заберу с собой.
– Да ты что! А кто тебе его отдаст?
– Суд. Он всегда на стороне матери.
– Ага! Только вот ты не учла, что они не отдают детей тем матерям, которые тусуются по клубам, принимают бухло, закусывая его наркотой и бросая детей одних дома.
– Как ты докажешь?
– Поверь мне, если я захочу, я тебя самолично в ад спущу. Так что, Жанна, я надеюсь на твоё благоразумие и прошу покинуть мой офис на своих ногах.
– Ты ещё об этом пожалеешь! – шипит змеёй жена и покидает мой кабинет, так громко хлопнув дверью, что разбудила спящего сына.
Беру малыша на руки и тихонько его укачиваю. Ещё днём попросил охрану, чтобы они в мою бывшую квартиру вызвали клининговую службу и перевезли вещи сына. Не хочу возвращаться в этот дом, да и до города от него далеко. А квартира находится в хорошем районе. Там и садики, и больницы рядом. Да и мне к работе близко, в любой момент могу до дома быстро добраться.
Сын всё никак не успокаивается, начинает хныкать всё сильнее и сильнее. Целую его в лоб и чувствую, что он горячий. Так, это нехорошо. Пожалуй, с работой на сегодня нужно заканчивать. Убираю документы в сейф и, взяв переноску с сыном, иду на парковку, где меня ждёт водитель с моей машиной. По дороге набираю педиатру, у которого наблюдается сын, и рассказываю о своих подозрениях. Говорю адрес, куда ему подъехать и уже минут через двадцать мы с сыном сидим в квартире и ждём врача, который подъезжает через пять минут после нас.
– Оскар Леонидович, ну что я могу вам сказать. Как вы и предполагали, у Серёженьки небольшой жар. Я выпишу вам лекарства и завтра приеду ещё раз проверить его. – Доктор оставляет рецептурный бланк мне, а сам удаляется. Отдаю охраннику бланк и прошу его съездить купить всё необходимое. Кажется, ночка у меня сегодня будет весёлая.
После ухода врача сын начал плакать практически не переставая. Препараты немного снижали температуру, и сын засыпал, но это длилось всего лишь не больше часа, а потом всё заново. Только уже под утро мы смогли уснуть. Я, сидя в кресле, а сын у меня на руках. Наш сон длился около трёх часов, пока не зазвонил мой телефон, напрочь нарушая не только мой сон, но и Серёжи.
– Люда, что вам? – рычу на свою секретаршу.
– Оскар Леонидович, а вы когда на работу приедете? – тихо интересуется она, а я так и чувствую, что что-то случилось.
– Сегодня я, возможно, не приеду. Там было запланировано два совещания, отмените их. Перенесите на следующую неделю.
– Хорошо. Оскар Леонидович?
– Что ещё? – секретарша молчит. – Люда, говорите уже. – Сын начинает ворочаться у меня на руках и хныкать.
– Тут такое дело… – мямлит та. – Вас здесь полиция ждёт.
– Что?
– Они интересуются вашей женой.
– А что она сделала?
– Я толком ничего не поняла, но это как-то связано с «Высоткой» и «Оазисом». В общем, они вас очень требуют.
– Так, Люда! Возьми номера телефонов этих полицейских и спроси, в какой участок мне подъехать. Я как только разберусь с домашними делами, сразу же к ним подъеду, – сбрасываю вызов. Сын начинает плакать ещё сильнее, а у меня уже сдают нервы. Не знаю, куда бежать и что мне делать. Как назло, родителей и сестры в городе нет, они бы уж точно смогли мне помочь. И как Жанна связана с моим рестораном и стриптиз-баром? Сына с собой взять не могу, да и врач ближе к обеду должен приехать. С охраной тоже не могу его оставить. И в голову приходит только один человек, который смог бы мне помочь.
Встаю с кресла. Спина от долгого сидения ноет, но я, не обращая внимания на боль, иду в сторону прихожей и, достав из куртки визитку, набираю номер. Меньше чем через минуту отвечает женский голос.
– Слушаю?
– Софи, это Оскар. – Чертыхаюсь про себя, понимая, что снова назвал девушку не тем именем.
– Доброе утро, – недовольно говорит она.
– У меня к вам дело, касающееся жизни и смерти…
Софья
Вам только кажется, что вы хотите больше знать.
Зная всю правду, вы захотите многое забыть.
Дмитрий Гринберг
Нет, всё-таки со мной что-то не так. Я какая-то ненормальная. Стоило Оскару Леонидовичу позвонить мне и попросить помощи с его сыном, как я тут же забываю про всю работу и мчусь к нему. Сижу в машине такси и уже чувствую, как я беру на руки этого малыша и вдыхаю этот сладкий детский аромат. Кажется, я точно схожу с ума. А может, я больна? Нельзя же так реагировать на чужих детей.
Охранник, который был в доме, теперь почему-то находится в квартире Оскара Леонидовича. Оскар что, переехал, что ли? Охранник провожает меня до квартиры, и я вхожу в светлое просторное помещение. Эта квартира мне нравится больше, чем тот дом. Здесь очень много места, так просторно и светло. Вот именно так бы я хотела видеть своё будущее жильё. И атмосфера здесь сама по себе умиротворяющая.
– София! – идёт мне навстречу взлохмаченный Оскар Леонидович и опять называет чужим именем. Имя, между прочим, мне нравится, но я бы предпочла, чтобы называли меня моим.
Присматриваюсь к мужчине. Лицо бледное, под глазами чёрные круги. Да и вообще вид у него неважный. Он что-то сказал по телефону, что Серёжа заболел и всю ночь плакал. Видимо, Оскар с ним тоже заодно. Плакал.
– Я бы вам сказала «доброе утро», но что-то мне подсказывает, что это не так. – Мужчина хмыкает и подходит ближе ко мне. Принимает из моих рук сумочку и помогает снять пальто.
– Вы не представляете, как меня спасаете. Я вам обещаю, что это последний раз. И я буду у вас в должниках. Мне нужно срочно уехать. Когда вернусь, пока точно не могу сказать. Я вам на столе в записке написал, по каким часам нужно давать сыну лекарство. Около обеда приедет доктор его осмотреть. Если вам что-то будет нужно, охрана в вашем полном распоряжении.
Я не успеваю сказать ни слова, потому что Оскар Леонидович тут же испаряется за дверью, оставляя меня наедине в пустой квартире с больным ребёнком.
Пока Серёжа спит, я исследую квартиру и прислушиваюсь к внутренним ощущениям. Спокойно, по-домашнему. Отсюда не хочется уходить. Да, квартира пустовата и больше похожа на холостяцкую, но от этого не пропадает домашний уют. Сюда бы немного
