звучит презрение, и это мне вовсе не нравится.
– Почему это? – возмущаюсь его предположением. Я вовсе не подонок и не собираюсь ничего проворачивать втихаря. – Она получит повестку на судебное заседание и наймёт себе защитника, если захочет.
– Вот как? А по какому адресу вы ей повестку доставите? – не успокаивается Рустам.
– По месту регистрации, конечно. А в чём проблема?
– Хотя бы в том, что дома она не живёт ещё с тех пор, как это всё случилось.
– Не понял. Ты серьёзно? Я не знал, – новость меня шокирует. – Так она теперь с ним?
– С кем? С придурком, на которого по её заявлению дело завели? – возмущается моим предположением.
– Какое ещё дело?
Что там вообще происходит?
– Шамиль, а ты с Лерой об этом говорил или как? Она тебе рассказывала, что тогда произошло?
– Говорил. Но подробности меня не интересовали, что бы там ни случилось, я своё решение принял и менять не собираюсь, – отмахиваюсь. – К чему разговоры, если я знаю, что никогда не смогу её простить?
– Обычно прощают или не прощают человека, который в чём-то виноват, – брат бросает странную фразу. Неужели сомневается в том, что на видео – Лера? Так она этого сама не отрицает.
– А она, значит, белая и пушистая? По-твоему, это я виноват, что она раздвинула ноги перед первым встречным, ещё и в нашей с ней постели?!
Возмущён и взбешён словами брата.
– Как думаешь, Лера бы стала подавать в полицию заявление об изнасиловании, если бы, как ты выражаешься, раздвинула ноги добровольно?
Что за бред он несёт?
– А она подала заявление об изнасиловании? Я не знал. И что, дело открыли?
– Да, открыли. И Павленко этот под домашним арестом. Я, понятное дело, никаких подробностей не знаю. Так, только слухи ходят.
– Что за чушь? Судя по видео, у них там всё по обоюдному согласию, – отказываюсь верить в эту нелепую дичь.
– Ладно, оставайся при своём мнении. Я только прошу тебя сто раз подумать, прежде, чем опускаться до папиных методов.
Шамиль
После возвращения со стажировки я снимаю первое попавшееся жильё. Попытка забрать вещи из Лериной квартиры терпит неудачу. Замки она поменяла, на телефон не отвечает. Бешусь из-за этого, но выхода не вижу.
Принял для себя решение, что уволюсь из больницы и заберу документы из аспирантуры. Придётся уехать из этого города, от этого позора. Но для начала нужно найти работу где-то в другом месте, а это не так просто. Жизнь стремительно летит в пропасть. Как чувствовал, что не надо было ехать на эту стажировку. Может, всё сложилось бы иначе. Хотя что это за брак, если только муж за дверь, как жена отправляется искать приключения? Я снова в тупике. И как выбраться?
К родителям идти не хочу, стыдно смотреть им в глаза. Всё это время старательно избегал общения с ними. Лучше бы я к ним вообще не возвращался, отмываться от позора одному мне было бы легче. А так – ещё и совесть съедает, что впутал их в эту грязь.
С утра прихожу в отделение. Стучусь к Самохину подписать бумаги по стажировке. Потом нужно в отдел кадров сходить и расчётный отдел. Дмитрий Палыч подписывает.
– Твои вещи из Лериной квартиры в кладовке стоят. Забери.
Тон не оставляет сомнений, что Самохин теперь явно станет моей головной болью. Трудно будет с ним работать. Хотя надеюсь, наши рабочие отношения не сильно изменятся. Он не из тех, кто смешивает личное с профессиональным. Но каждый раз, глядя на него, я буду вспоминать бывшую жену. И оптимизма это не добавляет. Было бы куда идти, уже бы уволился.
Звоню Рустаму, договариваюсь о встрече. Пока я был за границей, мы несколько раз говорили по телефону на повышенных тонах. Хочу попытаться вернуть отношения с братом в прежнее дружеское русло.
– Куда поедем?
– Давай в кофейню на площади.
Устраиваемся в кафе, делаем заказ.
– С возвращением. Что с твоим разводом? Не передумал? – Рустам опять заводит разговор на ту же тему.
Отрицательно мотаю головой.
– Конечно, не передумал и не передумаю. Заседание должно быть на днях. Надеюсь, всё пройдёт гладко.
– А с Лерой связался?
Откуда мне знать? Я делегировал свои полномочия специалисту и умыл руки.
– Этим мой адвокат занимается. Я только вчера вечером приехал, ещё даже не виделся с ним. Ты общаешься с ней?
Не сомневаюсь, что он спит и видит заполучить её себе. Иначе как объяснить такой интерес к нашему разводу?
– Нет. Много раз пытался с ней связаться, но она не шла на контакт. А потом и вовсе уехала, документы из университета забрала, номер телефона сменила. У кого ни спрашивал – никто о ней ничего не знает, – говорит обречённо, и я укрепляюсь в своём предположении.
– А у Светы? Если уж кто и знает, то это она, – выдвигаю предположение.
– И она тоже не знает. Лера с ней с тех пор не общалась. Кстати, ты там что-то говорил о компенсации за распространение того видео? Я узнал, кто именно слил видео в сеть. Так что вряд ли тебе тут что-то светит.
– Интересно. И кто же? А главное – зачем? – оживляюсь. Самому любопытно, кто решил меня опустить.
– Я давно хотел с тобой поговорить, но не был уверен. Может, ты помнишь Лерину однокурсницу Лизу Воробьёву, которая к тебе клеилась во время их практики? Говорят, ты её как-то грубо при всех отшил.
Воробьёва? Фамилия ни о чём не говорит.
– Может быть, не помню. Иногда девушки перебарщивают с напором.
– Да, понимаю. Так вот, как я понял, она в университете Лере прохода не давала. Когда вы с Лерой встречались, она всё время какие-то гадости про вас говорила, причём так, чтобы Лера слышала. И, Светы говорит, что Лера велась на это, нервничала. Когда вы осенью расстались, Воробьёва вообще развернула чуть ли не травлю её.
Эту историю я помню, правда, не придавал ей большого значения.
– Лера мне что-то говорила про девчонок, которые всякие сплетни распускают. Помню, она переживала из-за них. Но, кажется, после того, как мы расписались, она их поставила на место. Разве нет?
– Не знаю, но именно эта девица выложила видео в сеть.
