Русалка потихоньку говорила.
Мало и тихо, но уже общалась с коллегами.
Я улыбался, когда слушал ее голос в записи.
И смотрел на нее. На ее тонкое красивое лицо, рыжий локон, выбивающийся из строгой прически, глаза блестящие, улыбку нежную.
Любовался и бесился одновременно.
Знала бы она, маленькая тихая девочка, какого зверя во мне будила одной своей улыбкой!
Я и сам не подозревал в себе такого!
И теперь, осознав, боролся. Чтоб не навредить.
И ждал.
Просто ждал подходящего шанса, чтоб… Чтоб вернуть все вспять.
Чтоб опять заполучить ее, мою рыжую недотрогу. Заполучить и уже не выпустить никуда.
Вот только время шло, повода все не было…
И терпения у меня тоже не было.
Тимурка, со свойственной всем кошачьим наглостью и лазливостью, все же сумел пробиться через все барьеры, пролез со своим Мартеллом…
И выбил из меня хоть какие-то ответы на интересующие его вопросы.
Охренел, конечно, наверно, не ожидал от меня такой тупости…
Ну да, тупости в нашей семье — по его части.
— Чего делать планируешь? — ну конечно, помолчать-то в тишине мы не можем…
— Ничего.
— А не боишься, что она… Ну… На сторону посмотрит?
— А есть предпосылки?
Тимурка вздрагивает от моего тяжелого взгляда и торопливо отнекивается:
— Не-не-не! Ты чего? Я всех разогнал! Не дожидаясь крови, так сказать…
— Ну а чего тогда?
— Ничего… Просто спрашиваю… Делать-то чего будешь? Или до пенсии ждешь? До своей если, то совсем недолго, да… Может, Майка и потерпит…
Наглый щенок все же какой.
Но зато, надо отдать ему должное, уворачивается хорошо.
А вот бегает плохо.
Догнать — нефиг делать.
Когда есть время на себя… Да?
- Ну смотри, в целом, я с тобой согласен, — задумчиво рассматривает мои эскизы Роман, — но вот тут давай все же вернемся к первоначальному варианту… Он более цельный, пожалуй…
«А я что говорила? — хочется рявкнуть мне торжествующе, — а я что говорила???»
Но, несмотря на то, что с недавних пор если не рявкнуть, то вполне членораздельно пискнуть я вполне способна, молчу и позволяю себе только довольную усмешку.
Потому что корпоративная этика и инстинкт самосохранения — вещи, как ни крути, не самые нелепые. И иногда пригождаются.
За два месяца работы в холдинге я это прекрасно усвоила. Да и вообще… тупостью, вроде, не страдала никогда… Хотя, вполне возможно, что со мной многие не согласятся. Особенно, если узнают, что я дала от ворот поворот одному из самых богатых людей столицы…
А, учитывая, что перед этим просто дала и ничего взамен не попросила…
Короче, многие меня, наверняка, дурочкой назовут… Хорошо, что я с такими людьми не общаюсь.
Повезло, что в моем окружении все приятные и деликатные даже.
А парни из отдела — так вообще душки. Так радовались, когда узнали, что я могу чуть-чуть говорить! И специально начали разговаривать вслух в офисе, прокачивать какие-то скиллы рабочие и меня к этому подключать.
Вот честно, не ожидала!
Потом, правда, поняла, что они не то чтоб по своей инициативе. Там Роман постарался. И я его теперь не просто люблю, я его реально обожаю.
И, если б ему женщины нравились, то… Хотя, нет. Не то. Никаких «то».
Даже, если б Роман был стопроцентным натуралом и обратил на меня внимание, как на женщину… Ничего бы ему не светило.
Никому бы ничего не светило.
Кроме одного, самого упрямого, самого ограниченного и самого красивого монстра на свете.
Биг Босс больше не появляется на моем горизонте, и я, пожалуй, этому рада.
Днем.
Ночью — не очень.
Особенно, когда выхожу на балкон с зеленым чаем, дымящимся в кружке, и смотрю на ночную Москву, которая, кажется, вполне мне покоряется.
Не без помощи Биг Босса, естественно.
Той самой, которую я обязательно верну.
