – Альфи замолчал с озадаченным видом, словно забыл вдруг, что именно он хотел сказать.
Эмили пришла ему на помощь.
– Ты хотел сказать, что Уолтер неоднократно помогал тебе советом, и ты ему за это благодарен.
– Правильно. Ты знаешь, Дэн, я, конечно, понимаю, каким иной раз может быть Уолтер… Эта его манера говорить, как бы ее назвать?
– Будто он с амвона вещает? – предложил Дэн.
– Да, может быть. Но у нас у всех есть свои недостатки. У меня-то уж точно.
Дэн выглядел удивленным.
– Ближе к делу, Альфи. Что ты хочешь сказать мне? Альфи наклонился вперед:
– А вот что. У Уолтера есть знакомые, которые купили небольшую фирму по выпуску электроприборов. Не спрашивай меня, чем они занимаются, я в этих вещах полный профан, знаю только, что они профессионалы. Они знают, что делают, и я подумал… – Он посмотрел Дэну прямо в глаза. – У тебя ведь имеются изобретения, над которыми ты работал все это время. Пол говорил мне, что ты расширил свою лабораторию, это правда?
