Чаще всего очередной объект изучения с самого начала вызывал в юном исследователе чувство восторга и уважения. Однако стоило копнуть глубже, просмотреть записки служителей культа и проследить развитие религии в течение нескольких веков, как он снова и снова приходил к одной и той же истине: среди людей нет места абсолютной власти. Любой замысел, даже самый изящный и надежный, непременно запутается в паутине человеческих эмоций и желаний. И чем больше народа охватывает этот проект, тем менее долговечными и менее предсказуемыми будут его результаты. Возможно, дополнение духовных стимулов материальными могло бы на некоторое время продлить агонию, однако в этом случае терялась сущность самой религии.
Придя к таким неутешительным выводам, Дима немедленно впал в депрессию, бросил институт, где он к тому времени учился на третьем курсе, и даже начал полистывать книжицы о реинкарнации. Положение спасла мать, благодаря которой ему и удавалось получать доступ к источнику своих исследований: она заведовала одним из отделений местной библиотеки. Внимательно выслушав доводы сына, она задумчиво покачала головой и указала на нюанс, который тот упустил: любая власть, будь то религия или государство, изначально базируется не только и не столько на духовных и материальных ценностях, но и на применении грубой силы.
Замечание матери, неожиданно для нее самой, привело к странному результату. Дима Бессонов снова стал посещать занятия в институте, однако все свободное время теперь проводил в старом подвале, где обосновалась тайная секция по карате. Занятия проводил старый китаец, каким-то невероятным образом очутившийся в их городе. Старик был хорошим учителем, мечтавшим о достойном преемнике. Занятия по технике боя занимали едва ли больше времени, чем обучение основам психологии. Однако схватывающий на лету каждое слово сэнсэя Дима не сумел стать тем самым преемником, которого не хватало учителю.
– Для того чтоб стать мастером, нужно не только обладать хорошей техникой. Для этого недостаточно иметь силу духа. Здесь необходима чистота этого духа, – на прощание сказал ему старый мастер и добавил, что больше не может его ничему научить. – Прощай, ученик. Ты станешь отличным бойцом, но никогда не станешь великим мастером. – Китаец кивнул на прощание и, не дожидаясь ответа, скользнул в свою каморку.
На следующий день в старый подвал нагрянула проверка. Рослые парни в камуфляже вынесли дверь и ворвались в темную конуру, заваленную старым хламом. Не найдя никаких признаков тренировочного зала, разочарованные, они погрузились в машину и исчезли так же быстро, как появились. Дима Бессонов наблюдал за их маневрами из телефонной будки через дорогу. После отъезда машины с представителями власти он беззвучно выругался и решительно зашагал прочь. Старик-китаец его снова перехитрил.
Слова старого учителя он вспомнил лишь через несколько лет, когда после долгих перипетий военной службы попал в группу прославленного Тора – Алекса Ромашова. Только тогда он понял смысл фразы, которую не раз повторял своим ученикам сэнсэй: мастер – это стихия. Но стихия разумная и контролируемая изнутри, великая и непредсказуемая. Еще до того, как он увидел командира в деле, Дима Бессонов – уже ставший к тому времени Бесом – узнал мастера.
И понял, что самому не суждено стать таким же. Понял, что его идол абсолютной власти так и останется жалкой фигуркой в его сознании. Понял, что и этот путь к несметным сокровищам для него будет тернист, если вообще будет.
И тогда все изменилось. Словно во сне он посещал тренировки, которые Тор устраивал для своей группы, оттачивал удары и захваты, ходил на задания, уничтожал противника. Наблюдал, как его соперник – а именно так он воспринимал Тора – постепенно возводит стены несокрушимой крепости, превращая свою группу в неуязвимое и непобедимое оружие, по-прежнему разумное и контролируемое. Бес впитывал в себя любое его слово, каждый жест, движение глаз. И пусть ему не стать мастером здесь и сейчас, потом, когда Тора не будет рядом, он сумеет стать лучшим, он еще заявит о себе этому миру!
