class="p">Глава 48
Оскар
К несчастью, жизнь не очень волнуют наши желания.
Райчел Мид
Смотрю на спящую Софи. Сижу рядом и не могу пошевелиться. Когда-то я именно этого и желал. Любящую жену, детей. Приходить домой, и меня там ждут с любовью и распростёртыми объятиями. А вышло всё наоборот. Моя жена хрен пойми где, и мне глубоко на неё наплевать. А моя любимая отказалась от нашего ребёнка и, как оказалось, ещё и причастна к смерти моего брата.
Смотрю на Софи и всё моё желание растоптать её, потому что причинила столько боли, исчезает. Она даже похорошела. Беру её светлые пряди и пропускаю между пальцев. А светленькой ей лучше. Аккуратно, практически не касаясь, провожу пальцами по шраму на скуле и спускаюсь к шрамам на шее. Она говорила, что это после аварии. И имя почему-то другое. Неужели она так хотела забыть меня и своего сына, что, сбегая, поменяла своё имя? Корю себя за то, что сижу рядом с ней и не могу уйти. Я скучал. Так безумно скучал, что не могу надышаться ей. И как теперь жить, зная, что она рядом? Нужно ей всё рассказать, и, может быть, тогда вспомнит кто она такая? Но отчего-то не хочется возвращаться в прошлое, от которого столько бежал и прятался. Но чувствую, что всё-таки рано или поздно нужно будет вернуться назад и всё вспомнить.
От мыслей отвлекает сигнал пришедшего СМС. Беру телефон. Оповещение, что Жанна вышла в сеть. Выхожу из комнаты, прикрыв за собой плотно дверь, и набираю жену. Жанна отвечает на звонок не сразу, а когда всё-таки берёт трубку, замечаю, что голос жены навеселе и на заднем фоне играет музыка и слышны мужские голоса.
– Да, – отвечает она, а я только и сдерживаю себя, чтобы не заорать на неё.
– Где ты?
– А тебе-то какая разница?
– Я повторяю свой вопрос: где ты? – цежу сквозь зубы и сбегаю по лестнице на первый этаж и иду на кухню.
– Дорогой муж, я отдыхаю! Когда вернусь – не знаю. Я очень устала от тебя, от твоего сына и вообще от всего. – Хмыкаю на её ответ. Устала она!
– Эй, детка, брось свой телефон и иди сюда! – кричит на заднем фоне прокуренный мужской голос, а я сжимаю кулаки. Слышу цокот женских каблуков. И тишина. Видимо, Жанна вышла на улицу, потому что фон музыки сменили шум ветра и звуки проезжающих машин.
– Оскар, ты ещё здесь? – интересуется жена.
– Я даю тебе ровно сутки. Если ты не вернёшься, я подам на развод.
– А если вернусь? – перебивает меня она.
– Я дам тебе шанс, и ты ляжешь в больницу и будешь лечиться от алкогольной зависимости.
– Ты что, думаешь, я алкоголичка какая-то?
– А что, нет? Ты неделями бухаешь, пропадаешь хер знает где, бросаешь своего ребёнка на няню.
– Это не мой ребёнок, а твой.
– У тебя сутки, – повторяю я и сбрасываю вызов.
Не могу больше с ней говорить, если услышу от неё хоть ещё одно слово, то сорвусь. Не знаю зачем, но даю ей шанс. Есть надежда, что всё ещё может наладиться и у нас получится семья. Хотя кого я обманываю? Господи, как же всё хочется бросить и убежать куда глаза глядят! Но у меня есть тот, который не сможет без меня. У меня есть сын, ради которого я ещё держусь на плаву.
Тру ладонями лицо. Нужно выпить. День сегодня был просто ужасный. Иду к бару и попутно оглядываю дом. Остановился. Обернулся вокруг. Чистота такая, что все поверхности практически блестят. Наливаю виски и иду на кухню, чтобы найти что-нибудь закусить. Но когда моему взору открывается холодильник, полный еды, чуть ли не отвисает челюсть. Открываю крышки у кастрюль.
– Борщ, – говорю вслух и, достав кастрюлю, ставлю её на огонь. Уже через несколько минут ем горячий и вкуснейший борщ. Чуть ли не давлюсь слюнями. Как же я давно не ел домашней вкусной еды! В голову закрадывается желание запереть Софи в доме и никуда её не отпускать. Но быстро прогоняю эту мысль.
С удовольствием съев тарелку супа и ещё немного добавки, я наконец-то отправляюсь в постель, не забыв включить радионяню.
Софья
В былом не знали мы добра,
не видим в предстоящем,
а этот час – в руках у нас.
Владей же настоящим!
Роберт Бёрнс
Снова меня разбудил детский плач. Вскочила с кровати и тяжело дышу. В комнате кромешная темнота. Отчего-то душно и тяжело дышать. Уснула прямо в рабочем костюме. Так. Стоп! Подождите! Это не дом Батура! И плач раздаётся в реальном времени, а не у меня в голове. Встала с кровати и медленно пошла в сторону двери, которая ведёт в коридор. Только спустя несколько минут вспомнила, что я у Оскара Леонидовича. Но как я оказалась на кровати? Ладно, потом разберусь. Сейчас главное – малыша успокоить. Быстро протёрла глаза и побрела по подсвеченному коридору в детскую. Малыш проснулся и плачет надрывисто.
– Ох, кроха! – я аккуратно взяла малыша на руки, и плач немного стих. – Проголодался? Сейчас, мой маленький, дай мне пару минут.
Быстро, как смогла, переодела малыша. Он, оказывается, не только кушать хотел, но у него и целый подгузник добра был. Да уж, я бы тоже так верещала, если ещё не сильнее. Бедный ребёнок. Мамка неизвестно где, папаша тоже. Оставили с чужой тёткой, которая сама готова разрыдаться от детского плача.
Спустилась с крохой на кухню и развела смесь. Сижу в детской, держу на руках тёплое детское тельце. Малыш кушает и изредка приоткрывает глазки. Личико от слёз красное. Смотрю на него и не хочу отпускать. Хочется прижаться ещё сильнее и забрать его себе.
Знаете, это может и глупо звучит, но я чувствую между нами связь. Словно мы родственники, что ли. Или у нас одна душа на двоих. Когда вчера купала кроху, обнаружила у него на пяточке такую же родинку в виде сердечка, как и у меня. Удивительное совпадение.
Посмотрела на часы. Шесть утра. На улице уже начинает светать. А где, интересно, Оскар Леонидович? Сейчас уложу кроху спать и позвоню ему. Надеюсь, что он дома. Мне-то как-никак на работу нужно собираться. Хорошо, что в офисе есть запасной костюм.
Уложила спящего Серёжу в кроватку и пошла на кухню. На быструю руку приготовила завтрак. Пожарила яичницу с беконом и тосты сделала. Засыпала в кофеварку кофе
