Но тогда они были детьми. А дети, как известно, существа эмоциональные и впечатлительные — особенно девочки-подростки. Их дружба не успела охладеть сама собой, поскольку произошел внезапный и полный разрыв. И столько воды утекло с тех пор, что надеяться на восстановление прежних связей и чувств было бы наивно и слишком оптимистично.
Так говорила себе Ванесса, поднимаясь по скрипучим деревянным ступеням крыльца.
Дверь распахнулась. Вид женщины, вышедшей на крыльцо, вызвал в памяти Ванессы целый рой воспоминаний, однако сейчас она не чувствовала ни тени смущения или сожаления, как во время встречи с матерью. «Она совсем не изменилась», — только и могла подумать Ванесса. Джоани как была, так и осталась крепко сбитой брюнеткой с формами, которым Ванесса всегда завидовала. Ее короткие волосы непослушно топорщились вокруг миловидного лица. Черные волосы, голубые глаза и губки бантиком сводили с ума мальчишек в школе.
Ванесса забормотала что-то, неловко подыскивая слова, но Джоани с громким воплем бросилась к ней, и в следующий миг они уже обнимались, щипали и тискали друг друга, и двенадцать лет, разделявшие их, растаяли среди смеха, слез и потока бессвязных слов.
— Да ты ли это? Ты…
— Как я по тебе скучала… слушай…
— Подожди…
— Прости меня… я…
— Да когда я узнала, что ты… — Джоани, покачав головой, вырвалась из объятий подруги. — О боже, как я рада тебя видеть, Ван!
— Поверишь, мне страшно было к тебе заявиться, — сказала Ванесса.
— Почему?
— Я боялась, что ты вежливо предложишь мне чаю и не будешь знать, о чем со мной говорить.
Джоани достала из кармана скомканный платок и высморкалась.
— А я тоже боялась, что ты приедешь чисто из вежливости — вся в мехах и бриллиантах.
— Свои меха я оставила дома, — усмехнулась Ванесса.
Джоани схватила ее за руку и потащила в дом.
— Пойдем! Может быть, я и правда угощу тебя чаем.
Они вошли в светлую и чистую прихожую, а оттуда в гостиную с диванами блестящего красного дерева, с выцветшей обивкой, ситцевыми занавесками и плетеными ковриками. О том, что в доме есть маленький ребенок, говорили детские зубные кольца, погремушки и мягкие игрушки. Ванесса не сдержалась и взяла в руки бело-розовую погремушку.
— У тебя девочка.
— Лара, — просияла Джоани. — Она просто чудо. Она скоро проснется, и ты ее увидишь.
— С ума сойти, — Ванесса тряхнула погремушку, — ты — мама.
— Я почти привыкла. — Джоани взяла Ванессу за руку и усадила на диван. — А мне не верится, что ты здесь. Ванесса Секстон, концертирующая пианистка и мировая знаменитость.
— Ой, не надо, — поморщилась Ванесса. — Это не я. Она осталась в Вашингтоне.
— Перестань, — рассмеялась Джоани, блестя синими, как у брата, глазами. — Ты — наша гордость. Бывает, промелькнешь в новостях, а в городе только и разговоров об этом. Ты ведь нас прославила.
— Как же, — улыбнулась Ванесса. — А у тебя прелестное гнездышко, Джоани.
— Не понимаю, как это случилось! Я всегда думала, что буду жить где-нибудь в Нью-Йорке, ловить на улицах такси, ездить на бизнес-ланчи, все в таком роде.
— Здесь лучше, — Ванесса откинулась на подушки дивана, — гораздо лучше.
— Теперь я и сама так считаю. — Джоани скинула туфли и спрятала ноги под диван. — А ты, наверное, не помнишь Джека?
— Совершенно не помню. Ты никогда о нем не говорила.
— В школе мы с ним не были знакомы, потому что он учился в старших классах. Ну и вот, сижу я как-то у папы в офисе… Ах да — тогда я работала помощником адвоката в Хагерстауне.
— Чего-чего?
— Это все в прошлом, — отмахнулась Джоани. — Ну так вот: дело было в субботу, а Милли как раз заболела, ну я и пришла помочь папе вместо нее. Помнишь Милли?
— Конечно. — Ванесса улыбнулась, представив себе суровую ассистентку доктора Такера.
— Сижу я, значит, записываю кого-то по телефону, — продолжала Джоани, — и тут вваливается Джек — шесть футов три дюйма роста, двести пятьдесят фунтов веса и ларингит. И этот медведь, жестами, как ковбой индейцу, толкует мне, что нет, мол, он не записан, но ему срочно нужно к доктору. Я и втиснула его между ветрянкой и воспалением среднего уха. Папа принял его и выписал рецепт. А через два часа смотрю — опять он! Сует мне какие-то жухлые фиалки и записку — приглашаю, мол, в кино. Ну как я могла отказать?
— Ты — не могла! — рассмеялась Ванесса. — Добрая душа.
Джоани закатила глаза:
— Ну и вот, не успела я опомниться, как купила свадебное платье и научилась разбираться в видах удобрений. Лучшие четыре года моей жизни. — Она покачала головой. — А теперь расскажи мне о себе. Я хочу знать все!
Ванесса, пожав плечами, ответила:
— Занятия, выступления, переезды — вокзалы, аэропорты, гостиницы. Не так уж это шикарно, как выглядит со стороны.
— То есть тебе надоело встречать на вечеринках звезд Голливуда, играть для королевы Англии и злословить о том о сем с миллионерами?
— Злословить? — подняла брови Ванесса. — Никогда этим не занималась.
— Ты мне весь кайф портишь. — Джоани подвинулась ближе и погладила Ванессу по руке. — Я столько раз представляла себе, как ты вращаешься в самом блестящем обществе.
— Да нет же: я занимаюсь и мотаюсь с концерта на концерт.
— Ладно, — вздохнула Джоани. — Зато ты ничуть не потолстела. Ты ведь четвертый размер носишь, как и раньше.
— Просто у меня тонкие кости.
— Вот погоди, Брэди увидит твои тонкие кости.
— А мы вчера виделись.
— Да ну? И отчего же этот негодник мне не позвонил? — Джоани на секунду задумалась, прижав палец к губам. — Ну и как прошла ваша встреча?
— Нормально. Я врезала ему под дых.
— Что? — Джоани поперхнулась от смеха и закашлялась. — За что?
— За то, что мы должны были вместе ехать на школьный бал, а он так и не явился за мной. — Ванесса вскочила и зашагала по комнате. — Я очень была на него зла. Он мне весь праздник испортил! А помнишь, как долго мы готовились, выбирали платья?
— Как же такое забудешь?
— Я как раз накануне получила права и даже ездила в Фредерик к парикмахеру. Отец меня предупреждал: не связывайся с ним. Я знала, что он ветреный, но что он так со мной обойдется — этого я и представить не могла.
— Но, Ван…
— Я так разобиделась, что целых два дня не выходила из дому. А еще родители без конца ссорились… Это было ужасно. Потом отец увез меня в Европу, на этом все и кончилось.
Джоани закусила губу, будто не решаясь оправдывать брата.
— Понимаешь, ты можешь чего-то не знать.
Ванесса снова уселась на диван и с улыбкой проговорила:
