Странная грустная улыбка, которая послужила мне ответом, появилась и тут же исчезла. На миг мне показалось, что Мери хочет сказать что-то. Она уже открыла, было, рот, но передумала и не стала этого делать. Устроившись поудобнее, словно сонный котенок, девушка снова уснула так и не отпустив моей руки. О большем я и не смел мечтать. Мне было достаточно уже того, что она больше не шарахалась от меня как от прокаженного.
– Если бы ты только знала, – мысленно обратился к ней, – что значишь для меня. Мой маленький испуганный воробышек…
* * *
– Мы совершим посадку в частном аэродроме, – сообщила Симона, замерев в метре от нас. Девушку явно удивила картина, которая предстала перед ней. Во сне Мери не заметила, как положила голову мне на плечо, ее длинные волосы рассыпались по ее спине, укрывая нас двоих. Она так и не отпустила моей руки, которую продолжала сжимать с прежней силой. А другую положила мне на грудь, прямо на сердце. Создавалось впечатление, будто она обнимает меня... Я не смел двинуться, боялся даже дышать полной грудью, лишь бы не разбудить ее.
– Хорошо, – шепотом ответил стюардессе, и снова сосредоточил все свое внимание на Мери. Мои легкие были наполнены сладким цветочным ароматом с капельной ванили, что исходил от нее. Легкое дыхание щекотало шею, но я был готов терпеть эту пытку до конца своих дней.
Мысли не давали покоя. Я пытался вразумить себя, направить на путь истинный. Голос разума неустанно твердил, что мне следует остановиться и не пытаться прыгнуть выше головы. Эта девушка предназначена не для меня. Ее место рядом с честным, доблестным мужчиной, который поймет истинную ценность такого сокровища как Мери. Она заслуживает быть счастливой, а могу ли я дать ей это? Человек, который никогда и никого не любил, который жил только для себя. Способен ли я стать для нее прекрасным принцем, которого она будет любить всю свою жизнь?
Каждый раз, когда мне хотелось вычеркнуть все сомнения и дать волю своим чувствам, перед глазами возникал образ Магомеда. Я отчетливо видел его взгляд, полный осуждения и презрения. Его слова эхом отдавались в моей голове, пробуждая потаенные запретные уголки памяти.
– Как ты мог?! – кричал он в ярости. Я был уверен, будь на то возможность, Мага разбил бы мне лицо, не раздумывая. Единственное, что хоть как-то сдерживало гнев друга – это мое состояние овоща, в котором я пребывал уже третьи сутки. – Черт возьми, Лебедев, ты хоть понимаешь, что с нами могут сделать?!
– Что…я…сделал? – произнес чуть ли не по слогам. Находиться в полном неведении было уже невыносимо. Я хотел знать правду, какой бы жестокой она не оказалась.
– Ты изнасиловал ее…
Три слова. Три, мать его, слова, которые вонзились мне в сердце и оставили на нем свою метку. Меня будто оглушило от сильнейшего взрыва. Перед глазами все поплыло, руки затряслись с такой силой, как если бы через меня пропустили ток в несколько сотен вольт. Я смотрел на каменное лицо Магомеда и не мог ничего сказать. Одно было ясно – он не врет. Друг никогда бы не стал шутить на подобные темы.
Насильник… Внутри у меня все перевернулось при одной только мысли об этом. Всего одна секунда и мир вокруг меня погрузился в кромешную тьму. Словно солнце отключили щелчком пальцев, звезды померкли. Я оказался на самом дне черной дыры, из которой мне уже никогда не удастся выбраться.
– К-то она? – мой вопрос не имел никакого смыла. Я и сам это прекрасно осознавал. Какое это вообще имеет значение? Ни одна девушка или женщина не заслуживает подобного обращения.
– Не знаю, – уже совсем тихо, без прежней эмоциональности и гнева отозвался друг. Он замер спиной к окну, превратившись в каменное изваяние. Одетый во все черное, Мага смотрел на меня с таким отвращением, которое было отражением моих собственных чувств. Я ненавидел себя. Презирал каждой клеткой своего грязного тела. – Я видел ее лишь мельком, когда она выбежала из кабинета администратора клуба, – каждое его слово вонзалось в меня отравленной стрелой, распространяя яд по всему организму. – Она была ужасно перепугана, плакала и сторонилась всех, словно затравленный зверек. А когда я вошел в комнату, увидел там тебя с приспущенными штанами. Ты едва мог стоять на ногах, а твоя футболка была вся в крови. Она порезала тебя ножом для бумаги, прежде чем сбежать…
Когда воспоминания развеялись, я снова вернулся в настоящее. В мир, где жила Мери, где я позволял себе мечтать о прекрасном будущем рядом с ней.
– Мое прошлое никогда меня не оставит, – думал я, едва касаясь кончиками пальцев ее головы. – Как бы я хотел, чтобы той истории никогда не было! Если бы я только мог отмотать время назад и предотвратить все…
Аккуратно, чтобы не потревожить ее сон, высвободился из объятий Мери. В моей голове уже созрел четкий план действий. Появление этой девушки в моей жизни и чувства, которые я теперь испытывал, стали для меня последним и решающим толчком. Больше нет смысла бояться и откладывать неизбежное. Я не позволю, чтобы тайна прошлого навсегда перечеркнула мое будущее.
Схватив со стола свой телефон, скрылся в спальне. Никто посторонний не должен был услышать этот разговор, тем более, Мери.
* * *
Было глупо предполагать, что проснувшись, девушка будет вести себя со мной как-то по-другому. Для нее я, по-прежнему, оставался просто начальником, с которым она была вынуждена отправиться в деловую командировку.
Вечерняя Ницца была прекрасна. Еще из окон самолета можно было увидеть яркие огоньки одного из самых известных и дорогих в мире городов-курортов. А сейчас, когда мы покинули аэропорт и ехали на курорт по оживленным трассам, он казался только красивее. Дорога вела через живописную местность, с одной стороны были холмы, покрытые изумрудной зеленью, над которыми загорелся закат. С противоположной стороны вниз вел обрыв, за которым плескались темно-синие волны Средиземного моря. Мы с моей прекрасной переводчицей сидели на заднем сидении комфортабельного черного «Cadillac».
Личный водитель ди Аллегро встретил нас у входа в здание аэропорта. Молодой итальянец, примерно двадцати пяти лет, был одет в строгий черный костюм. Он поздоровался с нами на русском, после чего вел беседу исключительно на своем родном языке.
– Джанлука отвезет нас на курорт, – перевела мне Мери, пока водитель складывал наш багаж. – Сеньор ди Аллегро просил передать свои извинения. Он не смог приехать из-за предстоящей свадьбы его сестры. Вся их семья занята делами в Италии, но он обязательно приедет, чтобы увидеться с вами.
– Хорошо, – отозвался я, – спасибо.
Как только мы двинулись в путь, необходимость поддерживать светскую беседу отпала сама собой. Мери была полностью увлечена красотами Ниццы, а я использовал представившуюся мне возможность, чтобы рассмотреть ее. Даже если я намерен сохранять между нами прежнюю дистанцию и не торопить события, никто не смеет мне запрещать наслаждаться ее присутствием рядом. Тем более, она, сама того не ведая, подарила мне надежду. При мысли о нашем полете, невольно заулыбался, словно кот, вдоволь наевшийся, любимой сметаны.
– Вам приходилось раньше бывать за границей? – я решил завязать невинный разговор, чтобы отвлечься от приятных воспоминаний, пока мое тело не выдала меня с потрохами.
Услышав мой вопрос, девушка отвернулась от окна и устремила на меня свои прекрасные карие глаза. Господи, какой идиот придумал, будто в них нет ничего особенного? Человек, который сказал, что карие глаза скучны и слишком распространены, чтобы считаться особенными, пусть катится ко всем чертям. На моей памяти еще не было ни одного человека с таким пронзительным и проникновенным взглядом как у Мери.
– Если поездки из России и Армению и обратно можно считать путешествиями, – смущенно отозвалась она, а на щеках девушки загорелся легкий румянец.
– Знаете, – мне было приятно говорить с ней, слышать ее чистый, словно горный ручеек, голос, – я бы хотел посетить Армению и увидеть ее вашими глазами. Вы родились там?
