Отлично. Теперь надо найти сначала таллий, а потом и отравительницу. Этим я займусь сегодня же, если мы вернёмся в замок рано. Антуану пока говорить ничего нельзя. поэтому я надела на лицо самую тёплую улыбку и, повернувшись, пошла обратно к столику доедать «рыбный дуэт»…
__________________
* T’es marteau ou quoi (фр. сленг) (тэ марто у куа) — être marteau дословно означает «быть молотком», выражение заменяющее вопрос «Ты с ума сошел?» Видимо, передаёт состояние человека после удара молотком по голове.
** Voie Romaine — Via Julia Augusta на латыни. Часть старинной дороги, построенной римскими завоевателями, теперь улица Ниццы.
*** Еxitus lethalis (лат.) — летальный исход.
Глава 21
Наутро я проснулась рано. Раньше Антуана, хотя на дворе уже был белый день. Мой маркиз легонько посапывал рядом, как всегда, положив ладонь на мой живот. Пришлось легонечко подвинуть его руку и полежать немного, чтобы удостовериться, что не потревожила. Потом встала, прокралась на цыпочках в ванную, плеснула холодной водичкой в лицо и оделась. Вчера вечером я купила себе простенькие кроссовки и тайтсы до колена, а на торс нашла и натянула одну из маек Антуана, что поменьше.
Стараясь не скрипнуть дверью, я вышла из домика. Весеннее утро на Лазурном берегу было восхитительным. Солнышко ласкало лицо, ветерок легонечко обдувал кожу. Я вдохнула воздух, пахнущий лесом и мокрой землёй, и побежала по тропинке мимо большого дома и парковки вглубь парка.
Пробежка помогла опустошить голову, выбросить все ненужные мысли, вообще все. Я сосредоточилась исключительно на своих мышцах, на дыхании, на положении рук. Дядя учил бегать с закрытым ртом и дышать диафрагмой, так тратилось меньше усилий. Сделав два круга по поместью, я шагом вернулась ближе к дому и присела на кованую скамейку рядом с парковкой. Мышцы ныли от возвращения заброшенных тренировок, а в голове снова появились мысли.
Итак. Что мы имеем? Имеем мы одного наследника, которого травят таллием, кучу подозреваемых, из которых надо отсеять всех, кроме преступника. Мачеха, отец, дед, Габриэла, Николь и, пожалуй, прислуга. Кухарка, кажется, Манон и горничная Антинеа. Для каждого их них необходимо найти мотив и возможность.
Валери хотела лодочную станцию и интересовалась травами, которые сама собирала и сушила. Это она привезла соли болгарского целебного источника для больного желудка маркиза. Но после смерти Антуана все его активы перешли бы к Николь. Стоит поинтересоваться у Валери, конечно, без палева, знала ли она о том, что пасынок ещё не развёлся. А ещё выяснить, в каких отношениях состоят обе женщины.
Теперь отец. Зачем ему убивать сына, я не понимала. Из-за наследства? Нет, родители стоят третьими после жены и детей. Личная неприязнь? Я не заметила натянутости между отцом и сыном.
Дед Анри вообще был мировым стариканом на мой взгляд. Да и с Антуаном общался дружески. Правда, у него была возможность подсыпать или подлить таллий в травы, но, если честно, я не видела деда в амплуа отравителя. Если бы этот человек убил, то исключительно в состоянии аффекта, да и то его надо было бы очень сильно разозлить…
Габриэла возможности не имела, ведь проблемы Антуана, по его словам, начались после переезда обратно в замок. К тому же, эта простая женщина обожала воспитанника как сына и даже больше. Представить её медленно отравляющей любимого «мальчика» было немыслимо.
Николь… Она имела прекраснейший мотив для убийства: ведь после развода получала только половину совместно нажитого имущества, а в качестве вдовы — всё. Однако с возможностью было не очень ясно. Жила отдельно, в замок приезжала два раза в год, как сказал Антуан. Конечно, можно и в каждый приезд подсыпать отраву в травки, но мне отчего-то думалось, что Валери заготавливает для маркиза небольшие порции. На шесть месяцев их бы точно не хватило.
Кухарка и горничная. У них, разумеется, у обеих была расчудесная возможность отравить все блюда и напитки в доме, но я не видела достаточных мотивов.
— Кто же из них? — спросила я задумчиво у неба, разминая пальцами мышцы икры. — Кто?
Чтобы получить ответ на этот вопрос, надо поговорить со всеми. Кроме Николь и Габриэлы, конечно. Ну что же… Этим я и займусь прямо сейчас.
Кого проще всего застать в девять утра в доме аристократов? Кухарку с горничной. Встав со скамейки, я решительным шагом направилась в дом. Время завтрака, посмотрим, можно ли разговорить ещё незнакомую мне Манон.
В кухне было светло, кристально чисто и жарко. Кухарка — толстая, высокая, мощная женщина — возилась у плиты, что-то перемешивая венчиком. Заметив движение за спиной, обернулась и приветливо заулыбалась:
— Доброе утро! Это вы гостья маркизов?
— Я. Вот, хотела кофе выпить…
— Так это вам в столовую надо! Я принесу или вон Антинею пришлю.
— Спасибо, но мне бы по-домашнему… Я могу и здесь!
Кухарка слегка растерялась, увидев, как я уверенно сажусь на стул возле небольшого столика, но взяла себя в руки, принялась шаманить возле компактной кофемашины. Так, самое главное, чтобы завоевать расположения человека, — это похвалить что-то ему дорогое. Например, квартиру, ребёнка или место работы.
— Какая у вас чистая кухня! Даже не верится, что здесь готовят каждый день, — сказала я совершенно искренне. Манон хмыкнула себе под нос и даже подбоченилась слегка. Машина зафырчала, выдала струйку кофе, аромат которого почти мгновенно наполнил кухню, мешаясь с запахом свежей выпечки из духовки. Кухарка быстро сервировала сахар, сливки в маленьком кувшинчике, непонятно откуда взявшиеся тосты и к ним масло, розетку варенья и кусочки жёлтого сыра, потом поставила чашечку с кофе на блюдечке передо мной:
— О да, мадемуазель! Я готовлю на этой кухне каждый божий день вот уже без малого двадцать пять лет!
— Ничего себе!
Я снова удивилась абсолютно искренне. Это же в каком возрасте она начала работать на маркизов? Ей же лет сорок, не больше!
— Вы, должно быть, спрашиваете себя, сколько мне лет? — с непонятным торжеством продолжила Манон. — Так вот, мадемуазель, простите, не знаю вашего имени, мне пятьдесят один год!
— Ничего себе! — повторила я, потому что не знала много подобных выражений на французском.
— Вот так-то! Вы кушайте, кушайте тартинки, — повариха заботливо подвинула ко мне тарелку с тостами.
— И как же вы справляетесь одна? — поддавшись на искушение, я принялась намазывать маслом тонкий ломтик багета.
— Ну почему одна? Вот Антинеа помогает, хотя она больше на уборке да на стирке. Когда я ей помогу убраться в комнатах… За огородом вдвоём смотрим. Племянница она моя. Родители её отдали Господу душу, когда бедной девочке было тринадцать. С тех пор она живёт здесь, со мной. Больше у неё никого нет.
— Примите мои соболезнования, — пробормотала я. Но кухарка махнула рукой:
— Что уж там, мой зять был сам виноват. Пьяный садился за руль, вот и не справился с управлением. Ладно, девочку не взяли с собой в тот раз… Но здесь Антинею все очень любят, да и она усердная, порядочная, работящая. С мсьё Антуаном всё дружила в юности, пока он не женился и не уехал отсюда…
