— Ирина, какое название, говори уже, — Амалия серьезно напирала на подругу и демонстративно не нажимала кнопку «пуск».
— «Распутницы», — Ирина сказала чуть слышно, — просто я подумала, что с вами я смогу этот фильм посмотреть, а дома — не смогу.
Амалия нажала кнопку «пуск».
— Ирка, ты вечно всё усложняешь! Вот сейчас, чего ты мялась? Отличное название, многообещающее. Пойду, бутерброды принесу, — Амалия вышла из комнаты и моментально вернулась с куском сыра, колбасой, батоном и ножом.
Мы начали вслепую строгать бутерброды — одинаково сильно хотелось бутербродов и смотреть фильм. Особенно в связи с таким интригующе-французским названием.
В кино сразу начали пить шампанское. Показалось, что прямо на первых титрах. И так весь фильм: две подруги заблудились во времени и в своем возрасте, и единственное правило, которое они блюдут — пить по два литра жидкости в день. А жидкость для них существует только одна — шампанское. Пару раз Ирина, конечно, ойкнула, а мы с Амалией даже ни разу не прекратили жевать бутерброды.
И каждый раз, когда две вульгарные француженки начинали пить шампанское — я косилась на свою сумку. Наконец финал, и даже на последних титрах подружки умудрились распить бутылочку шампанского. Этим напитком фильм, собственно, и заканчивается. Амалия нажала кнопку «стоп», и тут я достала из сумки бутылку шампанского.
Пауза была недолгой, а хохот беззвучным. Хохотали опять до слез и колик. Амалия, давясь от смеха, сходила на кухню и принесла еще одну бутылку шампанского.
— У меня-то, понятно, есть — я дома. А у тебя-то откуда с собой, девочка? Выглядишь ты такой неприспособленной к жизни!
— Совершенно случайно! Утром закинула в сумку — не знала, как именно за опоздание извиняться придется. А у нас всё так завертелось, что бутылка до вечера дожила. Честное слово — не знала про фильм! Представьте, каково мне было до конца дотерпеть?
— Я ж говорила, девочки! Я же чувствовала, что именно с вами надо этот фильм смотреть: с вами плохо такой фильм не посмотришь, — Ирина достала фужеры.
Редко шампанское настолько совпадает с контекстом. Получилось даже лучше, чем с клубникой или ананасами.
— Интересно, купят завтра хоть один том Тургенева? — мечтательно сказала Ирина.
— Купят, — Амалия вернулась к бутербродам, — к гадалке не ходи.
— Откуда такая уверенность, Амалия Львовна? — я тоже засучила рукава.
— Потому что я куплю. Мне самой очень интересно стало: наврала ты про Порш Кайен или нет.
Мы с Ириной переглянулись.
— Амалия Львовна! Ну вы-то! К гадалке не ходи — наврала! — я никак не ожидала услышать таких речей от Амалии. — Мне надо было Александра нейтрализовать и ухаживания его по возможности пресечь — вот я и молола всякую чушь!
— Думаю, девочка, эффекта ты добилась обратного, — Амалия расставляла чашки.
— А я очень люблю «Бесприданницу», — неожиданно заявила новую тему Ирина Игоревна.
— Не спорю, — Амалия остановилась и посмотрела на подругу, — только, Ир, ты это к чему сейчас сказала?
— Ни к чему, так! Оказывается это так здорово: взять и что-нибудь ляпнуть. Ляпнуть то, что ты только что подумала, — Ирина посмотрела на меня.
— Ирина Игоревна, извините, я постараюсь больше не опаздывать и ничего вот так от фонаря не ляпать! — мне стало очень стыдно, а еще я испугалась последствий. Вдруг Ирина Игоревна перестанет быть сдержанной интеллигентной женщиной, а превратится во взбалмошную тетку.
— Что Вы, Славочка, я не к тому! Что Вы! Я Вам так признательна, я у Вас многому учусь. И даже сегодня я чувствовала себя такой беспомощной, хотя мне было что им сказать. С самого начала! Но говорили Вы и Амалия. Это мне надо исправляться, и я постараюсь. Обязательно постараюсь, — она чертила на столике узоры указательным пальцем.
— Всё ясно, Ирка, тебе больше не наливать, — Амалия поставила перед подругой чайную пару и убрала фужер, — разве что чаю или кофе.
— Да-да, что-то я не о том, и всё-таки! Почему мы об Островском не говорили? О Ларисе, например? — глаза у Ирины горели, она решила, что прямо сейчас реабилитируется за свое молчание на диспуте. — Мне кажется — это очень современно!
— Так она, Ирина Игоревна, совсем не из тургеневских. Она, скорее, из серии «смерть на взлете». Только перспектива в жизни появилась, а тут — «ба-бах», — я изобразила пальцем пистолет.
— Ну, скажешь тоже перспектива, — Амалия вступилась за Лару с Ирой, — это трагедия. Настоящая женская трагедия.
— Вторая по силе после Анны Карениной? Или первая, может быть? — я изобразила руками весы.
— Вот Вы, молодые, всё так с ног на голову и хотите перевернуть! — Амалия поставила на стол конфеты.
— Хорошо, не будем добавлять деготь в шампанское, — я полезла за конфеткой.
— Не будем, — Ирина упорно продолжала гнуть свою линию. Ее в этот вечер очень волновала судьба Ларисы. — Мне один момент в пьесе очень нравится, когда она говорит Паратову: «Вы мне скажите только: что я — жена ваша или нет?».
Мы с Амалией поняли, что пока Ирина Игоревна не выговорится, разговор про «Бесприданницу» не закончится.
— А мне нравится, — Амалия решила выступить катализатором, — «Вы мне фраз не говорите».
Они посмотрели на меня, мол, твоя очередь.
— Ну, вы сами этого хотели, — я глотнула пузырчатого напитка, — а мне нравится больше всего фраза — «Для меня невозможного мало».
— Это ж не Лариса говорит, — Ирина сказала каким-то несвойственно ей низким голосом.
— Ну, да. Кнуров. Так Ларису слушать-то нельзя, если только она не поет, как в фильме у Рязанова. На нее смотреть надо. А полезные для жизни фразы там другие персонажи говорят, — и я посмотрела на них с вызовом.
Амалия подошла к окну.
— А ты права, девочка, потому и живем мы трудно: ты — по-своему, а мы с Иркой — по-своему, но всё одно — трудно, — Амалия отвернулась от окна, — а тебя там ждут.
Ирина испугалась, что пришел ее муж, и в мгновение протрезвела.
— Ирка, не суетись, это к девочке нашей кавалер, который порши любит, пришел.
Александр дежурил возле дома Амалии. Пешком. Порш не маячил из-за кустов. И из-за деревьев не маячил. Странно. Он курил и что-то там себе думал. Я вышла и не произнесла ни слова.
— Пошли, провожу, — он затушил сигарету.
Я вспомнила, как мы пытались выяснять отношения во время диспута. Или мне казалось, что мы выясняли отношения. Или это я пыталась выяснить с ним отношения. Отношения, которых нет. Потому и выяснить ничего не удалось. Конечно, я не слишком пыталась ему помочь. Даже наоборот. А если всё начинается с бесконечных наводящих вопросов и объяснений, то зачем такое «всё» начинать? Но скомканное начало не освобождает от внятного прощания.
