был. Ты вернула. У тебя целебные губки, Радужка… От одного дыхания пришел в себя, прикинь, что будет, если поцелуешь?
— Господи… Какой ты дурак..
— Не без этого… Целуй.
Радужка опять вздыхает, а затем… Осторожно касается губами. И я вообще растекаюсь, превращаюсь в дрожащее желе. Мягко отвечаю, не позволяя прервать поцелуй, не поцелуй даже, а скольжение, нежное и осторожное, словно она боится мне сделать больно… Нечего бояться, Радужка, больнее не будет. А это — сладкая боль, правильная…
Она хочет оторваться, но я умоляюще тянусь к ней губами и шепчу:
— Еще, Радужка… Больным надо много лекарства…
— А если передоз? — лукаво отвечает она, впрочем, не отстраняясь, согревая меня теплом своего дыхания. И глаза блестят, ярко так, завораживающе.
— От этого не будет передоза. Только бесконечный кайф… Пожалуйста, Радужка…
И она опять целует, уже глубже, я раскрываю рот, позволяя скользнуть внутрь язычку, остренькому, шелковому. Бьет дрожью, все внутри сжимается, голова кружится от наслаждения.
Где-то за гранью сознания бьется болезненная мысль, что это все сон… И что сейчас я открою глаза и не обнаружу ее в своих руках. Эта мысль колет в сердце, и я думаю, что, если это так, то нахуй эту реальность. Не нужна она мне.
Радужка дышит тяжело, с губ срывается тонкий, тихий-тихий стон, и все во мне горит. Хочу ее, блять, как же я ее хочу! Прямо сейчас, прямо здесь!
Обнимаю крепче, забыв обо всем на свете, и тут же сука-реальность напоминает о себе острой, до темноты в глазах, болью в боку.
И, словно мало мне, еще и появлением в палате посторонних: отца и брата Радужки, тормознувших на пороге и разлядывающих порно-картинку с одинаковым выражением оторопи и проступающего под ней гнева на лицах!
Да что за блять!
Мне дадут хоть немного кайфа? Неужели не заслужил?
— Ну а че ты хотел? — Немой философски пожимает плечами и, оглянувшись на дверь палаты, отходит к окну и прикуривает, аккуратно выдувая дым в приоткрытое окно, — приветственных поцелуев?
— Она совершеннолетняя! — рявкаю злобно, забыв, что Немой тут, вообще-то, не при чем. Наоборот, если кого и благодарить за новое появление Радужки в моей жизни, так это его. Его папаша, бывший, а, может, и нынешний авторитет Горелый, несмотря на то, что досиживает свою пятеру, связи имеет обширные.
Эти связи нашли ее в Лондоне, помогли вернуться на родину, да еще и так шустро, что ее отец чухнул, только когда она уже в России была. Ну, и опоздал малеха. Или, наоборот, слишком рано приехал! Мог бы задержаться, я бы хоть его дочку разочек еще трахнул…
Кайфолом, блять! И это будущий родственник!
— Она зависит от отца, — поправляет меня неожиданно разговорчивый Немой, пуская аккуратные колечки дыма в окно, — от его денег, понимаешь? Она даже трусы себе купить не может, бабла нет.
— У меня все есть! Не проблема! И вообще… Могла бы сразу ко мне…
Меня до сих пор давил факт, что моя Радужка вот так легко от меня отказалась и свалила по требованию папаши в Лондон. Не верилось, что могла так поступить, не хотелось получать еще одни, уже, наверно, окончательный облом в своей тупой жизни.
А, учитывая, что поговорить с ней после возвращения не получилось, рот был слишком занят другими, более важными вещами, то мысли эти в башке так и курсировали, и никакого не было им покоя… Пока Немой не появился и не разъяснил ситуацию.
После того, как отец и брат Радужки застали ее лежащей на мне, и совсем не для проведения процедуры искусственного дыхания, прошло больше суток.
Радужку утащили очень быстро, даже трусы нормально не позволили натянуть!
Папаша ее, когда прошла первая оторопь, не соизволил даже посмотреть на меня, просто коротко мотнул головой, и длинный урод, братишка, чтоб его, легко вырвал ее из моих лап и вынес ко всем хренам из палаты!
А я не смог нихера сделать, только нелепо махал руками, ощущая, как все внутри обрывается и горит от матерного визга Радужки, приказывающей поставить ее на место, хотел что-то ответить и встать, но удалось только захрипеть и лечь.
Навалилась темнота, а когда пришел в себя, ни Радужки, ни ее гребанной семейки в палате не было.
Я даже на мгновение решил, что это бред у меня случился, но вот только аромат ее волос на своей футболке не дал обмануться.
Осознав, что меня опять лишили моей девчонки, причем, насильно, я озверел и принялся рваться с цепи, выдергивая из себя капельницы и разматывая какие-то странные тряпки, которыми был спеленут.
И даже достиг в этом кое-каких успехов, но тут пришла медсестра и одним уколом угомонила все мои порывы…
И вот второй раз я пришел в себя, уже наблюдая мрачную больше обычного рожу Немого у кровати.
Я попытался опять погеройствовать и побуянить, но Немой легко смирил все попытки:
— Лежи. Она в России. Пока.
— Блять! — высказал я свое мнение о ситуации.
— Пока не уедет, — правильно понял меня Немой, — в первый раз ее чуть ли не в бессознанке увезли. Мы сами недавно узнали, чисто случайно… Она с Алькой связалась, денег просила, чтоб обратно вернуться. Автостопом, блять.
— Бля-а-а-ать…
— Ну вот и я о том же…
После этого Немой мне расскзал эпопею побега одной блудной радужной поняши из родительского стойла на дикие просторы российских прерий.
И сразу сказал, что, если б не связи его отца, то это было бы, но нихера не быстро.
Радужку определили в закрытый пансионат для таких вот шустрых девочек, забрали все средства связи, а персонал в таких местах прошаренный и опытный в работе с разными бешеными отпрысками богатых фамилий. Оказывается, это пиздец, какая востребованная услуга.
И сидеть бы моей поняшке радужной там без возможности вернуться, если бы отец Немого не сделал чудо. Как умудрился мужик, обычный русский мафиози, зэка, так качественно хакнуть английских джентльменов, хер его знает, я и не спрашивал. Потом встречусь с ним, благо, сидеть недолго мужику осталось, поблагодарю душевно.
А пока что задача номер раз: выдернуть мою Радужку из родительского заточения.
Задача номер два: выползти из палаты, на своих двоих желательно и с восстановлением необходимых функций.
И задача номер три: понять, что за пиздец происходит? Ее папаша, хоть и жесткий даже с виду мужик, всегда мне казался вменяемым… А тут чего его, блять, в жопу куснуло? Средневековье у нас на дворе? Какого хера?
Вот на этот вопрос