Сейчас, спустя столько лет, Дима Бессонов мечтал о встрече с бывшим командиром – тот притягивал к себе словно магнит – и панически боялся ее. Нет, он не страшился Тора, тот был мудр и благороден, он боялся самого себя, боялся атомного всплеска собственной зависти, спровоцированного новой встречей с мастером.
Она проснулась от необъяснимого чувства тревоги, сдавившей грудь. Резко открыла глаза и попыталась восстановить дыхание. Дрожащей рукой убрала с лица волосы и прислушалась. Справа от нее раздался слабый, едва слышный стон. Она быстро села и повернулась к нему.
– Алекс? – Она протянула руку, дотронулась до его лица и ощутила, насколько холодной была его кожа.
– Нет, не-е-ет! – Он исступленно замотал головой. – Пусть отпустят детей… Не стреляйте, нет! – Женя почувствовала пальцами влагу на его щеке.
– Алекс! Проснись, милый. – Она осторожно потрясла его плечо. – Пожалуйста, Алекс.
Он продолжал качать головой, не открывая глаз:
– Нет!
Женя была готова разрыдаться – столько сдержанных страданий было в его голосе. Она обхватила двумя руками бледное лицо и потянулась к его губам.
– Тише, мой хороший, успокойся. Все позади, ты дома. – Она касалась его губ легкими поцелуями.
– Дома? – Внезапно он открыл глаза и посмотрел прямо на нее. – Жень? Что случилось? Я…
– Все хорошо, милый. Это был просто кошмар. – Она продолжала держать его лицо в своих руках, вытирая пальцами слезы. – Теперь уже все хорошо, ты дома.
– Я не сделал тебе больно? – Увидев тревогу в его глазах, она ощутила в горле большой неповоротливый ком. – Женя?
– Нет, – наконец выдавила она. – Ты не сделал мне больно. Просто я очень испугалась. За тебя.
Он заметно расслабился и, обняв ее рукой, прижал к себе.
– Этот сон давно не возвращался. Я думал, что уже избавился от него. Прости, что напугал тебя.
– Мне нравится переживать за тебя, не говори глупости. – Она ободряюще улыбнулась. – Будем спать или… поговорим?
– Я знаю, ты хочешь поговорить. Ладно, вряд ли я сейчас смогу уснуть. Раньше этот кошмар приходил почти каждую ночь. Потом все реже и реже. С тех пор как я познакомился с тобой, он не возвращался. И вот снова… Мы должны были обезвредить четырех… бандитов. Отъявленные мерзавцы, они никого не жалели. Везде, где они побывали, оставалась кровь. Много крови. – У него на мгновение перехватило дыхание. Алекс с трудом сглотнул и, сделав над собой усилие, продолжил: – Долго мы за ними гонялись, пока наконец не загнали в нами же подготовленную ловушку. У них не было никаких шансов уйти, но они все же нашли выход. Мы окружили их в лесу у какой-то старой развалюхи без крыши, вежливо сообщили им об этом и порекомендовали выйти из укрытия. Они вышли. А вместе с ними – четверо малышей где-то от трех до шести лет. Самое ужасное, что дети их совершенно не боялись, они их знали. Представляешь, четверо карапузов стояли и, улыбаясь, смотрели на нас. Они велели нам бросить оружие, а чтобы было понятнее, чтобы мы случайно не подумали, что они блефуют, они убили самого маленького. Просто взяли за ножки и со всей силы ударили головой о дерево. – Алекс с шумом втянул в себя воздух. Женя, застыв неподвижно, беззвучно плакала. – А потом, пробираясь мимо нас в чащу, они по очереди застрелили всех детей. Не выжил никто. Через три дня мы их снова нашли. И без предупреждения, без лишнего шума, без всяких эмоций хладнокровно убили. – Алекс рывком поднялся и подошел к окну. – Теперь ты знаешь мою самую страшную тайну.