Обязательно.
Но сейчас — принимаю. И благодарна за нее.
Вот да, каждый вечер, глядя на ночную Москву, я приучаю себя к мысли, что единственная моя эмоция по отношению к нему — благодарность. И уважение. Как в старшему товарищу. Да-да.
Получается, откровенно говоря, хреноватенько.
Просто потому, что вспоминаются отнюдь не благородные поступки в мою сторону. А совсем другие. Поступки.
И слова.
И действия.
Действия — особенно!
Нет, я не жалею о том, что совершила, о том, что отказалась от его, наверно, очень щедрого предложения…
Естественно, мне и в голову не приходило продавливать его таким образом на что-то другое. Более масштабное, весомое.
Нет, я всего лишь оберегала себя, понимая, что никогда, ни при каких условиях не буду уважать себя, если он… Если у нас все продолжится в том же формате, что и до этого.
Наверно, это хороший вариант, хорошее предложение… Не зря же Вику вполне устраивало… И, наверняка, много кого другого это тоже бы устроило.
Меня — нет. Не потому, что я ханжа или, например, питаю иллюзии, жду принца и прочая ерунда.
Нет.
Это все сложно объяснить. Это все — что-то внутри, настолько глубинное, что и не опознаешь, не назовешь.
У мамы была подруга, тетя Аля, она часто раньше приходила к нам в гости.
И вот как-то, немного выпив, она, за душевной женской беседой с мамой, проронила фразу, что, если, например, у нее не будет возможности работать там, где она сейчас, если у нее внезапно не будет вообще возможности устроиться на какое-то нормальное место, она никогда не пойдет мыть подъезды. Потому что это фу и ужас, и грязь.
Что она лучше на панель пойдет. И денег больше заработает и без этой грязи.
Мама, спохватившись и оглянувшись на меня, торопливо заткнула ей рот, а я весь вечер думала, невольно прикидывая ситуацию на себя.
И понимая, что я, в таком случае, пойду мыть подъезды. И не буду никогда этого стыдиться.
Хотя, не дай бог такой выбор, конечно.
В тот момент, в свои шестнадцать, я конечно, уже задумывалась про отношения, парней, любовь… И знала, что там и как происходит в постели. Не в лесу же родилась, доступ в интернет имелся всегда…
Да и всякие истории про ночных бабочек, ставших принцессами, были популярны всегда. Золушки на современный лад.
Я смотрела с удовольствием. Читала тоже с удовольствием. Сопереживала. Но никогда не могла представить, чтоб я сама так сделала. Добровольно. Пока есть руки и голова.
Прошло много времени, я выросла с пониманием, что в жизни может быть всякое. И что никого нельзя осуждать.
Но вот это внутреннее ощущение, что лучше применять усилия на работе, пусть и малооплачиваемой и грязной, но такой, где ты себя можешь уважать, можешь даже любить… Это ощущение сохранилось.
И, наверно, никуда не денется.
Потому я и не могла просто поддаться эмоциям, хотя так сладко было, Бог мой, так хотелось!
Он стоял передо мной, держал в руках мою смешную записку с моими смешными ультиматумами…
А я прямо ждала подспудно, что Темирхан сейчас просто ее отбросит в сторону и… И подхватит меня на руки, заставит забыть обо всех своих принципах.
И я бы забыла. Честно. На одну ночь. На две.
Но в то же время я прекрасно осознавала, что, через одну ночь, через две… Я все равно не смогу с ним оставаться. На тех условиях нечастых встреч в рабочее время, которые ему привычно практиковать.
Для меня это было… Ну, то же самое, что и девочка по вызову.
Зачесалось, вызвал, почесал. И так до следующего раза.
Мужчине от этого хорошо. Ему, скорее всего, такой формат удобен и менять ничего не хочется. Да и не надо.
Я откажусь. Будет другая.
Другая Вика, с которой он просто будет спать. До того момента, пока не привлечет внимание кто-то еще.
Как это было со мной.
Устраивала же его Вика во всем? Устраивала. Причем, настолько, что он ей даже надежду какую-то дал, позволил считать себя женихом…
А потом появилась я, и Темирхан мгновенно переключился.
